Время любить
Шрифт:
Выйдя из офиса на вечернюю улицу, Михаил Маркович подчеркнуто шаркающей походкой направился к автобусной остановке. Давно ему советовали машину с водителем, но он считал это ненужной роскошью. Если ноги носят, чего не ходить? Пусть молодежь себе лбы на иномарках расшибает.
Адвокат ничего не успел подумать, когда чья-то наглая левая рука рывком втащила его в гулкую темноту арки, а правая — опустила на его голову половину силикатного кирпича с такой силой, что сознание в котором еще миг назад роились сложные расчеты и шахматные партии предстоящих процессов, тут же покинуло ее сквозь безнадежный пролом в черепе. Тем же, но уже окровавленным обломком кирпича были сбиты замки на кейсе, а освободившаяся от воротника адвоката левая рука жадно выхватила из его чрева две тысячи долларов Бекхана.
Убегая, Усман ни разу не оглянулся. День все же удался.
* * *
Далее Кошкин видел…
Рузский все-таки уговорил его махнуть в будущее. Недалеко. Года на три. Риск решили поделить на двоих. Кошкин ничего не сказал Дорохову и Китаеву, Владимир Юрьевич обошел вниманием Паткевича. И машина сработала…
Глобальное потепление еще не наступило. Льды Гренландии и Антарктиды были на месте. Земля не поменяла полюса. Третья мировая война не началась. На красивых машинах по неизлечимым русским дорогам все также носились богатые, а вдоль них все также рылись в мусорных баках самые нищие. Золотой век не наступил. Зато с торговой империей Рузского что-то было не так. Это они поняли, беспечно гуляя по городу, отгородившись от возможных знакомых темными очками и надвинутыми на глаза козырьками бейсболок. Деньги не брали с собой принципиально. Владимир Юрьевич решил подшутить над самим собой: снять в банке энную сумму, дабы отведать кухню будущего. Сергей Павлович не возражал, шутить с будущим казалось ему легкой забавой по сравнению с изменениями прошлого.
Первый раз Рузский был озадачен, когда обнаружил, что на улице Грибоедова закрыт принадлежащий ему игровой центр. Точнее, вместо него там располагается офис какой-то неизвестной ему фирмы.
— Что делает, гад?! — ругал он самого себя. — Здесь же верная прибыль! Место бойкое, народ свои тугрики в игровых автоматах оставлял с таким удовольствием, точно это сберкасса, а не денежный пылесос! Неужели конъюнктура в городе так поменялась? Нет, Сергей Павлович, я этому бизнесмену, мать его, скажу, как надо правильно вкладывать деньги.
— Не стоит, Владимир Юрьевич, — равнодушно пожал плечами Кошкин, который своих банков и магазинов на улицах города обнаружить не планировал, — он умнее тебя на три года. Значит, так было надо. Может, он закрыл центр здесь, а открыл в другом месте?
— Но зачем же площади кому попало отдавать?
— Может, выгодно продал?
— Может… может… Не нравятся мне эти «может». Мужику слово «может» только в одном случае рекомендовано. В остальных — предпочтительнее слово «надо».
— Надо держать себя в руках и уважительно относится к себе в будущем, — с улыбкой подхватил Сергей Павлович, — следует сравнить, к примеру, третьеклассника и первоклассника, разница в три года, но первый уже уверенно читает, складывает, умножает, делит… Если, конечно, он не безнадежный дебил…
— А еще третьеклассник умеет курить и материться! Лучше проверим наши счета, — волнение не покинуло Владимира Юрьевича.
Еще минуту назад уверенный в себе до полного пренебрежения к окружающему миру мужчина и деловой человек заметно сдал. Кошкин даже подумал, что именно сейчас он постарел на три года. Ну что делать с этими денежными воротилами? Без пачки долларов в кармане, без связей, без лакированной тачки с престижным лейблом на борту, без одобрительного гогота братвы за спиной они выглядят уже не так эффектно. И Рузский, в этом случае, не составлял творческого исключения, хотя отличался от многих продвинутым интеллектом и здоровой иронией.
В просторном холле банка, где шелестели прохладой кондиционеры, Владимир Юрьевич уверенно избавился от кепки и очков и подошел к менеджеру. Увидев солидного клиента, тот угодливо расплылся улыбкой и с вкрадчивым участием спросил.
— Здравствуйте, Владимир Юрьевич, вы уже вернулись из Германии?
— Как видите, — буркнул Рузский.
Кошкин в этот момент поймал себя на мысли, что так рождаются легенды, пополняющие толстые сборники разных необъяснимых случаев и страницы журналов типа «НЛО». Вот вам еще одна: человек одновременно находится в двух местах. Это, конечно, выяснится потом, и несчастный менеджер будет бить себя кулаками в грудь, доказывая, что имел дело именно с Владимиром Юрьевичем Рузским, а графологи будут давать уклончивые ответы, сверяя подписи в расходных ордерах, а сейчас…
— Я надеюсь, лечение прошло успешно? — с мимолетной учтивостью спросил менеджер.
— Полагаю, что так, — кивнул Рузский, не обратив, в сущности, внимания на вопрос.
— Очень рад за вас, Владимир Юрьевич, такая болезнь…
— Ерунда, — еще раз отмахнулся Рузский, но на виске у владельца холдинговой кампании начала пульсировать быстрая жилка. — Я хотел бы снять небольшую сумму.
— Как вам будет угодно. В валюте? Рублями?
— Рублями…
— Желаете пройти в кабинет?
— Не стоит, это мелочи. Да, и справку о балансе дайте пожалуйста. — Владимир Юрьевич теперь уже заметно нервничал.
— Елена Андреевна два дня назад брала, прежде чем к вам в Германию полететь… — теперь уже озадачился менеджер.
— А что, с этим есть какие-то проблемы? — наддал недовольной твердости в голос Рузский.
— Да нет, я просто подумал…
— Давайте, думать буду я!
— Несомненно, Владимир Юрьевич, вот бланк, вы заполняйте, а я распечатаю справку.
Менеджер поспешил исчезнуть, а Рузский обернулся к внешне скучающему Кошкину:
— Как думаешь, Сергей Павлович, какой процент инфляции?
— Правительство всякий раз обещало не выше двенадцати, — не задумываясь, ответил инженер, припомнив бравые речи министров.
— Ладно, с таким запасом и напишем, — решил Рузский.
Получив деньги, он нарочито небрежным движением отправил требуемую справку о балансе в карман брюк, точно это была квитанция из прачечной. Холодно распрощался с растерянным менеджером и, резко повернувшись, двинулся к выходу. Кошкин, вздохнув, последовал за ним. Терпения у Владимира Юрьевича хватило до небольшого сквера. Облюбовав свободную от подростков-пивоманов скамейку, он наконец развернул сложенный вчетверо листок.
— Я стал беднее на три миллиона. Чепуха. Я думал хуже, — заметно повеселел Рузский, — есть повод выпить. Знаешь, Сергей Павлович, я бы с удовольствием сейчас пригласил в нашу компанию Елену Андреевну.
— Ты же слышал, она в Германии, ухаживает за больным старшим Рузским, — задумчиво и не очень осторожно напомнил Кошкин.
— Ах да! Черт! Я чуть не забыл! Главное, я по-прежнему богатый человек.
— Главное ли? — усомнился больше для самого себя Сергей Павлович.