Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

"That Osborne's a devil of a fellow.	– Этот Осборн - настоящий дьявол!
There was a judge's daughter at Demerara went almost mad about him; then there was that beautiful quadroon girl, Miss Pye, at St. Vincent's, you know; and since he's been home, they say he's a regular Don Giovanni, by Jove."	В Демераре дочка судьи просто с ума по нем сходила, и потом еще эта красавица квартеронка мисс Пай в Сент-Винсенте. А уж с тех пор как полк вернулся домой, он, говорят, стал сущим Дон-Жуаном, ей-богу!"
Stubble and Spooney thought that to be a "regular Don Giovanni, by Jove" was one of the finest qualities a man could possess, and Osborne's reputation was prodigious amongst the young men of the regiment.	По мнению Стабла и Спуни, стать "сущим Дон-Жуаном, ей-богу" - значило обладать самым лестным для мужчины качеством. Да и вообще репутация Осборна среди полковой молодежи стояла очень высоко.
He was famous in field-sports, famous at a song, famous on parade; free with his money, which was bountifully supplied by his father. His coats were better made than any man's in the regiment, and he had more of them.	Он отличался во всех видах спорта, и в пении застольных песен, и на смотрах; сыпал деньгами, которыми его щедро снабжал отец, и одевался лучше всех в полку, обладая самым богатым и добротным гардеробом.
He was adored by the men.	Солдаты его обожали.
He could drink more than any officer of the whole mess, including old Heavytop, the colonel. He could spar better than Knuckles, the private (who would have been a corporal but for his drunkenness, and who had been in the prize-ring); and was the best batter and bowler, out and out, of the regimental club. He rode his own horse, Greased Lightning, and won the Garrison cup at Quebec races.	Он мог перепить всякого другого офицера в собрании, не исключая старика Хэвитопа, полковника; он мог устоять в боксе даже против рядового Наклза, который раньше выступал на ринге и которого давно произвели бы в капралы, не будь он отпетым пьяницей; был лучшим игроком в крикетной команде полкового клуба; скакал на собственной лошади Молнии и выиграл гарнизонный кубок на квебекских скачках.
There were other people besides Amelia who worshipped him. Stubble and Spooney thought him a sort of Apollo; Dobbin took him to be an Admirable Crichton; and Mrs. Major O'Dowd acknowledged he was an elegant young fellow, and put her in mind of Fitzjurld Fogarty, Lord Castlefogarty's second son.	Не только Эмилия боготворила Осборна - Стабл и Спуни видели в нем некоего Аполлона; Доббин считал его Чудо-Крайтоном, а супруга майора, миссис О'Дауд, соглашалась, что он блестящий кавалер и напоминает ей Фицджеральда Фогарти, второго сына лорда Каслфогарти.
Well, Stubble and Spooney and the rest indulged in most romantic conjectures regarding this female correspondent of Osborne's--opining that it was a Duchess in London who was in love with him--or that it was a General's daughter, who was engaged to somebody else, and madly attached to him--or that it was a Member of Parliament's lady, who proposed four horses and an elopement--or that it was some other victim of a passion delightfully exciting, romantic, and disgraceful to all parties, on none of which conjectures would Osborne throw the least light, leaving his young admirers and friends to invent and arrange their whole history.	Итак, Стабл, Спуни и вся остальная компания предавались самым романтическим догадкам насчет корреспондентки Осборна, высказывая мнение, что в него влюбилась некая герцогиня в Лондоне, или что это дочь генерала - она сговорена с другим, а сама без памяти от Джорджа, или жена некоего члена парламента, которая спит и видит, как бы бежать с ним на четверке вороных; называли и другие жертвы страсти, восхитительно пламенной, романтической и одинаково компрометантной для обеих сторон. Но в ответ на все эти догадки Джордж хранил упорное молчание, предоставляя своим юным почитателям и друзьям изобретать всякие истории и разукрашивать их всеми средствами своей фантазии.

And the real state of the case would never have been known at all in the regiment but for Captain Dobbin's indiscretion.	В полку так бы ничего и не узнали, если бы не нескромность капитана Доббина.
The Captain was eating his breakfast one day in the mess-room, while Cackle, the assistant-surgeon, and the two above-named worthies were speculating upon Osborne's intrigue--Stubble holding out that the lady was a Duchess about Queen Charlotte's court, and Cackle vowing she was an opera-singer of the worst reputation.	Однажды капитан сидел за завтраком в офицерском собрании, когда Кудахт, помощник полкового лекаря и оба ранее названных достойных джентльмена обсуждали на все лады интрижку Осборна. Стабл твердил, что его дама сердца - герцогиня и что она близка ко двору королевы Шарлотты, а Кудахт божился, что она оперная певица самой незавидной репутации.
At this idea Dobbin became so moved, that though his mouth was full of eggs and bread-and-butter at the time, and though he ought not to have spoken at all, yet he couldn't help blurting out,	Услышав это, Доббин так возмутился, что, хотя рот его был набит яйцами и хлебом с маслом и хотя ему вообще следовало бы молчать, не удержался и выпалил:
"Cackle, you're a stupid fool.	– Кудахт, вы совершеннейший болван!
You're always talking nonsense and scandal.	Вечно вы несете чепуху и сплетничаете.
Osborne is not going to run off with a Duchess or ruin a milliner.	Осборн не собирается убегать с герцогинями или губить модисток.
Miss Sedley is one of the most charming young women that ever lived.	Мисс Седли - одна из самых очаровательных молодых особ, какие когда-либо жили на свете.
He's been engaged to her ever so long; and the man who calls her names had better not do so in my hearing."	Джордж давным-давно с ней: помолвлен. И я никому не советовал бы говорить о ней гадости в моем присутствии!
With which, turning exceedingly red, Dobbin ceased speaking, and almost choked himself with a cup of tea.	На этом Доббин прервал свою речь, весь красный от волнения, и едва не поперхнулся чаем.
The story was over the regiment in half-an- hour; and that very evening Mrs. Major O'Dowd wrote off to her sister Glorvina at O'Dowdstown not to hurry from Dublin--young Osborne being prematurely engaged already.	Спустя полчаса эта история облетела весь полк, и в тот же вечер жена майора, миссис О'Дауд, написала своей сестре Глорвине в О'Даудстаун, чтобы та не торопилась с отъездом из Дублина: молодой Осборн, оказывается, давно помолвлен.
She complimented the Lieutenant in an appropriate speech over a glass of whisky-toddy that evening, and he went home perfectly furious to quarrel with Dobbin (who had declined Mrs. Major O'Dowd's party, and sat in his own room playing the flute, and, I believe, writing poetry in a very melancholy manner)--to quarrel with Dobbin for betraying his secret.	В тот же самый вечер за стаканом шотландского грога она, как водится, поздравила поручика, и Осборн, взбешенный, отправился домой отчитать Доббина (который отклонил приглашение на вечер к майорше О'Дауд и сидел у себя в комнате, играя на флейте и, как мне думается, сочиняя стихи самого меланхолического свойства) - за то, что он выдал его тайну.
"Who the deuce asked you to talk about my affairs?" Osborne shouted indignantly.	– Кой черт просил тебя трезвонить о моих делах? – набросился Осборн на приятеля.
"Why the devil is all the regiment to know that I am going to be married?	– За каким дьяволом нужно знать всему полку, что я собираюсь жениться?

Why is that tattling old harridan, Peggy O'Dowd, to make free with my name at her d--d supper-table, and advertise my engagement over the three kingdoms?	К чему позволять этой болтунье, старой ведьме Пегги О'Дауд, трепать мое имя за ее распроклятым ужином и звонить в колокола о моей помолвке на все три королевства?
After all, what right have you to say I am engaged, or to meddle in my business at all, Dobbin?"	Да, кроме того, Доббин. какое ты имел право говорить, что я помолвлен, и вообще вмешиваться в мои дела?
"It seems to me," Captain Dobbin began.	– Мне кажется... – начал капитан Доббин.
"Seems be hanged, Dobbin," his junior interrupted him.	– Наплевать, что тебе кажется! – перебил его младший товарищ.
"I am under obligations to you, I know it, a d--d deal too well too; but I won't be always sermonised by you because you're five years my senior.	– Я тебе кругом обязан, я это знаю, знаю слишком хорошо! Но не хочу я вечно выслушивать всякие твои наставления только потому, что ты меня на пять лет старше!
I'm hanged if I'll stand your airs of superiority and infernal pity and patronage.	Не стану я, черт возьми, терпеть твой тон превосходства, твое проклятое снисхождение и покровительство.
Pity and patronage!	Да, снисхождение и покровительство!
I should like to know in what I'm your inferior?"	Хотелось бы мне знать, чем я тебя хуже?
"Are you engaged?" Captain Dobbin interposed.	– Ты помолвлен? – прервал его капитан Доббин.
"What the devil's that to you or any one here if I am?"	– Какое, черт подери, дело тебе или кому угодно, помолвлен я или нет?
"Are you ashamed of it?" Dobbin resumed.	– Ты стыдишься этого? – продолжал Доббин.
"What right have you to ask me that question, sir? I should like to know," George said.	– Какое вы имеете право, сэр, задавать мне подобный вопрос, хотелось бы мне знать?
"Good God, you don't mean to say you want to break off?" asked Dobbin, starting up.	– Великий боже! Уж не собираешься ли ты отказаться от помолвки? – спросил Доббин, вскакивая с места.
"In other words, you ask me if I'm a man of honour," said Osborne, fiercely; "is that what you mean?	– Иными словами, вы меня спрашиваете, честный ли я человек или нет? – окончательно разъярился Осборн. – Это вы имеете в виду?
You've adopted such a tone regarding me lately that I'm -- if I'll bear it any more."	За последнее время вы усвоили себе со мной такой тон, что будь я... если стану и дальше это терпеть!
"What have I done?	– Что же я такого сделал?
I've told you you were neglecting a sweet girl, George.	Я только говорил тебе, что ты невнимателен к очень милой девушке, Джордж.
I've told you that when you go to town you ought to go to her, and not to the gambling- houses about St. James's."	Я говорил тебе, что, когда ты ездишь в Лондон, тебе нужно сидеть у нее, а не в игорных домах в районе Сент-Джеймса,
"You want your money back, I suppose," said George, with a sneer.	– Очевидно, вы не прочь получить обратно свои деньги, - сказал Джордж с усмешкой.
"Of course I do--I always did, didn't I?" says Dobbin.	– Конечно, не прочь и всегда был не прочь, разве тебе это не известно? – ответил Доббин.

"You speak like a generous fellow."	– Ты говоришь, как подобает благородному человеку.
"No, hang it, William, I beg your pardon"--here George interposed in a fit of remorse; "you have been my friend in a hundred ways, Heaven knows.	– Нет, к черту, Уильям, прошу прощения! – перебил его Джордж в порыве раскаяния. – Ты выручал меня по-дружески один бог знает сколько сотен раз!
You've got me out of a score of scrapes.	Ты вызволял меня из множества всяких бед!
When Crawley of the Guards won that sum of money of me I should have been done but for you: I know I should.	Когда гвардеец Кроули обыграл меня на такую огромную сумму, я пропал бы, если бы не ты. Непременно пропал бы, не спорь!
But you shouldn't deal so hardly with me; you shouldn't be always catechising me.	Но только зачем ты вечно изводишь меня, пристаешь со всякими расспросами.
I am very fond of Amelia; I adore her, and that sort of thing.	Я очень люблю Эмилию, я обожаю ее... и тому подобное.
Don't look angry.	Не смотри на меня сердито.
She's faultless; I know she is.	Она само совершенство, я знаю это.
But you see there's no fun in winning a thing unless you play for it.	Но, видишь ли, всякий интерес теряется, когда что-нибудь само дается тебе в руки.
Hang it: the regiment's just back from the West Indies, I must have a little fling, and then when I'm married I'll reform; I will upon my honour, now.	Черт побери! Полк только что вернулся из Вест-Индии, надо же мне немного побеситься, а потом, когда я женюсь, я исправлюсь... Честное слово, я образумлюсь!
And--I say--Dob--don't be angry with me, and I'll give you a hundred next month, when I know my father will stand something handsome; and I'll ask Heavytop for leave, and I'll go to town, and see Amelia to-morrow--there now, will that satisfy you?"	И... слушай, Доб, не сердись, я отдам тебе в следующем месяце ту сотню фунтов - отец, я знаю, раскошелится! И я отпрошусь у Хэвитопа в отпуск, съезжу в Лондон и завтра же повидаюсь с Эмилией... Ну, как? Удовлетворен?
"It is impossible to be long angry with you, George," said the good-natured Captain; "and as for the money, old boy, you know if I wanted it you'd share your last shilling with me."	– На тебя, Джордж, нельзя долго сердиться, -промолвил добряк-капитан, - а что касается денег, старина, то ты ведь сам знаешь: нуждайся я в них, и ты поделишься со мной последним шиллингом.
"That I would, by Jove, Dobbin," George said, with the greatest generosity, though by the way he never had any money to spare.	– Конечно, Доббин, честное слово! – заявил Джордж с необычайным великодушием, хотя, по правде сказать, у него никогда не бывало свободных денег.
"Only I wish you had sown those wild oats of yours, George.	– Одного я только желал бы: чтобы ты, Джордж, наконец перебесился.
If you could have seen poor little Miss Emmy's face when she asked me about you the other day, you would have pitched those billiard-balls to the deuce.	Если бы ты видел личико бедняжки мисс Эмми, когда она на днях справлялась у меня о тебе, ты послал бы свои бильярды куда-нибудь подальше.
Go and comfort her, you rascal.	Поезжай утешь ее, негодный!
Go and write her a long letter.	Поди напиши ей длинное письмо.
Do something to make her happy; a very little will."	Сделай что-нибудь, чтобы ее порадовать. Для этого так мало нужно.

"I believe she's d--d fond of me," the Lieutenant said, with a self-satisfied air; and went off to finish the evening with some jolly fellows in the mess-room.	– Она и в самом деле чертовски в меня влюблена,- сказал Осборн с самодовольным видом и отправился в офицерское собрание заканчивать вечер в кругу веселых товарищей.
Amelia meanwhile, in Russell Square, was looking at the moon, which was shining upon that peaceful spot, as well as upon the square of the Chatham barracks, where Lieutenant Osborne was quartered, and thinking to herself how her hero was employed.	Тем временем на Рассел-сквер Эмплия смотрела на луну, озарявшую тихую площадь так же, как и плац перед Чатемскими казармами, где был расквартирован полк поручика Осборна, и размышляла, чем-то сейчас занят ее герой.
Perhaps he is visiting the sentries, thought she; perhaps he is bivouacking; perhaps he is attending the couch of a wounded comrade, or studying the art of war up in his own desolate chamber.	Быть может, он на бивуаке, думалось ей; быть может, делает обход часовых; быть может, дежурит у ложа раненого товарища или же изучает военное искусство в своей одинокой комнатке.
And her kind thoughts sped away as if they were angels and had wings, and flying down the river to Chatham and Rochester, strove to peep into the barracks where George was. . . .	И ее тихие думы полетели вдаль, словно были ангелами и обладали крыльями, вниз по реке, к Чатему и Рочестеру, стремясь заглянуть в казармы, где находился Джордж...
All things considered, I think it was as well the gates were shut, and the sentry allowed no one to pass; so that the poor little white-robed angel could not hear the songs those young fellows were roaring over the whisky-punch.	Если принять это в соображение, то, пожалуй, удачно, что ворота оказались запертыми и часовой никого не пропускал в казармы, -бедному ангелочку в белоснежных одеждах не привелось услышать, какие песни орали наши молодые люди за стаканом пунша.
The day after the little conversation at Chatham barracks, young Osborne, to show that he would be as good as his word, prepared to go to town, thereby incurring Captain Dobbin's applause.	На другой день после упомянутой беседы в Чатемских казармах молодой Осборн, решив показать другу, как он держит слово, собрался ехать в Лондон, чем вызвал горячее одобрение капитана Доббина.
"I should have liked to make her a little present," Osborne said to his friend in confidence, "only I am quite out of cash until my father tips up."	– Мне хотелось бы сделать ей какой-нибудь подарочек, - признался Джордж другу, - но только я сижу без гроша, пока отец не расщедрится.
But Dobbin would not allow this good nature and generosity to be balked, and so accommodated Mr. Osborne with a few pound notes, which the latter took after a little faint scruple.	Доббин не мог допустить, чтобы такой порыв великодушия и щедрости пропал зря, и потому ссудил Осборна несколькими фунтовыми билетами, которые тот и принял, немного поломавшись.
And I dare say he would have bought something very handsome for Amelia; only, getting off the coach in Fleet Street, he was attracted by a handsome shirt-pin in a jeweller's window, which he could not resist; and having paid for that, had very little money to spare for indulging in any further exercise of kindness.	И я осмеливаюсь утверждать, что Джордж непременно купил бы для Эмилии что-нибудь очень красивое, но только при выходе из экипажа на Флит-стрит он загляделся на красивую булавку для галстука в витрине какого-то ювелира - и не мог устоять против соблазна. Когда он заплатил за нее, у него осталось слишком мало денег, чтобы позволить себе какое-нибудь дальнейшее проявление любезности.
Never mind: you may be sure it was not his presents Amelia wanted.	Но ничего: поверьте, Эмилии вовсе не нужны были его подарки.

When he came to Russell Square, her face lighted up as if he had been sunshine.	Когда он пожаловал на Рассел-сквер, лицо у нее просияло, словно Джордж был ее солнцем.
The little cares, fears, tears, timid misgivings, sleepless fancies of I don't know how many days and nights, were forgotten, under one moment's influence of that familiar, irresistible smile.	Маленькие горести, опасения, слезы, робкие сомнения, тревожные думы многих дней и бессонных ночей были мгновенно забыты под действием этой знакомой неотразимой улыбки.
He beamed on her from the drawing-room door--magnificent, with ambrosial whiskers, like a god. Sambo, whose face as he announced Captain Osbin (having conferred a brevet rank on that young officer) blazed with a sympathetic grin, saw the little girl start, and flush, and jump up from her watching-place in the window; and Sambo retreated: and as soon as the door was shut, she went fluttering to Lieutenant George Osborne's heart as if it was the only natural home for her to nestle in.	Когда он появился в дверях гостиной, великолепный, с надушенными бакенбардами, разливая сияние, словно какое-то божество, Самбо, прибежавший доложить о капитане Осборне (на радостях он произвел молодого офицера в следующий чин), тоже просиял сочувственной улыбкой, а увидев, как девушка вздрогнула, залилась румянцем и быстро поднялась, оставив свой наблюдательный пункт у окна, поспешил ретироваться; и как только дверь за ним закрылась, Эмилия, вся трепеща, бросилась на грудь к Джорджу Осборну, словно это было естественное убежище, где она могла укрыться.
Oh, thou poor panting little soul!	О бедная, растревоженная малютка!
The very finest tree in the whole forest, with the straightest stem, and the strongest arms, and the thickest foliage, wherein you choose to build and coo, may be marked, for what you know, and may be down with a crash ere long.	Самое красивое дерево в лесу, с самым прямым стволом, с самыми крепкими ветвями и самой густой листвой, на котором ты собираешься вить свое гнездо и ворковать, может быть, обречено на сруб и скоро с треском рухнет...
What an old, old simile that is, between man and timber!	Какое старое-старое сравнение человека со строевым лесом!
In the meanwhile, George kissed her very kindly on her forehead and glistening eyes, and was very gracious and good; and she thought his diamond shirt-pin (which she had not known him to wear before) the prettiest ornament ever seen.	Джордж между тем нежно целовал Эмилию в лоб и сияющие глаза и был весьма мил и добр; а она думала о том, что ею брильянтовая булавка в галстуке (которой она еще на нем не видала) -самое прелестное украшение, какое только можно себе вообразить.
The observant reader, who has marked our young Lieutenant's previous behaviour, and has preserved our report of the brief conversation which he has just had with Captain Dobbin, has possibly come to certain conclusions regarding the character of Mr. Osborne.	Наблюдательный читатель, от которого не ускользнуло кое-что и в прошлом поведении нашего молодого офицера и который сохранил в памяти наш рассказ о краткой беседе, имевшей место между ним и капитаном Доббином, вероятно, пришел уже к кое-каким заключениям касательно характера мистера Осборна.
Some cynical Frenchman has said that there are two parties to a love-transaction: the one who loves and the other who condescends to be so treated.	Некий циник-француз сказал, что в любовных делах всегда есть две стороны: одна любит, а другая позволяет, чтобы ее любили.
Perhaps the love is occasionally on the man's side; perhaps on the lady's.	Иногда любящей стороной является мужчина, иногда женщина.

Perhaps some infatuated swain has ere this mistaken insensibility for modesty, dulness for maiden reserve, mere vacuity for sweet bashfulness, and a goose, in a word, for a swan.	Не раз бывало, что какой-нибудь ослепленный пастушок по ошибке принимал бесчувственность за скромность, тупость за девичью сдержанность, полнейшую пустоту за милую застенчивость, - одним словом, гусыню -за лебедя!
Perhaps some beloved female subscriber has arrayed an ass in the splendour and glory of her imagination; admired his dulness as manly simplicity; worshipped his selfishness as manly superiority; treated his stupidity as majestic gravity, and used him as the brilliant fairy Titania did a certain weaver at Athens.	Быть может, и какая-нибудь наша милая читательница наряжает осла во всю пышность и блеск своего воображения, восхищаясь его тупоумием, как мужественной простотой, преклоняясь перед его себялюбием, как перед мужественной гордостью, усматривая в его глупости величественную важность; словом, обходясь с ним так, как блистательная фея Титания с неким афинским ткачом.
I think I have seen such comedies of errors going on in the world.	Мне сдается, я видел, как разыгрываются в этом мире подобные "комедии ошибок".
But this is certain, that Amelia believed her lover to be one of the most gallant and brilliant men in the empire: and it is possible Lieutenant Osborne thought so too.	Во всяком случае, несомненно, что Эмилия считала своего возлюбленного одним из самых доблестных и неотразимых мужчин во всей империи. Вполне возможно, что и сам Осборн придерживался этого мнения.
He was a little wild: how many young men are; and don't girls like a rake better than a milksop?	Джордж был несколько легкомыслен. Но разве не легкомысленны многие молодые люди? И разве девушкам не правятся больше повесы, чем рохли?
He hadn't sown his wild oats as yet, but he would soon: and quit the army now that peace was proclaimed; the Corsican monster locked up at Elba; promotion by consequence over; and no chance left for the display of his undoubted military talents and valour: and his allowance, with Amelia's settlement, would enable them to take a snug place in the country somewhere, in a good sporting neighbourhood; and he would hunt a little, and farm a little; and they would be very happy.	Просто он еще не перебесился, но скоро перебесится. Выйдет в отставку - ведь мир уже объявлен, корсиканское чудовище заключено на острове Эльба, всякому продвижению по службе настал конец, и нет никаких перспектив для дальнейшего применения его несомненных военных талантов и его доблести. Получаемых от отца средств в добавление к приданому Эмилии хватит на то, чтобы уютно устроиться где-нибудь в деревне, в какой-нибудь местности, где можно развлекаться спортом. Джордж стал бы немножко охотиться, немножко заниматься сельским хозяйством, и они с Эмилией были бы счастливы.
As for remaining in the army as a married man, that was impossible.	О том, чтобы оставаться в армии в качестве женатого человека, наш герой и думать не хотел.
Fancy Mrs. George Osborne in lodgings in a county town; or, worse still, in the East or West Indies, with a society of officers, and patronized by Mrs. Major O'Dowd!	Представьте себе миссис Джордж Осборн на офицерской квартире в какой-нибудь провинциальной дыре. Или, еще того хуже, в Ост- или Вест-Индии, в обществе офицеров, под крылышком майорши миссис О'Дауд.
Amelia died with laughing at Osborne's stories about Mrs. Major O'Dowd.	Эмилия умирала со смеху, слушая рассказы Осборна о майорше.

He loved her much too fondly to subject her to that horrid woman and her vulgarities, and the rough treatment of a soldier's wife.	Нет, он слишком горячо любит Эмилию, чтобы заставлять ее сносить вульгарные выходки этой ужасной женщины и обрекать на суровую долю жены военного.
He didn't care for himself--not he; but his dear little girl should take the place in society to which, as his wife, she was entitled: and to these proposals you may be sure she acceded, as she would to any other from the same author.	О себе-то он не заботится, но его дорогая девочка должна запять в обществе место, подобающее его жене. Можете быть уверены, что она соглашалась со всеми этими планами, как согласилась бы со всякими другими, лишь бы они исходили от того же лица.
Holding this kind of conversation, and building numberless castles in the air (which Amelia adorned with all sorts of flower-gardens, rustic walks, country churches, Sunday schools, and the like; while George had his mind's eye directed to the stables, the kennel, and the cellar), this young pair passed away a couple of hours very pleasantly; and as the Lieutenant had only that single day in town, and a great deal of most important business to transact, it was proposed that Miss Emmy should dine with her future sisters-in-law.	Поддерживая такой разговор и строя бесчисленные воздушные замки (которые Эмилия украшала всевозможными цветниками, тенистыми аллеями, деревенскими церквами, воскресными школами и тому подобным, тогда как мысли Джорджа были направлены на конюшни, псарни и винный погреб), наша юная чета провела очень весело часа два. А так как в распоряжении поручика был всего лишь один день и его ждала в Лондоне куча самых неотложных дел, то было внесено предложение, чтобы Эмилия пообедала у своих будущих золовок.
This invitation was accepted joyfully.	Это предложение было с радостью принято.
He conducted her to his sisters; where he left her talking and prattling in a way that astonished those ladies, who thought that George might make something of her; and he then went off to transact his business.	Джордж проводил Эмилию к сестрам и там оставил ее (причем Эмилия на этот раз болтала и щебетала с таким оживлением, что удивила молодых девиц, решивших, что Джордж, пожалуй, может сделать из нее что-нибудь путное), а сам отправился по своим делам.
In a word, he went out and ate ices at a pastry-cook's shop in Charing Cross; tried a new coat in Pall Mall; dropped in at the Old Slaughters', and called for Captain Cannon; played eleven games at billiards with the Captain, of which he won eight, and returned to Russell Square half an hour late for dinner, but in very good humour.	Другими словами, он вышел из дому, съел порцию мороженого в кондитерской на Чаринг-Кросс, примерил новый сюртук на Пэл-Мэл, забежал к "Старому Слотеру" проведать капитана Кеннона, сыграл с капитаном одиннадцать партий на бильярде, из которых выиграл восемь, и вернулся на Рассел-сквер, опоздав на полчаса к обеду, но зато в отличнейшем расположении духа.
It was not so with old Mr. Osborne.	В совершенно ином состоянии духа был старый мистер Осборн.
When that gentleman came from the City, and was welcomed in the drawing-room by his daughters and the elegant Miss Wirt, they saw at once by his face--which was puffy, solemn, and yellow at the best of times--and by the scowl and twitching of his black eyebrows, that the heart within his large white waistcoat was disturbed and uneasy.	Когда этот джентльмен приехал из Сити и был встречен в гостиной дочерьми и чопорной мисс Уирт, они сразу увидели по его лицу - оно и в лучшую-то пору было одутловатым, торжественно-важным и желтым - и по нахмуренным, судорожно подергивающимся черным бровям, что за его широким белым жилетом бьется сердце, чем-то расстроенное и взволнованное.

When Amelia stepped forward to salute him, which she always did with great trembling and timidity, he gave a surly grunt of recognition, and dropped the little hand out of his great hirsute paw without any attempt to hold it there.	Когда же Эмилия подошла к нему поздороваться, что она всегда делала с превеликим трепетом и робостью, старик что-то глухо проворчал вместо приветствия и выпустил ее руку из своей большой волосатой лапы, не сделав ни малейшей попытки пожать эти маленькие пальчики.
He looked round gloomily at his eldest daughter; who, comprehending the meaning of his look, which asked unmistakably,	Он мрачно оглянулся на старшую дочь, которая безошибочно поняла значение этого взгляда, вопрошавшего:
"Why the devil is she here?" said at once:	"На кой черт она здесь?" - и сейчас же ответила:
"George is in town, Papa; and has gone to the Horse Guards, and will be back to dinner."	– Джордж в городе, папа. Он поехал в казармы и будет к обеду.
"O he is, is he?	– Ах, вот как, он здесь?
I won't have the dinner kept waiting for him, Jane"; with which this worthy man lapsed into his particular chair, and then the utter silence in his genteel, well-furnished drawing-room was only interrupted by the alarmed ticking of the great French clock.	Имей в виду, Джейн, ждать с обедом мы его не будем! С этими словами достойный муж опустился в свое любимое кресло, и в аристократически холодной, пышно обставленной гостиной воцарилась мертвая тишина, нарушаемая только испуганным тиканьем больших французских часов.
When that chronometer, which was surmounted by a cheerful brass group of the sacrifice of Iphigenia, tolled five in a heavy cathedral tone, Mr. Osborne pulled the bell at his right hand-violently, and the butler rushed up.	Когда этот хронометр, увенчанный жизнерадостной бронзовой группой, изображавшей жертвоприношение Ифигении, гулко, словно почтенный осипший соборный колокол, отсчитал пять ударов, мистер Осборн яростно дернул за сонетку, и в гостиную поспешно вошел дворецкий.
"Dinner!" roared Mr. Osborne.	– Обедать! – рявкнул мистер Осборн.
"Mr. George isn't come in, sir," interposed the man.	– Мистер Джордж еще не вернулся, сэр, - доложил слуга.
"Damn Mr. George, sir.	– К черту мистера Джорджа, сэр!
Am I master of the house? DINNER!- Mr. Osborne scowled. Amelia trembled.	Разве я не хозяин в доме? Обедать! Мистер Осборн грозно насупился, Эмилия задрожала.
A telegraphic communication of eyes passed between the other three ladies.	Остальные три дамы обменялись взглядами, посылая друг другу телеграфные знаки.
The obedient bell in the lower regions began ringing the announcement of the meal.	Послушный колокол на нижнем этаже зазвонил, извещая о трапезе.
The tolling over, the head of the family thrust his hands into the great tail-pockets of his great blue coat with brass buttons, and without waiting for a further announcement strode downstairs alone, scowling over his shoulder at the four females.	Когда звон замолк, глава семейства засунул руки в широкие карманы длинного синего сюртука с бронзовыми пуговицами и, не дожидаясь дальнейшего приглашения, стал спускаться по лестнице один, хмурясь через плечо на четырех женщин.
"What's the matter now, my dear?" asked one of the other, as they rose and tripped gingerly behind the sire.	– В чем дело, дорогая? – спрашивали они друг дружку, сорвавшись со своих мест и на цыпочках поспешая за родителем.

"I suppose the funds are falling," whispered Miss Wirt; and so, trembling and in silence, this hushed female company followed their dark leader.	– Должно быть, фонды упали на бирже, -прошептала мисс Уирт; и с трепетом, в молчанье, оробевшая дамская компания трусцой последовала за своим мрачным главою.
They took their places in silence.	Все молча расселись за столом.
He growled out a blessing, which sounded as gruffly as a curse.	Старик пробурчал молитву, прозвучавшую с суровостью проклятия.
The great silver dish-covers were removed.	Большие серебряные крышки были сняты с блюд.
Amelia trembled in her place, for she was next to the awful Osborne, and alone on her side of the table --the gap being occasioned by the absence of George.	Эмилия дрожала, сидя на своем месте, - она была ближайшей соседкой грозного Осборна, и, кроме нее, по сю сторону стола никого больше не было - свободное место принадлежало Джорджу.
"Soup?" says Mr. Osborne, clutching the ladle, fixing his eyes on her, in a sepulchral tone; and having helped her and the rest, did not speak for a while.	– Супу? – замогильным голосом вопросил мистер Осборн, схватив разливательную ложку и пронизывая взором Эмилию. Налив ей и всем остальным, он некоторое время не произносил ни слова.
"Take Miss Sedley's plate away," at last he said.	– Уберите тарелку мисс Седли, - приказал он наконец.
"She can't eat the soup--no more can I.	– Она не может есть этот суп, да и я не могу.
It's beastly.	Он никуда не годится.
Take away the soup, Hicks, and to-morrow turn the cook out of the house, Jane."	Уберите суп, Хикс, а ты, Джейн, завтра же прогони кухарку!
Having concluded his observations upon the soup, Mr. Osborne made a few curt remarks respecting the fish, also of a savage and satirical tendency, and cursed Billingsgate with an emphasis quite worthy of the place. Then he lapsed into silence, and swallowed sundry glasses of wine, looking more and more terrible, till a brisk knock at the door told of George's arrival when everybody began to rally.	Сделав эти замечания насчет супа, мистер Осборн очень кратко высказался относительно рыбы, также в весьма свирепом и ядовитом тоне, и помянул недобрым словом Биллингсгетский рынок с решительностью, вполне достойной этого места; после чего он в полном молчании стал пить вино, принимая все более и более грозный вид, пока резкий стук в дверь не возвестил о прибытии Джорджа, отчего все несколько оживились.
"He could not come before.	Он не мог прийти раньше.
General Daguilet had kept him waiting at the Horse Guards.	Г енерал Дагилет заставил его дожидаться в конногвардейских казармах.
Never mind soup or fish.	Все равно, супу или рыбы.
Give him anything--he didn't care what.	Дайте что-нибудь. Ему совершенно безразлично.
Capital mutton--capital everything."	Чудесная баранина, да и все чудесно!
His good humour contrasted with his father's severity; and he rattled on unceasingly during dinner, to the delight of all--of one especially, who need not be mentioned.	Радужное настроение молодого офицера представляло разительный контраст с суровостью его отца.