Властелин мургов

Эддингс Дэвид

– Ну-ну, Бельгарат, - примирительно улыбнулся Шелк, - что ты такое говоришь?

– А король Ургит всегда был таким?
– спросил Дарник у Сади.
– Похоже, он... ну, скажем, большой шутник. Да, думаю, это подходящее слово. А я-то думал, что мурги даже улыбаться не умеют.

– Он весьма непрост, - ответил Сади.

– А давно ты его знаешь?

– Когда он был помоложе, то частенько наведывался в Стисс-Тор - обычно по делам отца. Полагаю, он хватался за любую соломинку, чтобы вырваться из Рэк-Госку. Они с Салмиссрой прекрасно ладили. Разумеется, до того, как Польгара превратила ее в змею.
– Евнух рассеянно потер ладонью бритую голову.
– Он не такой уж могущественный король, -

отметил Сади.
– Детство, проведенное во дворце Таур-Ургаса, сделало его застенчивым и робким, и он всячески избегает какой бы то ни было конфронтации. Его цель - выжить любой ценой. Всю свою жизнь он только и делал, что пытался уцелеть, ему вечно приходилось быть начеку, а это накладывает на характер определенный отпечаток.

– Завтра ты снова будешь говорить с ним, - сказал Бельгарат.
– Посмотрим, удастся ли тебе выведать у него какую-нибудь ценную информацию о корабле, который он собирается нам предоставить. Я намерен добраться до острова Веркат до наступления зимних холодов, а некоторые из нас своими выходками могут привлечь нежелательное внимание, если мы тут задержимся чересчур долго.
– И старик многозначительно взглянул в сторону Эрионда.

– Но я ни в чем не виноват, Бельгарат, - смущенно запротестовал юноша.
– Мне не понравилось это пламя в святилище - вот и все.

– Потрудись в дальнейшем управлять своими настроениями, Эрионд, - саркастически заметил старик.
– Не следует пока отвлекаться на борьбу за справедливость.

– Я постараюсь, Бельгарат.

– Буду тебе весьма признателен.

На следующее утро сенешаль Оскатат проводил путников на аудиенцию к королю Ургиту - на сей раз в покои, ярко освященные свечами и куда менее просторные, чем претенциозный Тронный зал. Гарион подметил, что Шелк усердно прикрывал лицо капюшоном, покуда сенешаль находился в их комнате. Во время аудиенции Ургит и Сади вполголоса беседовали, а остальные праздно сидели на стульях, стоящих вдоль стены.

– Это был первый по-настоящему серьезный знак того, что у моего отца наступает помутнение рассудка, - говорил король мургов. Он снова был одет в пурпурный камзол и трико, и сидел в кресле, развалясь и вытянув ноги.
– Ему ни с того ни с сего взбрело на ум сделаться королем королей Ангарака. Я же считаю, что надоумил его Ктучик - единственно с целью взбесить Урвона. Но как бы там ни было, - продолжал король, рассеянно вертя на пальце массивный золотой перстень, - всем генералам, вместе взятым, понадобилось немало времени и сил, чтобы убедить моего маньяка-отца в том, что армия Закета как минимум раз в пять превосходит численностью его войско и что Закет может в любой момент раздавить его, словно клопа. Ну а когда справедливость их слов дошла наконец до него, он совершенно потерял человеческий облик.

– Как это?
– спросил Сади.

Ургит улыбнулся.

– Он бросился ничком на пол и принялся грызть ковер. Немного успокоившись, отец замыслил хитрость. Он наводнил Маллорею тайными агентами мургов, а мурги, по-моему, самые что ни на есть бездарные шпионы. Но ближе к делу. Закету было в то время лет девятнадцать, и он страстно влюбился в одну Мельсенскую девушку. Ее семья по уши увязла в долгах, и агенты отца, выкупив все их долговые расписки, принялись вовсю давить на бедняг. Блестящий план, родившийся в воспаленном мозгу моего отца, состоял в следующем: девушка должна была распалить и без того пылающего страстью юного Закета, стать его женой и при первой же возможности вонзить кинжал меж августейших ребер. Однако один из мельсенцев, которого наши хитроумные мурги-шпионы наняли себе в помощь, прознав обо всем, тотчас же побежал к Закету и поведал ему о коварных планах врага. Девушку и ее близких тотчас же предали смерти.

– Что за печальная повесть, - вздохнул Сади.

– Это еще цветочки. Нескольких шпионов-мургов "уговорили" рассказать обо всем начистоту - ведь, ты сам знаешь, маллорейцы славятся своим умением уговаривать, - и Закет к своему ужасу узнал, что девушка ровным счетом ничего не знала о планах моего отца. Пораженный в самое сердце, он заперся в покоях Мал-зэтского дворца на целый месяц. Двери закрылись за милым и открытым молодым человеком, обещавшим стать одним из величайших маллорейских императоров, а вышло из добровольного заточения хладнокровное чудовище. Он приказал изловить всех мургов в пределах Маллореи - включая, кстати, некоторых родственников моего отца - и потом развлекался тем, что отсылал их по кусочкам в роскошных ларцах в Рэк-Госку, сопровождая свои дары оскорбительными письмами.

– Но разве эти двое не скрестили потом мечи в великой битве при Тул-Марду?

Ургит расхохотался.

– Это широко распространенное заблуждение, Сади. На самом же деле по несчастью армия августейшей принцессы Сенедры угодила как раз между молотом и наковальней, то бишь оказалась между двумя противоборствующими ангараканскими монархами. А им не было ровным счетом никакого дела ни до нее, ни до несчастного населения. Они руководствовались единственным желанием - уничтожить друг друга. Когда же мой чокнутый отец в безумии своем вызвал на единоборство могущественного Хо-Хэга из Алгарии, тот преподал ему блестящий урок владения холодным оружием.
– Ургит задумчиво поглядел в огонь.
– Не могу отделаться от мысли, что все же должен послать Хо-Хэгу что-нибудь в знак признательности.

– Простите, ваше величество, - нахмурился Сади.
– Но я не совсем понимаю... Каль Закет повздорил с вашим отцом, но вот Таур-Ургас мертв, а...

– Да уж, мертвее не бывает, - согласился Ургит.
– Я своей рукой перерезал ему глотку, прежде чем предать тело земле, - для верности. Полагаю, Каль Закет терзается по сей день оттого, что ему не удалось своими руками прикончить отца. И вот теперь, думаю, он мечтает добраться до меня.
– Король встал и принялся угрюмо прохаживаться взад-вперед по комнате.
– Я множество раз делал попытки к примирению, посылал к нему гонцов, но он всякий раз отсылал мне назад отрубленные головы моих посланников.
– Король вдруг остановился.
– Знаешь, может быть, я чересчур поспешил, стремясь завладеть троном? У меня было десяток братьев - все родные сыновья Таур-Ургаса. Если бы я некоторым из них сохранил жизнь, то впоследствии мог бы выдать их ненасытному Закету. Возможно, когда он пресытился бы кровью отпрысков Ургаса, то утратил бы к ней вкус?

Двери распахнулись, и на пороге возник дородный мург с замысловатой золотой цепью на шее.

– Необходима ваша подпись вот здесь, - грубо бросил он Ургиту, ткнув королю под нос свиток пергамента.

– Что это, генерал Крадак?
– кротко вопросил Ургит.

Лицо офицера потемнело.

– Ну-ну, - примирительно забормотал король, - не стоит так волноваться.

Король с пергаментом в руках подошел к столику, на котором стояла серебряная чернильница и лежало гусиное перо. Он обмакнул перо в чернила, нацарапал на документе свое имя и вернул пергамент генералу.

– Благодарю вас, ваше величество, - бесстрастно сказал генерал Крадак, повернулся на каблуках и направился прочь.

– Один из отцовских генералов, - с кислой миной объяснил Ургит Сади.
– Все они обращаются со мною одинаково.
– Король вновь заметался по комнате, то и дело спотыкаясь о ковры.
– Что известно тебе о короле Бельгарионе, Сади?
– внезапно спросил он.

Евнух пожал плечами.

– Ну, я встречался с ним раз или два.

– Ты сказал, что почти все твои слуги - алорийцы?