Вино фей
Шрифт:
К ним по-прежнему никто не приезжал, никто не справлялся о здоровье Джин. Сэр Тимоти еле ходил. Его голова стала совсем седой. Баронет понимал и принимал свалившуюся на его плечи беду, но страдал за дочь.
Вечером в субботу, на третий день затвора, он подошёл к племяннице, сидевшей рядом с кузеном.
– Черити, малышка, - голос его слегка дрожал, - если это продлится, тебе нужно будет уехать. Думаю, миссис Флинн не откажется принять тебя. Я скопил для тебя три тысячи и смогу дать ещё две. С пятью тысячами приданого будет нелегко устроиться, но ты, оказывается, весьма нравишься молодым людям. В Бате тебе будет проще, а здесь, если нам будет закрыт доступ в общество, замуж тебе не выйти.
– Я никуда не поеду, - губы Черити задрожали от жалости к дяде.
– Я не крыса и не побегу с тонущего корабля.
– Моя матушка весьма высокого мнения о мисс Тэннант-Росс и всегда будет рада племяннице, - вмешался Флинн, - но вы утрируете, дядюшка. Главное, чтобы кузина поправилась. Потом будет видно.
Впрочем, как отчётливо видела Черити, не все в доме были подлинно сломлены. Винсент выглядел оживлённее обычного, несколько раз беседовал с мистером Кардиффом, и у Черити от этого разговора, который она ненароком услышала, осталось ощущение гнили во рту: Винсент явно прикидывал, что, если сестрица не выздоровеет, тридцать тысяч ее приданого не надо будет отрывать от основного капитала. Энтони же, когда прошло первое потрясение, стал ко всему безучастен, словно всё это его не очень-то и касалось.
Настало воскресение. Леди Дороти была совсем больна, Джин слаба, как пар над горшком, и сэр Тимоти, не зная, что лучше, ехать в церковь, где, возможно, придётся столкнуться с полным пренебрежением общества, или не ехать, выбрал все же второе. Винсент согласился с отцом, Энтони - тоже.
Черити решила пойти. Кузен сказал, что тоже пойдёт.
В церкви с ними раскланялись, никто не распространял на них презрение к семье Хейвудов, Черити пригласила сесть рядом с ней сама леди Рэнделл, мистер Флинн сам нагло втёрся между Черити и мисс Клэверинг.
Черити с первого ряда внимательно смотрела на пастора Энджела. Интересно, передал ли ему её слова сынок, думала она. Но тот ничем не дал это понять: произнёс спокойную проповедь о правильном использовании денег.
– О деньгах слагали стихи поэты, говорили ораторы и размышляли философы. Все они бранили деньги за разрушение мира, уничтожение добродетели, считали их язвой общества. Но есть ли в этом смысл? Должны ли мы винить золото в том, что мир так развращён? Нет, не деньги, но сребролюбие -- корень зла. Если мы используем деньги с христианской мудростью, они творят добро. В руках Божьих детей они могут быть пищей для голодных и одеждой для нищих. Не тратьте ничего на грех и глупость для себя или ваших детей. Обеспечьте все, в чём вы нуждаетесь: пищу, одежду, все необходимое для сохранения здоровья и сил вашего тела, обеспечьте вашу жену, детей, слуг и других, кто относится к вашему дому. Если после этого остаётся излишек, тогда "делайте добро своим по вере...".
Прошло ещё два дня. Кузен несколько раз выезжал в юридическую контору, но Черити только гуляла вечерами в парке. Её особенно огорчало и злило, что молчали Стэнбриджи. Впрочем, миссис Стэнбридж вскоре всё же напомнила о себе, прислав ей и кузену приглашение на партию в вист. В записке она говорила, что мистер Стэнбридж уехал по делам в Лондон, но Черити не поняла, шла ли речь о пасторе или об Остине. Она не знала, передал ли ей Остин её слова, но была рада, что хоть кто-то нарушил молчание.
Вечер у Стэнбриджей давал Черити возможность разнюхать настроения в обществе, но то, что ей там подлинно довелось узнать, основательно потрясло ее. Они с мистером Флинном расположились в гостиной в паре с мистером Арбетнотом и его супругой, и, не успели сыграть первый роббер, как в гостиной появилась мисс Финли. Впрочем, появилась -- это было слабо сказано. Девица влетела, как пуля, и тут же сообщила, что она только что из Кассиди-холла, и у неё чрезвычайные новости.
– Филип Кассиди только что поскандалил с отцом! Крики сэра Бенджамина слышал весь дом! И было из-за чего. Оказывается, мало было Филипу этой вертихвостки Вирджинии с её истериками и драками в обществе, всей этой истории с расторгнутыми помолвками и её расчётом на графа! Ничему не научился, ей-богу! Он снова решил жениться, вы представляете?
Мисс Элизабет Марвелл, в оторопи оттого, что такая важная новость невесть как миновала её, забросала мисс Кэролайн вопросами.
– Он, что, сошел с ума? Жениться на этой ужасной мисс Хейвуд? И это после того, как она сама заявила ему, что не любит его и никогда не любила? Вот сумасшедший...
– Безумство, ей-богу, - покачала головой миссис Арбетнот.
Миссис Стэнбридж, появившись из кухни с блюдом сладких ватрушек к чаю, вздохнула.
– Это удивительно благородно с его стороны, но оценит ли этот поступок мисс Вирджиния?
Мисс Финли презрительно отмахнулась от сыпавшихся на неё вопросов и замечаний.
– Да с чего вы взяли, что он решил жениться на Вирджинии? Он сказал отцу, что хочет взять в жены мисс Тэннант-Росс! Это, по его мнению, высоконравственная и достойная девица, и такая будет ему прекрасной женой.
Надо сказать, что Черити сидела спиной к двери, была сосредоточена на игре и слушала мисс Финли вполуха. Сейчас она окаменела, сжав в руках карты.
Меж тем мисс Финли продолжала:
– Мистер Кассиди, натурально, пришёл в ярость. И добро бы, из-за того, что сынок выбрал невесту без гроша за душой, так нет же. Тот орал, что никогда не согласится породниться с этим ужасным домом! Не нужно ему такого родства. Против девицы он ничего не возразил бы, не имей она такой мерзкой родни. Ноги в его доме этих Хейвудов не будет и всё тут! Сынок, как его ни увещевал, что ни говорил, сэр Бенджамин не унимался. Да и сестрица Филипа тоже масла в огонь подлила. Но та хоть по делу выступала. Нищую голодранку, кричала, в дом хозяйкой ввести? С ума сошел, что ли? Криков было!
– мисс Финли восторженно зажмурилась.
Черити, и без того сидевшая с прямой спиной, выпрямилась в струну и обернулась. Увидев ее, мисс Финли поперхнулась и умолкла.
– Ничто так не портит хорошо выдуманную сплетню, как несколько достоверных фактов, - зло отчеканила Черити.
– Мистер Филип Кассиди никогда не говорил со мной ни о каких чувствах и не оказывал мне ни малейших знаков внимания, превышавших пределы простой вежливости. Ни о каком браке между нами никогда не было и речи, - Черити поднялась и вышла. Ей хотелось хлопнуть дверью, но это был дом Стэнбриджей, и она сочла, что может удалиться и тихо.
Не прошло и минуты, как её догнал кузен.
– Вы обиделись на "нищую голодранку", кузина?
– без обиняков спросил он.
– Что?
– удивилась Черити и. Поняв, о чём её спрашивают, небрежно ответила, - а, нет. Бесит, что эти люди дня прожить не могут без выдумок.
– А почему мы решили, что это ложь? Просто потому, что мистер Кассиди не говорил с вами о своих чувствах и намерениях?
Черити в изумлении остановилась.
– Вы, что же, верите всей этой ерунде, кузен?