Время возмездия
Шрифт:
– Победил Рудольф фон Шилленбург!
Рефери торопливо вскинул руку западногерманского чемпиона. Над плотными рядами прокатился вопль то ли радости, то ли негодования. Топот, свист, крики. Туристы-немцы прорвались к рингу и на руках понесли своего кумира в раздевалку.
Глава четвертая
Джоан, вернее, Ида Мария Бартон, таково ее настоящее имя, готовилась к банкету. Только что закончились финальные поединки «чемпионата чемпионов». Участникам, судьям и тренерам было шутя объявлено, что им дается ровно «двадцать раундов, чтобы привести себя в порядок». Ида также решила использовать эти раунды. На своей машине она помчалась домой.
– Что же выбрать? – задумчиво произнесла Ида, нажимая кнопку стенного шкафа.
Полированная дверца бесшумно скользнула в сторону, открывая широкий гардероб. Ида прошлась вдоль строя своих нарядов. Она хорошо усвоила, что появление в обществе – это выход на линию огня. В наши дни одежда не только подчеркивает достоинства женщины и скрадывает ее недостатки, но в умелых руках является и мощным наступательным оружием. Модный, элегантный наряд бесшумным залпом убивает соперниц, помогает покорять мужчин…
Телефонный звонок прервал ее раздумья. Слушая далекого собеседника, она недовольно повела плечами, но вслух сказала:
– Да, полковник… Через тридцать минут.
Ида Мария Бартон не была удивлена неожиданным вызовом к шефу. Впрочем, «удивлена» не то слово, ибо с тех пор, как она связала свою судьбу с разведывательным управлением, отвыкла чему-либо удивляться. За четырнадцать лет службы привыкла ко всему: к срочным вызовам, неожиданным командировкам, ко всевозможным резким поворотам в сложной работе разведчицы.
Где бы она ни находилась, Ида Бартон всегда следила за своей внешностью, за лицом и телом, постоянно тренировалась и находилась в хорошей спортивной форме. Она была вынослива и ловка, умела бегать и плавать, знала боевые приемы японской борьбы каратэ и русской системы самозащиты, прилично стреляла, могла скакать на лошади, управлять автомашиной и моторной лодкой. По уровню своей разносторонней подготовленности Ида могла бы соперничать с офицером морской пехоты из экспедиционного корпуса специального назначения.
Наделенная от природы красивым телосложением, Ида сумела довести его до совершенства. Когда она появлялась на золотых пляжах, всюду за ней следовала толпа восторженных поклонников. Эти «идиотики», как она их презрительно именовала, и помогали ей выполнять ее самые авантюрные задания. И в то же время Ида всюду находилась под обстрелом завистливых женских глаз, полных скрытой ненависти, в зрачках которых можно было читать только одну, чисто женскую мысль: «Кто разрешил выставлять напоказ такую красоту?»
Ида жила замкнуто. Ни братья, ни сестры не знали о ее службе. Лишь один отец, которого она любила и которому доверяла, – дряхлеющий полковник колониальных войск Стэнли Бартон – был посвящен в тайну и гордился дочерью.
В последние годы Ида специализировалась по доставке разведывательных материалов из различных стран. Эти трудные и рискованные операции она проводила успешно, с должным профессиональным блеском. Опытная разведчица беспардонно использовала Олимпийскую хартию. С одними делегациями она ездила в качестве переводчицы, с другими – в скромной роли «дочери» или «племянницы» завербованного разведкой тренера или судьи.
Второй год подряд Бартон посещает боксерские соревнования, отлично играя роль «племянницы» судьи международной категории Фрейда Грэндисона. Ей многое удалось сделать: встретилась с резидентами, руководителями тайных организаций, привезла им инструкции, вывезла ценные бумаги, фотопленки, за что и получила несколько крупных денежных вознаграждений, а также чин капитана.
На лондонском боксерском турнире Ида Бартон не теряла времени даром. Она хорошо изучила спортивный мир и знала, что даже самые великие деятели вне ринга, вне стадиона, случалось, были мелкими торгашами, жалкими пронырами-спекулянтами. Ида презирала их.
Русские держались особняком, выделяясь в этой пестрой толпе. Они – Бартон наблюдала за ними во многих странах – не занимались бизнесом, не шныряли по универсальным магазинам, а жадно интересовались достопримечательностями, историей, искусством, посещали музеи, картинные галереи. Русские парни – от боксера до тренера и массажиста – выгодно выделялись своей культурой, начитанностью, эрудицией. Ида с раздражением и завистью видела, что за плечами каждого солидный багаж знаний, учеба в университете или в ином высшем учебном заведении. Вместе с тем они не чванились, не кичились знаниями и достижениями, держались просто, непринужденно, но с достоинством. Работать с ними было невозможно: дальше вежливой любезности и учтивости дело не шло.
Неожиданный вызов к шефу был весьма некстати. Ида знала по опыту: это новое задание. Опять куда-то надо ехать. Покидать Лондон сейчас ей не очень-то хотелось: только начала наконец налаживать контакт с русскими.
Ида Бартон поднялась на третий этаж. Выйдя из лифта, предъявила документы дежурному и пошла по пустынному коридору, освещенному лампами дневного света. На дверях кабинетов таблички с номерами. Мягкий ковер из синтетической ткани на полу.
У кабинета номер пять Ида Бартон замедлила шаги, открыла маленькую сумочку и, взглянув в зеркальце, критически осмотрела лицо: тушь на ресницах, модная прическа… Кажется, все в порядке. Перед своим начальством капитан Бартон тоже привыкла появляться в полном блеске женской обаятельности. Нет, она не стремилась покорить холодное и расчетливое сердце шефа. Это не входило в ее планы. Интимные узы не всегда способствуют карьере. За годы ее службы в отделе сменилось несколько начальников, и многие из них отнюдь не пошли вверх по служебной лестнице.
В приемной, едва Ида Бартон показалась в дверях, из-за небольшого стола выскочил адъютант полковника. Гладко выбритый, с ровным классическим пробором на овальной, как кокосовый орех, голове, лейтенант был ее давним и нудным обожателем.
– Очаровательная мисс Ида!
– Капитан, – поправила Бартон. – Кто у шефа?
– Очаровательнейший капитан!
Адъютант приблизился к ней и склонил голову (он был выше ее ростом) и, как всегда, доверительно зашептал, сообщая капитану Бартон о настроении шефа, о предполагаемом задании и о людях, находящихся в кабинете.