Воробышек. История «дорогой мамочки»
Шрифт:
– Зигги, я хочу предупредить тебя.
– Это срочно?
– Выслушай меня, пожалуйста, Зигмунд. Это очень важно. Я прошу тебя не есть и не пить ничего из того, к чему могла прикасаться баронесса София или её доверенные люди, включая детей. Если этого не избежать, очищай кровь дыхательными техниками. Надеюсь, что во время ужина баронесса ничего не успела предпринять…
– Ты сдурела, принцесса? Зачем баронессе меня травить? Если тебя всё равно перенесёт порталом в твой мир? Иди к себе, мне некогда вести дурацкие беседы.
– Зигги, послушай же! Травить тебя никто не будет. Если тебя уберут, баронесса ничего не добьётся. Нас учат не поддаваться принуждению. В смутное время один гениальный фармаколог нашего мира синтезировал несколько препаратов, называемых резидуал-ядами. Эти яды входят в группу каталитических отравляющих веществ. Сами по себе они безвредны. Но они программируют организм на самостоятельную выработку яда.
Усталая улыбка мужа сменяется скептической, а потом заинтересованной.
– Я, наверное, плохо объясняю… Попытаюсь пояснить на простейшем примере: к тебе приезжает человек, от которого ты хочешь избавиться. Убить его явно ты не можешь. Причины не важны. Тогда ему в пищу, или вино, или воду добавляют резидуал-яд. Детекторами он не определяется, так как ядом, собственно, не является. Всё то время, которое этот человек у тебя находится, его кормят противоядием, которое тоже детекторами не определяется. Потом этот человек уезжает. И через определённое время умирает. Ты – ни при чём.
Смотрю на задумчиво хмурящегося мужа, и меня трясёт от плохого предчувствия. Не думаю, что благородная София рискнула на ужине или раньше. Ведь случайно могли пострадать барон Витольд или я. За барона Алека речь не идёт. Ему вряд ли можно повредить ядом. Внутри меня прошелестел ехидный смешок…
– Это слишком примитивно, Зигги. Но баронесса сможет держать тебя в живых, потребовав в уплату за противоядие определённую услугу. Жизнь за жизнь.
– Насколько я понял из твоего рассказа, противоядия не существует.
– Его придётся принимать регулярно. Люди живут с этим годами. При многих заболеваниях лекарства пьют ежедневно, некоторые – по нескольку раз в день. Так и это…
– Весело у вас! – Кобра покрутил головой, с придурковатой усмешкой.
Опять разозлился… Зачем было отправлять меня к барону Алеку, если не можешь справиться с ревностью? Теперь мучается. А я не знаю, что сказать…
– Если это так тяжело для тебя, зачем, Зигги? Зачем?
Посмотрел на меня… Придурочная ласковость истаивала из глаз, сменяясь холодным спокойствием:
– Когда я смотрел, как ты сражаешься с баронами, я решил, что если ещё кому-нибудь захочется предъявить на тебя право сильного, он будет предъявлять его барону Алеку.
– Таких дураков ты вряд ли найдёшь.
– Вот именно. Иди к себе, принцесса. Я действительно занят.
Ушла к себе. По пути встретила Бланку, рассказала, как устроили молодых. Сообщила, что господин барон разрешил Шарлотте по праздникам носить шёлковую одежду. Судя по выражению её лица – небывалая милость. Отправила её составлять список вещей, которые понадобятся в доме. Надо будет переслать Шарлотте. Ага. С вечерним ройхом. Хотя у Петера есть ройх. Или они остаются при замке? С ройхами вообще путаница. Загона для них нет. Летают они свободно. Каким образом их ловят под седло?
Шелестящий голос внутри меня смеётся: «Их призывают, когда это необходимо. Только и всего». Машинально ответила: «Спасибо». Потом разозлилась. Это что, барон Алек так и не расстанется со мной?! «Никогда. Смотри под ноги, Воробышек!» Вовремя сказал, я чуть было не навернулась с лестницы. Хорошо, что никто не видел, как баронесса ведёт беседы сама с собою. «Поговорим, когда останешься одна». «Нам не о чем с тобой говорить! Я тебе всё сказала!» «Это нервное. Ты сейчас не способна адекватно воспринимать ситуацию. Поговорим, когда ты успокоишься». «Убирайся из моей головы!» «Не надейся!»
Стою, сжав кулаки так, что ногти впиваются в ладони. Методично выбрасываю всё из головы. Не буду реагировать! Я с ума так сойду! А как я ночью буду? Как проводить ночь с мужем, зная, что барон наблюдает?!
Бешеная ярость чуть не сожгла меня. Потом барон успокоился. Решил не реагировать? Мудро… Сделанного не воротишь. Теперь надо с этим жить. И я не хочу портить себе оставшееся время. Вот если удастся вернуться, тогда… «А что тогда?» – живо заинтересовался барон Алек. «Не знаю, что. Но тогда времени будет больше». «Глупая Воробышек! Времени всегда не хватает!»
Наконец-то дошла до своих покоев. Сняла одежду, бросила её в утилизатор. Понемногу собирается гардероб. Приняла душ и завалилась спать. Устала. Не физически. Физически я как раз себя прекрасно чувствую. А вот духовно… Не буду думать ни о чём! И плакать тоже не буду! Спать буду. Всю ночь не спала…
Проснулась от дикого бешенства барона Алека. Вскинулась на кровати, испуганно. Кобра стоит в дверях. Такое ощущение, что раздумывает: входить или нет.
– Ты сюда или отсюда, Зигмунд?
– Ещё не решил, принцесса. У нас всё плохо?
– Мы будем выяснять отношения? Или любить друг друга? Меньше, чем через пять месяцев сработает портал. Через три года после возвращения я опять окажусь в действующих списках чистокровных.
– А это что значит?
– Это значит, что меня отправят продолжать род какого-нибудь патриция. Тщательно отобранного, чтобы обеспечить наиболее жизнеспособное потомство. Год с четвертью после зачатия. Потом – три года на восстановление организма после родов. Точнее, два с половиной. Полгода после родов тоже засчитываются. Если рождаются близнецы – пять лет. Потом – опять в действующие списки. И так далее и тому подобное…
– Не плачь, принцесса. Мы постараемся вытащить тебя раньше. Я не знал…
– Если бы знал, не назвал бы меня женой?
– Я назвал тебя женой, как только увидел. Я смотрел на твоё возмущение фамильярностью этого ублюдка и думал: вот моя жена…
Барон Алек внутри меня задумался… Потом прошелестел: «Нет… Моя!»
Надо как-то договариваться с бароном Алеком. Иначе у меня крыша съедет… Не стала ничего отвечать. Ни одному из баронов.
Зигги смотрит на меня, кусая губы. Потом всё-таки говорит: