Вино в потоке образов
Шрифт:
Мы сомневались, какой статус присвоить надписи khaire kaipie,вовсе не из-за желания усложнить картину, а потому что в вазописи встречаются оба решения – речь, включенная в изображение, и собственно «речь сосуда». Второй прием, обращение сосуда к пирующему, встречается даже чаще [43] [136] · Под зооморфной сценой, где два льва терзают быка, что в эпосе, согласно архаическому коду, означает доблесть героя, можно прочитать: khaire kai piei tende,«веселись и пей меня [137] ». Указательное местоимение tendeстоит в первом лице и обозначает сосуд, от лица которого и высказывается это приветствие. Глаголы стоят во втором лице повелительного наклонения и обращены к пирующему. Эти лингвистические признаки обуславливают ситуацию высказывания, которая ставит пирующего и его сосуд в положение собеседников. [138]
136
Чернофигурная чаша; Рим, Ватикан, 456; Beazley, ABV235
137
Чернофигурная
138
BenvenisteE.LAppareil formel de renonciation, in Probl`emes de linguistique g'en'erale,2, Paris, 1974, p. 79–88.
45. Чернофигурная чаша; ок. 550 г.
46. Чаша с кромкой; ок. 550 г.
Такие формулы нередко встречаются на чашах так называемых малых мастеров второй половины VI века. Это весьма изящные чаши, их верхняя кромка отделена от тулова чаши черной линией [45]. [139] · В верхнем регистре орнамент сведен к минимуму: животное или пара животных, какой-нибудь персонаж или даже просто бюст. В нижнем регистре – надпись в одну строчку, с равными промежутками между буквами, приветствующая симпосиаста или называющая гончара. Надпись явно имеет орнаментальное значение и функционирует как украшение; вплоть до того, что в некоторых случаях надпись вообще является практически единственным изобразительным элементом, как, например, на этой чаше [40] [140] » где написано su khaire kai piei,«ты, веселись и пей». Обращение к пирующему подчеркнуто местоимением в начале фразы, su,«ты»; никакого изображения, достаточно одной надписи.
139
Чернофигурная чаша; Брюссель, R 386; CVA1, pl. 2 (15), 4. Об этих чашах см. Beazley,Little-Master Cups, JHІ52, 1932, · 167–204, о надписях в частности – р. 194–195; id.,«Two Inscriptions оп the Attic Vases», CR57,1943, р. 102–103; id.,«Теп Inscribed Vases», Eph. Arch. 1953 –1954, 1, р. 201–202.
140
Базель, выставлено на продажу; М.и. М. Auktion60, № 18.
Варианты подобных надписей интересны своим разнообразием. В них всегда встречается глагол khaire,который мы переводим как «веселись», но это еще и самая распространенная формула приветствия. Она вполне уместна на симпосии,участники которого стремятся получить удовольствие и наслаждение; этот термин использует поэт Феогнид, чтобы высказать радостное отношение к происходящему:
Любо мне пить беззаботно (khairo d'eupinon)и петь свои песни под флейту, Любо мне также держать звучную лиру в руках. [141]141
Феогнид, 533–534 (Пер. В. Вересаева). Цит. по: Эллинские поэты…
Выражение Феогнида встречается почти слово в слово на одной чаше, где написано [47 a]: [142] khaire kaipiei eu,«веселись и пей вволю». Примечательно употребление наречия eu;французские выражения «bien boire» (пить в меру) и «boire bien» (пить вволю) не являются синонимами; греческое выражение подразумевает оба эти значения, а приглашение выпить содержит моральный оттенок, который нельзя не отметить: пить в меру, не злоупотребляя. Вспомним приготовления к пиру у Ксенофана и наставления Диониса в комедии Эвбула. [143]
142
Рис. 47а: Крайстчерч 1/53; Beazley, Para78/ 1 bis; CVA,New Zealand, 1, pl. 27, 3–4. Параллельные при меры слишком многочисленны, чтобы приводить их здесь; см. Schauenburg к., Herakles und Bellerophon, Med. Ned. Inst. Rom6, 1979, s. 9 und Anт. 15.
143
См. выше главу 2
47. Надписи на чашах малых мастеров, вторая половина V века.
48. Сианская чаша; ок. 550 г.
В других случаях выделяется адресат, su[47 b, с], или отправитель сообщения – чаша, которая говорит от первого лица, те[47 d]. На некоторых сосудах художники комбинировали разные типы надписей: подпись гончара Фрина, за которой следует приветствие [47 е] или же предложение выпить и эротический возглас [47 f]. [144]
144
Рис. 47b: Тюбинген Н/10.1222; авторство не установлено; CVA3 (47) pl. 27 (2272) et р. 38–39.
Рис. 47С: Берлин, F 1769; Beazley, Para 75.
Рис. 47d-e: Лондон, В 424; Beazley, ABV 168.
Рис. 47f: Санкт-Петербург, 210 (St 216), В 1412; Beazley, AВV669.
145
Рис. 47g: Родос, 10527; Beazley, ABV,162/1. Та же формула: Лондон, В 601.7; Beazley, ABV79.Париж, Лувр F 66; Beazley, JHS 52,1932, р. 178, NQ 21. Медельин (Бадахос); M.Almagro Gorbea, XI Congr. Nac. Arq.,Merida, 1969, р. 437–448.
146
Рис. 47h.: Вюрцбург, Н 50з6; CVA1 (39), pl. 40 (1922) 3-ф р. 45.
Игровой диалог между сосудом и пирующим помещает предмет в определенную обстановку и заставляет его функционировать в соответствующем контексте, то есть в контексте симпосия.Бывает так, что художник решает поместить себя в другой контекст, связав себя с моментом, предшествующим началу истории сосуда. На чаше, увенчанной плющом [48], [147] мы читаем khaire kai prio men,«здравствуй и купи меня» – и оказываемся в роли покупателей в гончарной лавочке; но орнамент чаши, венок из плюща, уже намекает на контекст ее употребления в будущем.
147
Оксфорд, 1965.120; Beazley, ABV 57/112.Об этой формуле см.: Beazley,JHS52, 1932, р. 182; id., AJA,1935, р. 476; id., AJA,1950, р. 315–316, R. Вlatter, АЛ 1973, р. 67–72; id.,АЛ, 1975, р. 350–351.
49– Фрагмент краснофигурного кратера; т. н. художник Клеофрада; ок. 500 г.
Лингвистические возможности такого рода надписей разнообразны и многочисленны; художники сумели использовать все богатство этих возможностей, положив начало длинной традиции говорящих сосудов. Приведем в конце замечательный пример этой графической изысканности – графической в обоих смыслах греческого глагола graphein,означающего одновременно и «писать», и «рисовать». На фрагменте одного кратера [49] [148] рядом с персонажем, играющим на флейте, был изображен пирующий, от которого осталась лишь протянутая чаша. А на ней буквы: (kh)aire,«веселись». Обращение чаши к тому, кто из нее пьет, переадресуется, становясь обращением самого кратера, на котором и изображена эта чаша, к реальным симпосиастам. Вставное изображение, как будто бы возведенное в квадрат, функционирует одновременно и в художественном пространстве, на поверхности сосуда, и в пиршественном пространстве, сосредоточенном вокруг кратера, – неким подобием маленького спектакля, существующего как в визуальной, так и в вербальной сфере.
148
Краснофигурный кратер; Копенгаген, inv. 13 з65; Beazley, ARV185/ 32.
Игры с вином
Игровое воображение греков отнюдь не сводится к тем проявлениям, которые мы только что проследили. Помимо говорящих сосудов, которые вступают в диалог с симпосиастами, игр с пластической формой и росписью, сюрпризов, которые таятся внутри сосудов, существует еще целый ряд игр, которые ведутся не ко объектах, а с объектами. И действительно, на симпосиивинная утварь может использоваться не по прямому назначению, а для выполнения разнообразных упражнений на ловкость и равновесие.
Игры с бурдюком
Бурдюк, askos,изготавливается из мягкой кожи, из вывернутой наизнанку овечьей шкуры, текстура которой иногда сохраняет следы окрашивания [25]. · В «Киклопе» Еврипида бурдюк – это чудесное вместилище для вина, с помощью которого Одиссей перехитрит своего противника. Киклопу, чудовищу-людоеду, который пожирает спутников Одиссея и знать не знает о культуре вина и дарах Диониса, известны только кратеры для молока. Одиссей, задумав ослепить Киклопа, впервые дает ему попробовать вина, но не говорит, как его надо пить; и вот опьяневший и повеселевший Киклоп открывает для себя Бахуса:
КИКЛОП:
Тра-ла-ла да тарам-барам, Что за пиво, [149] что за варка… Мой живот, ей-ей, товаром… Полон доверху, как барка. Эх ты, травка моя, травка, Хорошо на травке спится, Я ж кутить иду к киклопам… Эй, почтенный… дай напиться… […]ОДИССЕЙ:
Послушай нас, Киклоп, ведь этот Вакх, Которым я поил тебя, нам близок.149
В оригинале речь, естественно, идет о вине. (Примеч. пер.)