Высшая мера
Шрифт:
Несколько мгновений она смотрела на него, медленно покачиваясь из стороны в сторону. И в эту минуту она
походила на удава, удава, свернувшегося кольцом и медленно раскачивающего тяжелую, плоскую голову. Затем
Ниеса прошлась по комнате. Слабо тикали часы. В туалетной комнате тоненькой струйкой бежала вода. Она
подняла с ковра свое пальто и подошла к окну. Железные ставни с прорезами были плотно закрыты. Она
задернула драпировки. От остывающей газовой печи в нише
печи и протянула руки, согревая пальцы этим последним теплом. Затем она нашла рукоятку печи и сильно
повернула ее. Кислый, тяжелый, металлический запах газа ударил ей в ноздри, она отшатнулась, закрыла лицо и
бросилась к дверям. В передней Ниеса тихо и плотно закрыла дверь, задернула драпировку и нашла задвижку
выходной двери.
По улице она шла не торопясь, остановилась у газового фонаря и вынула из сумочки свернувшуюся в
трубку фотографию. Это был скорей фотографический курьез. Нос и брови Витовича удлинились до
неестественных размеров, но брови и освещенные вспышкой магния глаза смотрели, как живые. Дальше, вне
фокуса, можно было рассмотреть квадратный лоб и толстые губы Мишеля.
В маленькой квартире холостяка спал Мишель и этот сон скоро будет сном мертвого. Волна газа,
тяжелый металлический запах, шел из печи. Серая мышь выбежала из-под складок портьеры, слабо заметалась
и затихла, как серый комочек, на цветах и листьях ковра. Мишель застонал, но не шевелился. Ему снился удав,
тяжелые сжимающиеся кольца и плоская голова удава.
Еще не светало, но осенние густые облака раздвинулись и утренняя звезда слабо блеснула в синем
просвете над черно-серым массивом Триумфальной арки.
Е Л И С Е Й С К И Е П О Л Я
I
Артур Ричель приехал в Париж в среду, в шесть часов вечера, и остановился в отеле “Клэридж”. Уже
неделю в отеле жили Фолл и Блэкбёрд. Фолл дал короткое интервью журналистам. Было опубликовано, что
Артур Ричель собирается строить заводы в одном государстве Средней Европы, что в Париже состоится ряд
деловых свиданий, что Ричель совершит прогулку в автомобиле по югу Франции. Газеты воспользовались этим
интервью, чтобы сообщить новые данные биографии Артура Ричеля, сумму подоходного налога, уплаченного
им в прошлом году, и чистый доход Артура Ричеля в год, месяц и секунду.
Блэкбёрд имел совещание с шефом отеля “Клэридж”, выбрал апартамент в бельэтаже для самого Артура
Ричеля и шестнадцать комнат в третьем этаже для сопровождающих Ричеля. Далее он сообщил в гараж, что
вместе с мистером Ричелем на пароходе следуют два автомобиля со штатом шоферов и механиков. И таким
образом,
Лазар в отель “Клэридж”. Мальчики в красных куртках, расшитых позументами и пуговицами, выстроились в
вестибюле отеля. И шеф встретил Артура Ричеля у входных дверей. Несколько элегантных дам прогуливали
своих собачек на тротуаре у входа в отель именно в тот момент, когда приехал Ричель. Но Ричелю было
шестьдесят шесть лет, он не обратил никакого внимания на дам с собачками и, спрятав нос в шарф, сказал
мистеру Фолл:
— Я схватил насморк в океане.
Он не сказал ни слова больше, и двадцать репортеров в негодовании покинули отель. Фолл предложил им
притти в субботу, между тем, в пятницу утром Артур Ричель должен был выехать в Ниццу.
В среду утром торговое представительство Советского Союза переслало Ивану Андреевичу Донцову
письмо. На четырехугольном продолговатом картоне в левом углу было напечатано “Артур Ричель”. Внизу
круглыми разборчивыми буквами было написано по-английски:
“Дорогой сэр!
Окажите честь позавтракать со мной в четверг в отеле “Клэридж”. А. Р.”
В четверг, в половине первого, Иван Андреевич Донцов и Миша Тэрьян находились еще в Луврском
музее. Они стояли у картины Делакруа “Резня в Хиосе”, и Миша рассказывал о бакинской резне в
восемнадцатом году.
— Иван Андреевич, — вдруг вспомнил Миша Тэрьян, — половина первого. Пора.
Однако Донцов хотел показать Мише портрет республиканского генерала и посла конвента в Мадриде,
написанный художником Гойя в 1796 году.
— Военком! — восклицал Донцов. — Прямо военком!
Они вышли из Лувра в час без четверти. Обоим хотелось пройти пешком под Триумфальной аркой
Карусели и дальше Тюльерийским садом до Елисейских полей. День был душный и теплый, в такой осенний
день Париж запоминается навсегда. Но был поздний час, они сели в такси, и Миша Тэрьян смотрел по сторонам
широко раскрытыми, блестящими глазами и запомнил черный от времени фасад Лувра, зеленый газон и
розовый, как бы живой, мрамор арки короля Людовика. Донцов хвалил камень, из которого строился Париж.
“Вот камень, с годами все крепче и чернее. Крупный камень, потому и дома скоро строятся. Затем обрати
внимание — леса легкие, тонкие, как спички. Все дело в подъемнике”.
Железный подъемник медленно ворочался на крыше строящегося дома, подтягивал и двигал в воздухе
обтесанные белые, как пиленый сахар, каменные глыбы. Донцов и Тэрьян следили за подъемником, но такси