Встречи с амурским тигром
Шрифт:
Это я теперь так спокойно вещаю. Даже героически. Тогда же во мне все было натянуто до звона. Страх меня не сковал, нет, я владел собою. Но… В такой обстановке и самое храброе сердце стучало бы не меланхолично, и мысли бы мельтешили как палая листва под шквалом ветра. И была в те минуты одна протестующая мысль: кто сказал, что амурский тигр, если его не спровоцировать, на человека не нападает? А подайте его сюда! И поставьте со мною рядом!
Мне оставалось попробовать отпугнуть этого вражину, во всяком случае побудить оставить меня в покое, иным манером, обойдясь без выстрелов. И я разбойно свистнул, закричал, устрашающе замахал руками… Но не успели эти звуки
Таежный мир еще гремел, а тигр уже взвился на дыбы во весь свой рост и заревел, и замахал передними лапами с выпущенными когтями, завертел головой, словно ее кто-то стиснул. И все же первой моей мыслью была именно эта: какой же он громадный! А с брюха-то совсем не рыжий, а белый в черную полосу. И лишь потом я подметил: поразил зверя удачно, но не смертельно. И стал ловить мгновение для решающего выстрела… Им я пронзил «бандита» сбоку по лопаткам. И он рухнул, исторгая из пасти кровавую пену.
Мне потребовалось всего несколько секунд для перезарядки стволов, однако когда я поднял глаза — тигра не было. Он успел свалиться в протекавший рядом ключ, и по шуму можно было определить, что зверь тяжело уходит от меня. Я не стал его преследовать, благоразумно решив, что так мне будет легче всего доказать власть предержащим, кто был агрессором, а кто защищался. Ведь следы на снегу неопровержимо подтверждали, что я всего-навсего оборонялся.
Обо всем случившемся написал я в крайохотуправление и отправил письмо по назначению с шофером лесовоза. Там в правдивости моего заявления усомнились и прислали комиссию. Но и в моих, и в тигриных следах была только правда.
Однако что интересно и немаловажно! Оказывается, то была мать двух почти взрослых тигров. Выводок трапезничал у только что добытого изюбра, самка услышала шум моих шагов и ринулась разобраться, кто же посмел обеспокоить мир и покой счастливого семейства.
Ее долго не могли найти — так много там было натоптано тремя тиграми. Решили поначалу, что раны затянулись и оказались не смертельными. Но на второй день «следствия» одиночно шедший егерь услышал за спиною шорох, обернулся и увидел крадущуюся за ним тигрицу. Убедившись, что человек ее увидел, она ускорила приседающие шаги… На прыжки у нее сил не оказалось. Видно, стремилась отомстить если и не прямому виновнику ее несчастья, так хотя бы соплеменнику.
Егерь подпустил ее до десяти метров, дважды выстрелил из карабина поверх головы нападающей, но та не остановилась. Она упорно тянулась к двуногому пришельцу в ее исконные владения с всепожирающей ненавистью и неутолимой жаждой мести. Тигрица была на исходе жизни и до последнего мгновения считала людей своими смертельными и непримиримыми врагами. Во всяком случае, я в этом уверен».
Мы долго молчали, потом я попросил рассказчика пояснить свою заключительную мысль, и он охотно это сделал.
«Да я в подобном утверждении уверен! Суди сам. Была она владычицей богатой тайги и имела все для царственной жизни. Но вот пришли мы. И закончился у нее покой, с добычей стало напряженно. Мы никак не хотим и не можем мысленно поставить себя на место тигра, как бы перевоплотиться в него на время, проследить ход его размышлений… Понаблюдать из тигровой шкуры тигриными глазами за людьми. Жадными, расточительными, эгоистичными и жестокими. Использующими разум свой и беспримерную для живого мира мощь во вред природе и себе самому. Возьми
Но все же тигры удивительно разные, — еще раз соглашались мы с доктором. И этаких непримиримых к людям, как та тигрица, гораздо меньше тех, что умеют избегать конфликтных ситуаций с человеком, причем нимало не теряя собственного достоинства и умения оказывать на все живое, в том числе и двуногих пришельцев, магическое воздействие.
Однако в тот вечер мы вспоминали эпизоды и совершенно необычного поведения тигров, и об одном из них мой многоопытный собеседник принялся подробно рассказывать.
«В тот год я поехал в давно знакомые матайские кедровники с другом своим Борисом на испытанном вездеходном газике. Зима уже ярилась, снега улеглись по колено, ключ, около вершины которого стояло наше зимовье, насквозь пересох и перемерз. И приходилось нам для водопользования топить лед. Садились мы в свою «антилопу гну», по ключу поднимались метров триста, там долбили обильно выступающую на крутяке наледь, набивали льдом молочную флягу и везли ее в избу.
И вот однажды вечером возвращаемся мы с этакого промысла, а на очередной обрыв крутого поворота ключа грациозно выпрыгивает тигр и останавливается как вкопанный, словно специально демонстрируя нам мощь свою и демоническую красоту. Борис автоматически ударил по тормозам, автомобиль по заледенелому ключу проскользил несколько метров и… застыл от полосатого — рукой подать… Ну, если и не рукой, то стволом карабина обязательно.
Так близко тигров я не видел и в зоопарке. Ударом лапы он вполне мог разбить стекла автомобиля, а потом по одному извлечь нас из него и поставить рядом с собою для допроса или забавы, благо для выяснения с нами отношений у него имелось оснований предостаточно, потому что промышляли мы по соседству и наши интересы скрещивались… Ну а если б ему вздумалось вспрыгнуть на непрочную крышу нашей машины? Выдержала бы она? Ведь под два центнера было в шутнике, не меньше! И я тихо сказал своему другу: «Поехали». Он отпустил тормоза, газик медленно покатил под уклон ключевого русла. А тигр… стал сопровождать нас, вышагивая берегом совсем рядом с нами, потому что шириной тот ключ был никак не более шести — восьми метров, колея же накатана посередине.
Борис включил скорость — тигр перешел на удивительно легкие для этакой громадины прыжки. Голову задрал, пасть открыл, хвост свечой поставил. И всем своим видом как бы говорил: «Да не нужны вы мне, просто поиграть захотелось и познакомиться поближе… Следим-то друг за другом и косимся, почитай, три года, а встречаться глаза в глаза не желаем!»
Уже недалеко от зимовья набитая в снегу колея выползла на отлогий берег и запетляла между больших валежин и корчей. И вот представь себе: продвигается машина вроде бы на толстенное бревно, покрытое полуметровым слоем снега, а за ним уже успел улечься шуткующий тигр. Он плюхнул голову в снежную толщу и весело глазел на нас, приветливо помахивая хвостом… Машина отворачивает в каких-нибудь двух метрах — и амба за бревном встает. Газик покатил по следующей дуге, как бы упирающейся в другое препятствие, а за ним то же самое — «улыбающийся» тигр с небрежно положенной в снег башкой и радостно виляющим кончиком хвоста.