Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов, Краснов Михаил

Введение в конституционное право с разъяснением сложных вопросов

на обложку

Краснов Михаил

Шрифт:

«Социологический» подход. Концепция Ф. Лассаля

Противоположный подход к пониманию конституции можно назвать «социологическим» или даже «биологическим». Б.Н. Чичерин именовал такой подход «историческим». Но как бы его ни называть, характерная черта его состоит в том, что конституция как юридический акт заслоняется конституцией как фактическим состоянием общества и государства. Нетрудно понять, что здесь «конституция» выступает в значении устроения.

Ярким представителем такого подхода был Жозеф-Мари де Местр (1753–1821), который заявлял, что «все писаное ничего не значит, и смеялся над людьми, признающими только те конституции, которые можно положить в карман» [78] .

Де Местр, будучи политическим консерватором, крайне отрицательно относился к революциям вообще и к Французской в частности. Б.Н. Чичерин писал о де Местре: «В противоположность многочисленным революционным конституциям (во Франции. – М. К.), которые появлялись, как блестящие метеоры, и падали так же быстро, как воздвигались, он указывал на конституцию английскую [79] ,

возникшую и развивавшуюся постепенно, из элементов, искони лежавших в народной жизни. <…> Доселе у консервативных писателей кодификация (здесь: составление писаной конституции. – М. К.) считается признаком революционных идей» [80] .

Чичерин Б.Н. О народном представительстве. С. 498.

Вообще раньше политические писатели любили ставить в пример именно Англию, поскольку ее система власти виделась как сбалансированная, в том числе потому, что там издавна существовал относительно сильный парламент. Однако нельзя забывать, что и эта страна пережила довольно много революционных событий и смутных времен.

Там же.

Что ж, действительно, конституции многих государств появлялись и появляются как итог социальных катаклизмов, неважно, вызванных внутренними или внешними причинами. Но де Местр был совершенно неправ, полагая, что конституция – лишь «юридическая игрушка» в руках очередной революционной группы.

Феномен конституции появился не потому, что кому-то пришла в голову мысль о необходимости фиксации некоей системы власти посредством юридического акта, – он появился на вполне определенном этапе исторического развития европейской цивилизации, когда была осознана идея конституционализма. И если говорить о Франции конца XVIII – первой половины XIX в., то юридические конституции здесь в самом деле слишком часто сменяли одна другую и потому к ним может быть применима метафора «блестящие метеоры». Но нельзя не видеть и того, что при всех переворотах сохранялась идея конституционализма. Например, даже при Реставрации Людовик XVIII не посмел формально восстановить абсолютизм (ни до, ни после «Ста дней»), равно как и сменивший его Карл X (другое дело, что режим правления этих монархов не очень соответствовал конституционным принципам).

Через полвека у де Местра появился «единомышленник», Фердинанд Лассаль, который также пренебрегал юридической конституцией. Я поставил здесь кавычки, поскольку революцию Лассаль считал как раз необходимой для изменения конституции. Не потому, что почитал силу, а потому, что был убежден в ее первичности. Он, в частности, писал: «Хотя несомненно, что право должно бы предшествовать силе, но в действительности сила всегда предшествует праву, и до тех пор предшествует ему, пока право с своей стороны не наберет достаточно силы, чтобы сломить силу бесправия» [81] .

Лассаль Ф. Сила и право (Открытое письмо редактору «Реформы») // Сочинения Фердинанда Лассаля. С. 54.

Ф. Лассаль жил в Пруссии, которая в то время была самой мощной из всех немецких монархий. Но прусский король не являлся уже абсолютным монархом. Под влиянием революционных событий, прокатившихся по всей Европе в 1848 г., была принята Конституция Пруссии 1850 г., которая предусматривала принцип разделения властей и провозглашала некоторые права личности. Однако часть прусского общества желала еще большей политической свободы и участия в государственных делах. К тому же «модными» стали социалистические идеи, что дало повод Марксу и Энгельсу оптимистично начать свой «Манифест коммунистической партии» со слов: «Призрак бродит по Европе – призрак коммунизма» [82] .

Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии // Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 423.

В этих условиях часть прусского общества задалась вопросом: как потеснить или вообще лишить власти монарха? И поскольку понятие «конституция» уже прочно вошло в европейский дискурс, обсуждалось то, каким образом можно изменить прусскую Конституцию. В разгар этих дискуссий, в 1862 г., социалист Ф. Лассаль выступил с речью, которая так и называлась – «О сущности конституции». И начал с иронии по поводу ее формальных определений:

«Теперь все с раннего утра до позднего вечера толкуют о конституции. Во всех газетах, во всех обществах, во всех трактирах только и речи, что о конституции. Однако, если я спрошу серьезно: в чем состоит сущность, понятие конституции, – то весьма опасаюсь, что из стольких рассуждающих найдется очень немного способных дать удовлетворительный ответ. Многие при этом вопросе почувствуют необходимость схватиться за том Собрания законов 1850 г. и прочесть в нем о прусской конституции. Но вы видите, что это не будет ответом на мой вопрос. Ведь в томе этом помещено только особенное содержание известной, именно прусской конституции, и, стало быть, он не может дать ответа на вопрос: в чем состоит сущность, понятие конституции вообще? Если я задам этот вопрос юристу, он скажет мне в ответ: “Конституция есть договор, клятвенно заключенный между королем и народом и устанавливающий основные принципы законодательства и правления страны”. Или, так как есть и республиканские конституции, он даст более общее определение: “Конституция есть провозглашенный в стране основной закон, устанавливающий организацию публичного права в этой нации”.

Но все эти и тому подобные формальные юридические определения так же далеки от настоящего ответа на мой вопрос, как и предыдущий ответ. Все они представляют лишь внешнее описание того, как делается конституция и что она делает, не объясняя, что такое конституция. Они дают критерии, признаки, по которым можно внешним и юридическим образом знать конституцию. Но они не говорят нам, в чем сущность конституции. Поэтому они оставляют нас в совершенном неведении насчет того, хороша или дурна, возможна или невозможна, прочна или не прочна данная конституция» [83] .

Лассаль Ф. О сущности конституции. С. 6.

Что же взамен предлагал Лассаль? Если совсем коротко, то конституцией он считал реальную картину данного общества, т. е. исходил из сугубо «биологического» значения понятия «конституция» – как основных морфологических и функциональных особенностей организма. Но поскольку Лассаль апеллировал не к правовым явлениям, а к социальным, я и назвал такой подход «социологическим». В пользу своего понимания Ф. Лассаль нарисовал следующую гипотетическую ситуацию:

«Вам известно, господа, что в Пруссии только то имеет законную силу, что обнародовано в собрании законов. Собрание законов печатается в главной правительственной типографии Декера. Оригиналы законов сохраняются в известных государственных архивах; печатные собрания законов – в других архивах, библиотеках и магазинах.

Предположим же, что сделался страшный пожар, вроде гамбургского, и что в нем сгорели все эти государственные архивы, библиотеки, магазины и главная правительственная типография Декера; предположим, что по странному стечению обстоятельств то же случилось и в других городах монархии, что погорели даже частные библиотеки, в которых были собрания законов, так что во всей Пруссии не осталось ни единого закона в достоверной форме. Таким образом, страна лишилась бы всех своих законов, и ей ничего не оставалось бы, как приняться за составление новых. Ну, как же вы думаете, господа? Можно ли было бы поступать в этом случае произвольно, создать произвольно новые законы, и такие, какие вздумалось бы? Посмотрим.

Положим, вы сказали бы: законы погибли, будем создавать новые и при этом уже не дадим монархии того положения, которое она до сих пор занимала, или даже вовсе не дадим ей никакого положения.

Король просто-напросто сказал бы на это: законы погибли, но что же из этого? Фактически мне повинуется армия, идет, куда я прикажу ей; фактически коменданты арсеналов и казарм выдадут по моему приказу пушки, и артиллерия выедет с ними на улицы, и, опираясь на эту фактическую силу, я не хочу, чтобы вы делали мне иное положение, кроме того, какого я желаю. <…> Итак, господа, мы знаем теперь, что такое конституция страны, а именно: существующие в стране фактические отношения силы» [84] .

Там же. С. 9–10.

Говоря об «отношениях силы» (соотношении сил), Лассаль имел в виду не только монарха и народ, но и, исходя из тогдашней прусской реальности, такие «части конституции», как представители банковского капитала, крупные землевладельцы, промышленники, мелкие буржуа, наемные рабочие и т. д. К этому он прибавлял общественное сознание («общее сознание, общее развитие есть также часть конституции» [85] ).

Юридическую конституцию («установление») Лассаль считал необходимой только для того, чтобы оформить конституцию фактическую («устроение»). Причем, «когда писаная конституция не соответствует действительной, между ними происходит столкновение, которого ничем нельзя предупредить и в котором писаная конституция, листок бумаги, неизбежно побеждается действительною конституцией, действительными отношениями силы, существующими в стране» [86] .

Там же. С. 10–13.

Там же. С. 22.

В самом деле, конституция не может абстрагироваться от характера, особенностей культуры конкретного общества, его структуры, уровня экономического развития страны. Однако сущность ее вовсе не в этом! Больше того, Лассаль вообще уводит от понимания смысла, предназначения конституции, подменяя вопрос о ее сущности проблемой «как изменить общественный строй».

Для Лассаля писаная конституция подобна, как говорил он сам, «листу бумаги, подписанному нацией, или нацией и ее королем, и объявленному конституцией, каково бы ни было его содержание» [87] . Это – принципиальная ошибка. Правовед и философ Е.В. Спекторский (1875–1951), посвятивший отдельную работу критике концепции Лассаля, верно заметил, что «власть всегда может выродиться в произвол и даже деспотизм, совершенно независимо от того, принадлежит ли она одному лицу, например монарху, или же представителям класса, а то и целому классу. Власть всегда опьяняет тех, кто ею пользуется. И чем сильнее власть, тем больше опасность злоупотребления ею» [88] .

Лассаль Ф. О сущности конституции. С. 6.

Спекторский Е.В. Что такое конституция? // Хрестоматия по конституционному праву: учеб. пособие. Т. I: История, теория и методология конституционного права. Учение о конституции / сост. Н.А. Богданова, Д.Г. Шустров. СПб.: Изд. дом «Алеф Пресс», 2012. С. 542–543.