Война крылатых людей [Война крылатых людей. Сатанинские игры. Звездный торговец. Люди ветра. Право первородства. Повелитель тысячи солнц.]
Шрифт:
Период обращения Авалона равнялся 11 часам, 22 минутам и 12 секундам. На уровне Грея ночи всегда были короткими, а летом еще и темными, и авалонские сутки пролетали, как единое мгновение.
Дэннель Холм подумал о том, не в этом ли причина его усталости.
Скорее всего нет. Он здесь родился. Предки его здесь жили столетиями: они прибыли с Фалканша. Если отдельные люди были способны к изменению своих биоритмов — как это часто происходило с ним самим во время космических полетов — то и раса, конечно, тоже.
Врачи утверждали, что посадка в гравитационном поле, составляющем только 80 % земного, приводит к очень большим нагрузкам на организм. В таких условиях следует изменение всего баланса жидкости и процесса кинестозии.
Кроме того, те изменения, которые происходили в организме человека, казались незначительными в сравнении с тем, что претерпевал организм колонистов. У итриан стал другим весь цикл воспроизведения, они приспособились к иному дню, году, весу, климату, питанию, миру. Неудивительно, что их первые несколько поколений не отличались высокой рождаемостью. И все равно они важничали, а в настоящее время их раса поистине процветала.
Было бы нелепым предполагать, что человек может устать от чего-то другого, кроме напряженной работы. Ну и, конечно, сказывался возраст, несмотря на все антистарители. Неужели, так оно и есть? Когда стареешь, когда чувствуешь приближение смерти, можно ли не возвращаться мыслями к ранним годам, годам начала, не думать о доме, которого ты никогда не видел, но каким-то чудом помнишь? Хватит, прочь подобные мысли! Кто сказал, что восемьдесят четыре — старость?
Холм достал из кармана сигару, откусил кончик и глубоко затянулся. Дэннель Холм был среднего роста. Но в оливкового цвета тунике и мешковатых брюках, какие носили все люди, бывшие членами итрианских вооруженных сил, он казался коренастым. А его круглая голова, широкое лицо, высокие скулы, припухлые губы и тупой нос заставляли вспомнить о монголоидной ветви его предков. Кавказская же заявляла о себе серым цветом глаз, кожей, которая оставалась бледной, несмотря на то, что он много времени проводил на охоте и в саду, а также волосами, которые, хотя и поседели на голове, но оставались черными на груди. Как и большинство людей на планете, Холм не отпускал бороды.
Сейчас он, забыв обо всех тревогах, углубился в разложенные перед ним последние отчеты его помощников. Но вдруг динамик загудел и безличный голос сообщил:
— Первая Марчварден Ферун хочет обсудить положение дел!
— Конечно! — Начальник Холма только что вернулся с Итри. Холм протянул было руку к экрану, но в последнюю секунду передумал. — Почему бы не лично? Я сейчас буду.
Он вышел из кабинета.
Коридор был наполнен гулом голосов, здесь мелькали представители обеих рас — флотский персонал, гражданские служащие из лоранского адмиралтейства. Кондиционеры, работавшие на полной мощности, практически уничтожали запахи — кисловатый человеческий и чуть отдающий дымом итрианский.
Итрианцев, в связи с изменением состава населения Авалона, было больше. Но здесь собрались представители со всего Доминиона, особенно из материнской его части, чтобы помочь этой границе подготовиться к войне.
Холм учтиво отвечал на приветствия. Его вежливость превратилась в твердую валюту, ценность которой была для него очевидна. «Вначале это было искренне!» — подумал он.
Караульный отдал ему честь и пропустил в апартаменты Феруна (Холм не выносил отнимающих время церемоний в своем отделе, но допускал их в итрианском).
Внутреннее помещение было самым типичным: удобная мебель, несколько строгих украшений, скамья, письменный стол и техника снабжены орнитологическими приспособлениями. Стена не была прозрачной, но из огромного окна открывался прекрасный вид на Грей и сверкающие вдалеке воды залива. Ветерок, влетающий через него сюда, был насыщен ароматом садов.
Ферун добавил к имеющимся в кабинете вещам несколько сувениров с других планет, книжные полки, заставленные фолио — копиями образцов земной классики, которую он читал для развлечения в оригинале на трех языках.
Он был маленьким, с темными перьями, лицо его напоминало лик с иконы.
Его чос, Миствуд, всегда был одним из самых прогрессивных на Авалоне. По части механизации он не уступал человеческим общинам, результатом чего являлось его успешное развитие.
У него не оставалось особого времени на поддержку традиций, религии и всего, что было связано с консерватизмом.
Все формальности он сократил до минимума, потому что не смог отказаться от них совсем, но никогда не скрывал того, что они ему не нравятся.
Сорвавшись со своего насеста, он стремительно подбежал к Холму и, по земному обычаю, пожал ему руку.
— К-р-р, рад тебя видеть, старый разбойник! — он говорил на планхе: итрианское горло приспосабливается к другим языкам хуже, чем человеческое (хотя, конечно, ни один человек никогда не сможет произносить звуки языка итриан совершенно правильно). А Ферун не хотел говорить на англике, который хорошо знал, из-за своего гротескного акцента.
— Как поживаешь? — спросил Холм.
Ферун поморщился, если так можно сказать о птицеподобном. Расположение его перьев было не только более сложным, по сравнению с оперением земных птиц, но они плотнее прилегали к мускулам и нервным окончаниям, и движение их помогало его лицу принимать множество выражений, недоступных человеку. Раздражение, беспокойство, обескураженность — все эти, связанные друг с другом чувства, одно за другим выразило его тело.
— Понятно! — Холм подошел к сконструированному специально для него стулу и сел. Он ощущал во рту привкус табака. — Рассказывай!
Ногти-когти зацокали по прекрасному полу. Ферун стал расхаживать по комнате.
— Я дам вам полный отчет, — сказал он. — Вкратце: дела обстоят хуже, чем я мог предположить. Да, они пытаются установить единое командование и вбить в голову каждого офицера мысль о необходимости полного подчинения. Но они не имеют ни малейшего понятия о том, как это сделать.
— Бог свидетель, — воскликнул Холм, — что мы пытались поладить с ними эти последние пять лет! Реорганизания нашего флота проходит очень медленно и далека от завершения.
— Так оно и есть! Непомерная гордость, ссоры из-за пустяков — вот в чем беда! Мы, итриане, — по крайней мере, наша доминирующая культура, — не слишком подготовлены для полной централизации. — Ферун помолчал. — Действительно, — продолжал он, — самым сильным аргументом против реорганизации нашей отдаленной, с плохо связанными между собой частями планеты по подобию Земли является то, что Земля располагает гораздо большими силами, и держит под контролем куда большие пространства, чем Доминион. Если они нападут на нас, мы погибнем.