Влюбляясь в Бентли
Шрифт:
Выдохнув, я решаю, что сейчас или никогда, просовываю руки ему под мышки и пытаюсь поднять его с дивана.
— Давай, помоги мне немного, — бормочу я после нескольких неудачных попыток. Я тяжело дышу, и пот выступает на моих бровях. Я никогда не понимала, насколько он тяжелее меня. Без каких-либо усилий с его стороны он лежит мертвым грузом. Мои руки опускаются на бедра, когда я оцениваю ситуацию. Его джинсы все еще низко сидят на бедрах, что означает, что мне приходится заставлять себя не смотреть. Я решаю что-то с этим сделать и хватаюсь за пояс его джинсов, подтягивая их вверх, туда, где
— Где я, черт возьми, нахожусь? — спрашивает он сонным голосом. Его налитые кровью глаза путешествуют по моему телу: футболка и боксеры. — Похоже, ты передумала насчет одежды. — Он самодовольно ухмыляется.
— Мне стало жарко.
— Я говорил. — Его взгляд сужается на моих пальцах, все еще сжимающих его молнию. — Давай. Я не буду жаловаться.
— Это не то, что ты думаешь, — заикаюсь я.
Он вскидывает бровь и приподнимается на локтях. Я опускаюсь на стеклянный журнальный столик, создавая некоторое расстояние между мной и его промежностью. Я сдуваю распущенные волосы с глаз, мое лицо пылает.
— Ты в своей квартире. Я пыталась помочь тебе дойти до кровати.
— Какое отношение имеет моя молния к тому, чтобы помочь мне дойти? — спрашивает он. Мой рот открывается, но ничего не выходит. С чего мне начать? — Забудь об этом, — говорит он, снова опускаясь на диван. — Принеси мне одеяло. Я буду спать здесь. — Он облокачивается на заднюю подушку.
— Ты не можешь здесь спать.
— А почему нет? — приглушенно спрашивает он.
— А если тебе понадобится моя помощь?
Его плечо трясется от смеха, что выводит меня из себя.
— Я забочусь о себе уже двадцать пять лет. С чего ты взяла, что мне вдруг понадобилась твоя помощь?
— Неважно. Продолжай быть придурком. — Я встаю, подхожу к кровати, срываю одно из одеял и бросаю ворох на его голову. — Надеюсь, тебе будет мягко!
— Подожди. — Он пробивает себе путь из-под кучи одеял и скатывается с дивана, вставая не слишком уверенно. Он делает два шага, а затем кладет ладонь на стеклянный столик, чтобы не упасть.
Прежде чем я успеваю осознать, что делаю, я протягиваю руку, чтобы поймать его. Он выпрямляется, отбивая мою руку.
— Прекрати! Я могу сделать это сам!
— Нет ничего плохого в том, чтобы попросить о помощи, Стерлинг, — я делаю паузу и улыбаюсь, — или мне сбежать вниз по лестнице и вернуть твои деньги блондинке, которая только что ушла.
— Эта сучка пыталась украсть у меня? — он потянулся за бумажником.
Я экономлю его время и силы, кивая на стопку купюр на столике у дивана.
— Ага. Во время полнолуния.
— Что? — спрашивает он в замешательстве.
— Неважно. Ты не поймешь, в чем тут юмор. — Я отхожу в сторону и смотрю, как он, пошатываясь, подходит к кровати. Он опирается ладонями на матрас, когда доходит до него. Это выглядит так, как будто ему нужна передышка.
— Я впечатлена тем, что ты не упал на лицо во время путешествия, — говорю я.
Он повесил голову, его позвоночник округлился, каждая великолепная мышца очерчена.
—
Он находится в ванной в течение сорока пяти минут, давая мне достаточно времени, чтобы понять, какую ошибку я совершила, придя сюда. Такое постоянно происходит в книгах: скучающая девушка уезжает с сексуальным, эмоционально раненным парнем, который в итоге становится ее родственной душой, и они живут долго и счастливо. Я громко смеюсь, лежа в кровати Стерлинга. В квартире темно, единственный свет исходит от луны, светящей в окна. Расчесывая пальцами волосы на макушке, я смотрю в потолок и слышу, как его рвет прямо за дверью ванной. В реальной жизни молодая девушка в итоге сбегает с бабником и наркоманом с холодным сердцем. Ее сердце разбивается на миллион кусочков, и она приползает домой в худшем состоянии, чем было до того, как она ушла. Конец истории. Никакого счастливого конца. Никакого прекрасного принца.
Я прислушиваюсь сильнее. Звуки рвоты прекращаются. Тишина пробуждает мое любопытство. Может, мне стоит хотя бы проверить его? Я приподнимаюсь на кровати как раз в тот момент, когда дверь ванной с визгом открывается, и быстро падаю на бок, притворяясь спящей.
Он, пошатываясь, подходит к кровати. Лунный свет дает достаточно света, чтобы я могла разглядеть безупречную кожу. Он шатается секунду, затем восстанавливает равновесие, кладя ладони на матрас, и единственным звуком в комнате становится звук застежки на молнии его джинсов.
Я приподнимаюсь на локте, мои глаза расширяются, глядя на его стриптиз. Его джинсы падают на пол, и он выходит из них. Передо мной открывается полный вид на его пенис, болтающийся в окружении темных кудрей. Мои глаза зажмуриваются при виде очень голого Стерлинга.
— Что ты делаешь? — практически кричу я.
— Ложусь спать, — говорит он так, как будто это очевидно. Со вздохом он опускается на матрас. — Ты не против?
— Ты всегда спишь голым? — огрызаюсь я. Это больше похоже на обвинение, чем на вопрос.
— Если ты думаешь, что я вдруг начну носить фланелевую пижаму, чтобы доставить тебе удовольствие… не хочу тебе говорить, но ты будешь разочарована.
Я придвигаюсь к самому краю. Он переворачивается на бок лицом от меня, натягивая простыню на свое татуированное плечо. Прикрытие его тела ничего не меняет, как и пространство между нами; я все еще знаю, что он обнажен.
— Тебя не убьет, если ты наденешь хотя бы боксеры? — бормочу я. — На тебе были боксеры, когда мы столкнулись в коридоре в тот день. Так что я знаю, что у тебя есть пара.
— Иди спать, Феникс. Здесь жарко, моя голова чертовски раскалывается, и я не смог бы ее поднять, даже если бы захотел. Я не собираюсь тебя трогать. Клянусь.
— Это все равно неловко.
— Это неловко только потому, что ты слишком много думаешь об этом, как и обо всем остальном, — простонал он в ответ.
Повернув голову, я смотрю ему в спину.
— Что это значит? Я ничего не обдумываю.
— Нет, думаешь.
— Ты ничего обо мне не знаешь!
— Нет, но я встречал много таких девушек, как ты, которые сходят с ума из-за каждой мелочи.