Я люблю тебя, Калькутта!
Шрифт:
«Землю под этот храм дал язычник, средства на нее были использованы самые противозаконные — лотереи, пожертвования, конфискации. И только Компания не дала ничего».
Наверное, когда-то здесь кипела жизнь, особенно по воскресеньям: дефилировали разноцветные кареты и паланкины, суетились слуги с огромными пестрыми зонтами (ведь считалось престижным появляться на публике в сопровождении не менее семи слуг и четырех носильщиков), джентльмены в буклях и париках, в расшитых серебром камзолах спешили на помощь дамам, выходящим из карет и соперничающим между собой в роскоши туалетов.
…Сейчас здесь пусто и тихо, редко-редко зайдет какой-нибудь чудак-турист, вроде меня. Пусто и внутри, пылью подернуты вмурованные в стены мемориальные таблицы с именами знатных прихожан, жертвовавших деньги на храм (здесь венчались дед и отец Теккерея).
Интерьер, в отличие от католических храмов, аскетичен, стены облицованы черным мрамором; очень скромен и прост по оформлению алтарь, но зато там я увидел наконец «Тайную вечерю» — знаменитое творение Джона Зоффани (1733–1810). У нас этого художника знают мало, большинство его работ хранится в Англии и Индии, это типичный мастер XVIII века — автор портретов царствующей фамилии, полотен на религиозные и мифологические сюжеты, известен также портретом великого Гаррика в одной из ролей. Несколько портретов я уже видел в Виктория-мемориал, но «Тайная вечеря» интересовала меня из-за своей необычной истории. Внешне в ней ничего особенного нет — типичная церковная живопись XVIII века, реалистическая по манере, слащавая по подаче, технически выполнена на хорошем уровне.
А история ее такова. Еще будучи в Англии, Зоффани написал картину на ту же тему (есть сведения, что она находится в Брентфорде, в церкви св. Георгия), причем изобразил в виде св. Петра себя самого, а в виде женственного Иоанна — свою жену. Ничего в этом криминального не было — все в духе эпохи. Но художника угораздило в виде Иуды изобразить брата царствующего короля Георга III. Королю это почему-то не понравилось, и Зоффани вынужден был покинуть Англию. В 1783 году он объявился в Индии, где прожил до 1790 года и создал свои лучшие произведения.
Здесь, в Калькутте, он написал второй вариант «Тайной вечери» и в 1787 году преподнес его в дар церкви св. Джона, где она заняла почетное место в алтаре. И снова он не удержался от «хулиганства»: уговорил главу калькуттского аукциона, некоего Талло, позировать для Иоанна, но когда картина была выставлена, бедняга с ужасом узнал себя в Иуде! Оскорбленный аукционер обратился в Верховный суд, который заставил художника уплатить изрядный штраф за оскорбление личности.
В церкви хранится еще одна, в высшей степени загадочная реликвия: осколок бомбы (одной из двух), упавшей на церковный двор 24 декабря 1942 года. Японской, что ли?
С другой стороны площади — храм св. Андрея, принадлежащий пресвитерианской церкви Шотландии. Он малоинтересен как снаружи, так и внутри, но я вычитал в старой книге два интересных исторических анекдота, связанных с ним.
Первый — о том, что пресвитер этой церкви, д-р Джеймс Брейс повздорил с англиканским епископом, утверждавшим, что шотландской церкви не положен шпиль, это прерогатива англиканской церкви. В ответ пресвитер поклялся, что возведет шпиль с петушком, который будет выше шпиля церкви св. Джона. И выполнил обещание. Оскорбленный епископ обратился к властям, и те приняли поистине соломоново решение: церковь св. Андрея оставить как есть, но департаменту общественных работ «во веки вечные» не ремонтировать шпиль. Однако этот шпиль благополучно дожил до наших дней, и петух продолжает гордо красоваться над Калькуттой, не требуя до сих пор ремонта.
Во втором анекдоте рассказывается о том, что на месте храма св. Андрея когда-то стояло здание Старого суда, за ветхостью разобранное в 1792 году. Здесь проходил в 1779 году скандальный процесс над неким Филиппом Френсисом, обвиненным в предосудительных отношениях с юной женой мелкого писца Ост-Индской компании Гранда, ради которой означенный Фрепсис забыл жену и пятерых детей, оставленных в Англии. Миссис Гранд, урожденная Ноэль Катрин Вирли, миниатюрная блондинка с мечтательными голубыми глазами, считалась первой красавицей Калькутты. Френсис был признан виновным и приговорен к штрафу в 50 тысяч рупий. Оскорбленный муж, взяв деньги, уехал в Бихар, где основал на них фабрику по производству очень дорогой краски индиго, и, несмотря на слезные мольбы красавицы, дал ей развод лишь через много лет, когда она достигла сорокалетнего возраста. Я бы не стал записывать эту длинную историю, если бы не одна деталь: уже сорокалетней она отплыла наконец в Европу, где стала женой знаменитого наполеоновского министра — Талейрана.
5 января. Боюсь, что, пораженный возможностью напрямую соприкоснуться с историей, сконцентрированной на крохотном участке старого города, почувствовать атмосферу давно минувших времен, я чересчур увлекся в предыдущих записях деяниями джентльменов в шитых серебром камзолах, которые, что ни говори, пришли на чужую землю грабить чужие богатства. Поэтому я продолжу рассказ о них записью еще об одном памятнике, что находится во дворе церкви св. Джона; мрачная и загадочная история его не прояснена до сих пор.
Этот невысокий мраморный обелиск с 56 английскими именами посвящен памяти жертв так называемой «черной ямы» (или «черной дыры») Калькутты. История эта до сих пор вызывает споры.
«Черная яма» Калькутты
В 1756 году навабом (правителем Бенгалии, Бихара и Ориссы) стал молодой Сирадж-уд-Даула. Английские историки рисуют его жестоким, мстительным, распутным тираном, но воспринимать их писания следует осторожно, так как пишут они о враге. Возможно, он и был таким на самом деле, но большинство правителей тогдашней Индии, да и всего Востока были не лучше. Так или иначе, англичане оказались замешанными в один из дворцовых заговоров против молодого наваба и дали в Калькутте приют бежавшим от его гнева заговорщикам. В ответ на требование выдать беглецов, а также прекратить строительство военных укреплений вокруг Калькутты, что было нарушением договорных обязательств, англичане ответили наглым, оскорбительным письмом. После ряда драматических событий, длительной осады, многочисленных атак, трусливого бегства калькуттской верхушки во главе с губернатором Дрейком на корабли, последняя цитадель Калькутты — Форт — пала и весь город оказался в руках войск наваба. Принявший на себя командование гарнизоном после бегства начальства некто Джон Холуэлл сдал шпагу офицеру наваба. Холуэллу суждено было сыграть важную роль в дальнейших событиях, поэтому немного о нем.
Джон Холуэлл был типичным служащим Ост-Индской компании — жестоким, беспринципным, корыстолюбивым. Он носил звание главного мирового судьи, а также осуществлял контроль над землями Компании в окрестностях Калькутты. За ним числились такие «подвиги», как вымогательство денег, заключение невинных людей в тюрьму с целью получения выкупа, грабеж баржей под предлогом неуплаты «пошлины» за проезд через «его» владения, организация публичных домов и т. д. Но надо отметить, что человек этот обладал огромной личной храбростью, неуемной энергией и ясной головой. Вот почему именно оп возглавил оборону уже обреченной Калькутты и держался до конца.
Холуэлла и других пленных привели к навабу, но тот говорил с ними милостиво и дал обещание, что не сделает им зла. Когда конвойный офицер обратился к уже ушедшему на отдых навабу с вопросом, что делать с пленными, тот раздраженно ответил, что такие мелочи можно решить и без его участия, но потом осведомился, где англичане держали провинившихся солдат. Ему ответили, что в форту есть гауптвахта. «Вот там и разместите их», — решил наваб.
Гауптвахта представляла собой крохотную комнатку с двумя небольшими окнами. Естественно, наваб не обязан был знать, что это за помещение, и, отдавая распоряжение, исходил из здравого смысла подчиненных.