Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

Rebecca's object in her journey to London was to effect a kind of compromise with her husband's numerous creditors, and by offering them a dividend of ninepence or a shilling in the pound, to secure a return for him into his own country.	Цель путешествия Ребекки в Лондон заключалась в том, чтобы добиться полюбовного соглашения с многочисленными кредиторами Родона и, предложив им по девяти пенсов или по шиллингу за фунт, дать мужу возможность вернуться на родину.
It does not become us to trace the steps which she took in the conduct of this most difficult negotiation; but, having shown them to their satisfaction that the sum which she was empowered to offer was all her husband's available capital, and having convinced them that Colonel Crawley would prefer a perpetual retirement on the Continent to a residence in this country with his debts unsettled; having proved to them that there was no possibility of money accruing to him from other quarters, and no earthly chance of their getting a larger dividend than that which she was empowered to offer, she brought the Colonel's creditors unanimously to accept her proposals, and purchased with fifteen hundred pounds of ready money more than ten times that amount of debts.	Мы не будем здесь входить в рассмотрение тех шагов, которые она предприняла для совершения этой трудной сделки. Доказав кредиторам с полной убедительностью, что сумма, которую она уполномочена им предложить, составляет весь наличный капитал ее мужа, уверив их, что полковник Кроули предпочтет постоянное пребывание на континенте жизни с непогашенными долгами у себя на родине и что у него не предвидится никаких денег из других источников и, стало быть, им нечего надеяться на лучшие условия, Ребекка добилась того, что кредиторы полковника единодушно согласились на ее предложение, и она таким образом за тысячу пятьсот фунтов наличными разделалась с долгами на сумму вдесятеро большую.
Mrs. Crawley employed no lawyer in the transaction. The matter was so simple, to have or to leave, as she justly observed, that she made the lawyers of the creditors themselves do the business.	Миссис Кроули не пользовалась услугами юристов при заключении этой сделки: вопрос был настолько ясен - хотите - берите, не хотите -не надо, как она справедливо заметила, - что она предоставила поверенным кредиторов самим уладить дело.
And Mr. Lewis representing Mr. Davids, of Red Lion Square, and Mr. Moss acting for Mr. Manasseh of Cursitor Street (chief creditors of the Colonel's), complimented his lady upon the brilliant way in which she did business, and declared that there was no professional man who could beat her.	И мистер Льюис, представитель мистера Дэвидса с Ред-Лайон-сквер, и мистер Мос, действующий за мистера Монассе с Кэрситор-стрит (это были главные кредиторы полковника), наговорили его жене комплиментов, поздравили ее с блестящим ведением дела и заявили, что она побьет любого профессионала.
Rebecca received their congratulations with perfect modesty; ordered a bottle of sherry and a bread cake to the little dingy lodgings where she dwelt, while conducting the business, to treat the enemy's lawyers: shook hands with them at parting, in excellent good humour, and returned straightway to the Continent, to rejoin her husband and son and acquaint the former with the glad news of his entire liberation.	Ребекка приняла эти комплименты с подобающей скромностью; в невзрачную квартирку, где она остановилась, она велела подать бутылку хереса и пирог с изюмом, угостила поверенных своих врагов, на прощание сердечно пожала им руки и отправилась на континент к мужу и сыну, дабы сообщить первому радостное известие о его освобождении.
As for the latter, he had been considerably neglected during his mother's absence by Mademoiselle Genevieve, her French maid; for that young woman, contracting an attachment for a soldier in the garrison of Calais, forgot her charge in the society of this militaire, and little Rawdon very narrowly escaped drowning on Calais sands at this period, where the absent Genevieve had left and lost him.	Что касается сына, то он в отсутствие матери был в полном небрежении у мадемуазель Женевьев, их французской няни, по той простой причине, что эта молодая женщина увлеклась солдатом из гарнизона Кале и забывала в его обществе о своих обязанностях. Маленький Родон едва не утонул у самого берега, где Женевьев оставила его, отлучившись, а потом потеряла.

And so, Colonel and Mrs. Crawley came to London: and it is at their house in Curzon Street, May Fair, that they really showed the skill which must be possessed by those who would live on the resources above named.	Итак, полковник и миссис "Кроули прибыли в Лондон, и здесь на Керзон-стрит, Мэйфэр, они действительно показали высокое искусство, которым должен обладать тот, кто хочет жить упомянутым образом.
CHAPTER XXXVII	ГЛАВА XXXVII
The Subject Continued	Продолжение предыдущей
In the first place, and as a matter of the greatest necessity, we are bound to describe how a house may be got for nothing a year.	Прежде всего, и это в высшей степени важно, мы должны рассказать, как можно снимать дом, не внося при этом арендной платы.
These mansions are to be had either unfurnished, where, if you have credit with Messrs. Gillows or Bantings, you can get them splendidly montees and decorated entirely according to your own fancy; or they are to be let furnished, a less troublesome and complicated arrangement to most parties.	Некоторые особняки сдаются без мебели, и тогда, если у вас есть кредит у господ Гиллоу или Бантинг, вы можете великолепно убрать и отделать свой дом по собственному вкусу; другие сдаются с мебелью, что гораздо удобнее и проще для большинства нанимателей.
It was so that Crawley and his wife preferred to hire their house.	Кроули с женой предпочли снять для себя именно такой особняк.
Before Mr. Bowls came to preside over Miss Crawley's house and cellar in Park Lane, that lady had had for a butler a Mr. Raggles, who was born on the family estate of Queen's Crawley, and indeed was a younger son of a gardener there.	До вступления мистера Боулса в должность дворецкого у мисс Кроули домом и погребом этой леди на Парк-лейн заведовал мистер Реглс, -он родился в Королевском Кроули и был младшим сыном одного из тамошних садовников.
By good conduct, a handsome person and calves, and a grave demeanour, Raggles rose from the knife-board to the footboard of the carriage; from the footboard to the butler's pantry.	Благодаря примерному поведению, красивой внешности, стройным икрам и важной осанке Реглс попал из кухни, где чистил ножи, на запятки кареты, а оттуда в буфетную.
When he had been a certain number of years at the head of Miss Crawley's establishment, where he had had good wages, fat perquisites, and plenty of opportunities of saving, he announced that he was about to contract a matrimonial alliance with a late cook of Miss Crawley's, who had subsisted in an honourable manner by the exercise of a mangle, and the keeping of a small greengrocer's shop in the neighbourhood.	Прослужив немало лет в доме мисс Кроули, где он получал хорошее жалованье, имел обильные побочные доходы и полную возможность делать сбережения, мистер Реглс объявил о своем намерении вступить в брак с кухаркой, служившей раньше у мисс Кроули, а теперь существовавшей на вполне почтенные доходы от катка для белья и от маленькой зеленной, которую она держала по соседству.
The truth is, that the ceremony had been clandestinely performed some years back; although the news of Mr. Raggles' marriage was first brought to Miss Crawley by a little boy and girl of seven and eight years of age, whose continual presence in the kitchen had attracted the attention of Miss Briggs.	По правде говоря, союз этот был заключен уже несколько лет назад, но держался в таком секрете, что известие о женитьбе мистера Реглса было впервые принесено мисс Кроули мальчиком и девочкой, семи и восьми лет, постоянное пребывание которых на кухне привлекло внимание мисс Бригс.
Mr. Raggles then retired and personally undertook the superintendence of the small shop and the greens.	Тогда мистер Реглс вынужден был уйти в отставку и лично вступил в управление маленькой зеленной.

He added milk and cream, eggs and country-fed pork to his stores, contenting himself whilst other retired butlers were vending spirits in public houses, by dealing in the simplest country produce.	Он прибавил к прежним товарам молоко и сливки, яйца и отличную деревенскую свинину, довольствуясь продажей этих простых сельских продуктов, тогда как другие отставные дворецкие открывали трактиры и торговали спиртными напитками.
And having a good connection amongst the butlers in the neighbourhood, and a snug back parlour where he and Mrs. Raggles received them, his milk, cream, and eggs got to be adopted by many of the fraternity, and his profits increased every year.	У него были связи среди дворецких соседних домов и имелась уютная комната за лавкой, где они с миссис Реглс принимали своих собратьев, а потому молоко, сливки и яйца предприимчивой четы имели хороший сбыт, и доходы их все росли.
Year after year he quietly and modestly amassed money, and when at length that snug and complete bachelor's residence at No. 201, Curzon Street, May Fair, lately the residence of the Honourable Frederick Deuceace, gone abroad, with its rich and appropriate furniture by the first makers, was brought to the hammer, who should go in and purchase the lease and furniture of the house but Charles Raggles?	Год за годом они тихо и скромно наживали денежки, и наконец, когда уютный и хорошо обставленный на холостую ногу дом под э 201 на Керзон-стрит, бывшая резиденция достопочтенного Фредерика Дьюсэйса, уехавшего за границу, пошел с молотка со всей богатой и удобной мебелью, право аренды и обстановку приобрел не кто иной, как Чарльз Реглс.
A part of the money he borrowed, it is true, and at rather a high interest, from a brother butler, but the chief part he paid down, and it was with no small pride that Mrs. Raggles found herself sleeping in a bed of carved mahogany, with silk curtains, with a prodigious cheval glass opposite to her, and a wardrobe which would contain her, and Raggles, and all the family.	Правда, некоторую толику денег ему пришлось занять, и под довольно высокие проценты, у собрата-дворецкого, но большую часть он выложил из своего кармана, и миссис Реглс с немалой гордостью укладывалась спать на резное ложе красного дерева с шелковыми занавесями, созерцая перед собой огромное трюмо и гардероб, в который можно было бы поместить ее, Реглса и все их потомство.
Of course, they did not intend to occupy permanently an apartment so splendid.	Конечно, они не собирались оставаться в таком роскошном помещении.
It was in order to let the house again that Raggles purchased it. As soon as a tenant was found, he subsided into the greengrocer's shop once more; but a happy thing it was for him to walk out of that tenement and into Curzon Street, and there survey his house--his own house--with geraniums in the window and a carved bronze knocker.	Реглс приобрел право аренды, чтобы пересдавать дом от себя, и как только нашелся съемщик, опять удалился в свою зеленную; но ему доставляло огромное удовольствие, выйдя из лавочки, прогуливаться по Керзон-стрит и любоваться этим владением - собственным домом с геранями на окнах и с резным бронзовым молотком.
The footman occasionally lounging at the area railing, treated him with respect; the cook took her green stuff at his house and called him Mr. Landlord, and there was not one thing the tenants did, or one dish which they had for dinner, that Raggles might not know of, if he liked.	Лакей, зазевавшийся у подъезда, с почтением кланялся ему; повар забирал у него зелень и называл его "господин владелец". И если бы Реглс захотел, он мог бы знать все, что делается у его жильцов, и какие блюда подаются у них к обеду.
He was a good man; good and happy.	Это был добрый человек, добрый и счастливый.

The house brought him in so handsome a yearly income that he was determined to send his children to good schools, and accordingly, regardless of expense, Charles was sent to boarding at Dr. Swishtail's, Sugar-cane Lodge, and little Matilda to Miss Peckover's, Laurentinum House, Clapham.	Дом приносил ему столь значительный годовой доход, что он решил дать своим детям первоклассное образование, а потому, невзирая на издержки, поместил Чарльза в пансион доктора Порки в Шугеркейн-Лодже, а маленькую Матильду - к мисс Пековер, Лорентайнум-Хаус, в Клепеме.
Raggles loved and adored the Crawley family as the author of all his prosperity in life.	Реглс любил и можно даже сказать боготворил семейство Кроули, этот источник всего его благосостояния.
He had a silhouette of his mistress in his back shop, and a drawing of the Porter's Lodge at Queen's Crawley, done by that spinster herself in India ink--and the only addition he made to the decorations of the Curzon Street House was a print of Queen's Crawley in Hampshire, the seat of Sir Walpole Crawley, Baronet, who was represented in a gilded car drawn by six white horses, and passing by a lake covered with swans, and barges containing ladies in hoops, and musicians with flags and penwigs.	В уютной комнате за лавкой висел вырезанный из бумаги силуэт его бывшей хозяйки и рисунок ее работы, изображавший сторожку привратника в Королевском Кроули, а единственным добавлением, какое он внес в убранство дома на Керзон-стрит, была гравюра, на коей представлено было Королевское Кроули в Хэмпшире, резиденция сэра Уолпола Кроули, баронета; последний восседал на золотой колеснице, запряженной шестью белыми конями, бегущими вдоль озера, где плавали лебеди и разъезжали лодки с дамами в кринолинах и музыкантами в париках.
Indeed Raggles thought there was no such palace in all the world, and no such august family.	Реглс и в самом деле думал, что на всем свете нет другого такого дворца и такой знатной фамилии.
As luck would have it, Raggles' house in Curzon Street was to let when Rawdon and his wife returned to London.	Когда Родон с женой вернулись в Лондон, дом Реглса случайно оказался свободным.
The Colonel knew it and its owner quite well; the latter's connection with the Crawley family had been kept up constantly, for Raggles helped Mr. Bowls whenever Miss Crawley received friends.	Полковник хорошо знал и помещение и его владельца: последний постоянно поддерживал связь с семьей Кроули, потому что помогал мистеру Боулсу, когда его хозяйка принимала гостей.
And the old man not only let his house to the Colonel but officiated as his butler whenever he had company; Mrs. Raggles operating in the kitchen below and sending up dinners of which old Miss Crawley herself might have approved.	И старик не только сдал дом полковнику, но также исполнял у него обязанности дворецкого во время больших приемов. Миссис Реглс хозяйничала на кухне и посылала наверх такие обеды, которые одобрила бы сама мисс Кроули.

This was the way, then, Crawley got his house for nothing; for though Raggles had to pay taxes and rates, and the interest of the mortgage to the brother butler; and the insurance of his life; and the charges for his children at school; and the value of the meat and drink which his own family--and for a time that of Colonel Crawley too--consumed; and though the poor wretch was utterly ruined by the transaction, his children being flung on the streets, and himself driven into the Fleet Prison: yet somebody must pay even for gentlemen who live for nothing a year--and so it was this unlucky Raggles was made the representative of Colonel Crawley's defective capital.	Вот каким способом Кроули сняли дом, не заплатив ни гроша, ибо, хотя Реглсу приходилось уплачивать сборы и налоги, проценты по закладной собрату-дворецкому, взносы по страхованию своей жизни и за детей в школу, а также тратиться на съестные припасы и напитки, как для собственного потребления, так - одно время - и для семьи полковника, и хотя бедняга совершенно разорился от такого ведения дел и дети его оказались выброшенными на улицу, а сам он доведен был до Флитской тюрьмы, - но ведь должен же кто-то платить за джентльменов, которые живут неизвестно на что, - и вот несчастному Реглсу пришлось возмещать все нехватки в хозяйстве полковника Кроули.
I wonder how many families are driven to roguery and to ruin by great practitioners in Crawley's way?--how many great noblemen rob their petty tradesmen, condescend to swindle their poor retainers out of wretched little sums and cheat for a few shillings?	Интересно было бы знать, сколько семейств ограблено и доведено до разорения великими надувалами вроде Кроули? Сколько знатных вельмож грабят мелких торговцев, снисходят до того, что обманывают своих бедных слуг, отнимая у них последние деньги и плутуя из-за нескольких шиллингов?
When we read that a noble nobleman has left for the Continent, or that another noble nobleman has an execution in his house--and that one or other owes six or seven millions, the defeat seems glorious even, and we respect the victim in the vastness of his ruin.	Когда мы читаем, что такой-то благородный дворянин выехал на континент, а у другого благородного дворянина наложен арест на имущество, и что тот или другой задолжали шесть-семь миллионов, то такие банкроты предстают перед нами в апофеозе славы, и мы даже проникаемся уважением к жертвам столь трагических обстоятельств.
But who pities a poor barber who can't get his money for powdering the footmen's heads; or a poor carpenter who has ruined himself by fixing up ornaments and pavilions for my lady's dejeuner; or the poor devil of a tailor whom the steward patronizes, and who has pledged all he is worth, and more, to get the liveries ready, which my lord has done him the honour to bespeak?	Но кто пожалеет бедного цирюльника, который напрасно ждет уплаты за то, что пудрил головы ливрейным лакеям; или бедного плотника, сооружающего на свои средства павильоны и всякие другие затейливые штуковины для dejeuner {Завтрака (франц.).} миледи; или беднягу портного, который по особой милости управляющего получил заказ и заложил все, что мог, чтобы изготовить ливреи, по поводу которых милорд, в виде особенной чести, самолично с ним совещался?
When the great house tumbles down, these miserable wretches fall under it unnoticed: as they say in the old legends, before a man goes to the devil himself, he sends plenty of other souls thither.	Когда рушится знатный дом, эти несчастные бесславно погибают под его обломками. Недаром в старых легендах говорится, что прежде чем человек сам отправится к дьяволу, он спровадит туда немало других человеческих душ.
Rawdon and his wife generously gave their patronage to all such of Miss Crawley's tradesmen and purveyors as chose to serve them.	Родон и его жена оказывали самое широкое покровительство всем торговцам и поставщикам мисс Кроули, которые теперь предлагали им свои услуги.
Some were willing enough, especially the poor ones.	Охотников находилось немало, особенно из тех, кто победнее.

It was wonderful to see the pertinacity with which the washerwoman from Tooting brought the cart every Saturday, and her bills week after week.	Удивительно, с какой неутомимостью прачка из Тутинга каждую субботу прикатывала свою тележку и подавала счета, из недели в неделю остававшиеся неоплаченными.
Mr. Raggles himself had to supply the greengroceries.	Зелень поставлял сам мистер Реглс.
The bill for servants' porter at the Fortune of War public house is a curiosity in the chronicles of beer.	Счет за портер для прислуги из трактира "Военная Удача" являл собою подлинный курьез в хронике питейного дела.
Every servant also was owed the greater part of his wages, and thus kept up perforce an interest in the house.	Слугам постоянно задерживали жалованье, и потому в их интересах было оставаться в доме.
Nobody in fact was paid. Not the blacksmith who opened the lock; nor the glazier who mended the pane; nor the jobber who let the carriage; nor the groom who drove it; nor the butcher who provided the leg of mutton; nor the coals which roasted it; nor the cook who basted it; nor the servants who ate it: and this I am given to understand is not unfrequently the way in which people live elegantly on nothing a year.	В сущности, не платили никому - ни слесарю, чинившему замок, ни стекольщику, вставлявшему стекла, ни каретнику, отдававшему внаем экипаж, ни груму, правившему этим экипажем, ни мяснику, привозившему баранину, ни лавочнику, поставлявшему уголь, на котором она жарилась, ни кухарке, готовившей ее, ни слугам, которые ее ели. И вот таким-то образом, мне кажется, люди умудряются жить в роскоши, не имея никакого дохода.
In a little town such things cannot be done without remark. We know there the quantity of milk our neighbour takes and espy the joint or the fowls which are going in for his dinner.	В маленьких городах такие вещи не могут пройти незаметно: там мы знаем, сколько молока берут наши соседи и какое мясо или птица подается у них за столом.
So, probably, 200 and 202 in Curzon Street might know what was going on in the house between them, the servants communicating through the area-railings; but Crawley and his wife and his friends did not know 200 and 202.	Вполне возможно, что в э 200 и э 202 по Керзон-стрит было известно, что делается в доме, расположенном между ними, так как слуги общались между собой через дворовую ограду. Но ни Кроули, ни его жена, ни их гости знать не хотели ни э 200, ни э 202.
When you came to 201 there was a hearty welcome, a kind smile, a good dinner, and a jolly shake of the hand from the host and hostess there, just for all the world as if they had been undisputed masters of three or four thousand a year--and so they were, not in money, but in produce and labour--if they did not pay for the mutton, they had it: if they did not give bullion in exchange for their wine, how should we know?	Когда вы приходили в э 201, вас встречали очень радушно, ласковой улыбкой и хорошим обедом, и хозяин с хозяйкой приветливо жали вам руку, как будто чувствовали себя неоспоримыми владельцами трех-четырех тысяч годового дохода. Да так оно и было, - только они располагали не деньгами, а продуктами и чужим трудом. Если они и не платили за баранину, она все-таки у них была, и если они не давали золота в обмен на вино, то откуда нам было это знать?
Never was better claret at any man's table than at honest Rawdon's; dinners more gay and neatly served.	Нигде не подавали к столу лучшего вина, чем у честного Родона, и нигде не было таких веселых и изящно сервированных обедов.

His drawing-rooms were the prettiest, little, modest salons conceivable: they were decorated with the greatest taste, and a thousand knick-knacks from Paris, by Rebecca: and when she sat at her piano trilling songs with a lightsome heart, the stranger voted himself in a little paradise of domestic comfort and agreed that, if the husband was rather stupid, the wife was charming, and the dinners the pleasantest in the world.	Его маленькие гостиные были самыми скромными и уютными комнатами, какие только можно вообразить. Ребекка украсила их с величайшим вкусом безделушками, привезенными из Парижа. А когда она садилась за фортепьяно и с беззаботной душой распевала романсы, гостю казалось, что он попал в домашний рай; и он готов был согласиться, что если муж несколько глуповат, то жена очаровательна, а их обеды - самые приятные на свете.
Rebecca's wit, cleverness, and flippancy made her speedily the vogue in London among a certain class.	Остроумие, ловкость и смелость Ребекки быстро создали ей популярность в известных лондонских кругах.
You saw demure chariots at her door, out of which stepped very great people.	Около дверей ее дома часто останавливались солидные экипажи, из которых выходили очень важные люди.
You beheld her carriage in the park, surrounded by dandies of note.	В Парке ее коляску всегда видели окруженной самой знатной молодежью.
The little box in the third tier of the opera was crowded with heads constantly changing; but it must be confessed that the ladies held aloof from her, and that their doors were shut to our little adventurer.	В маленькой ложе третьего яруса Оперы всегда виднелось множество голов, сменявшихся, как в калейдоскопе. Но нужно сознаться, что дамы держались от Ребекки в стороне и их двери были наглухо закрыты для нашей маленькой авантюристки.
With regard to the world of female fashion and its customs, the present writer of course can only speak at second hand.	Что касается мира светских женщин и их обычаев, то автор может говорить о них, конечно, только понаслышке.
A man can no more penetrate or understand those mysteries than he can know what the ladies talk about when they go upstairs after dinner.	Мужчине так же трудно проникнуть в этот мир или понять его тайны, как догадаться, о чем беседуют дамы, когда они удаляются наверх после обеда.

It is only by inquiry and perseverance that one sometimes gets hints of those secrets; and by a similar diligence every person who treads the Pall Mall pavement and frequents the clubs of this metropolis knows, either through his own experience or through some acquaintance with whom he plays at billiards or shares the joint, something about the genteel world of London, and how, as there are men (such as Rawdon Crawley, whose position we mentioned before) who cut a good figure to the eyes of the ignorant world and to the apprentices in the park, who behold them consorting with the most notorious dandies there, so there are ladies, who may be called men's women, being welcomed entirely by all the gentlemen and cut or slighted by all their wives.	И только путем настойчивых расспросов удается получить кое-какое представление об этих тайнах. Проявляя подобную любознательность, всякий гуляющий по тротуарам Пэл-Мэл или посещающий столичные клубы узнает, как из личного опыта, так и из рассказов знакомых, с которыми он играет на бильярде или завтракает, кое-что о высшем лондонском обществе, - а именно, что, подобно тому как есть мужчины (вроде Родона Кроули, о положении которого мы только что упоминали), представляющиеся важными особами лицам, не знающим света, или неопытным новичкам, еще не осмотревшимся в Парке и постоянно встречающим озртченных джентльменов в обществе самой знатной молодежи, точно так же есть и леди, которых можно назвать любимицами мужчин, поскольку они пользуются успехом решительно у всех джентльменов, хотя и не вызывают никакого доверия и уважения у их жен.
Mrs. Firebrace is of this sort; the lady with the beautiful fair ringlets whom you see every day in Hyde Park, surrounded by the greatest and most famous dandies of this empire.	Такова, например, миссис Файрбрейс, леди с прекрасными белокурыми локонами, которую вы каждый день можете видеть в Хайд-парке, окруженную самыми знатными и прославленными денди нашей страны.
Mrs. Rockwood is another, whose parties are announced laboriously in the fashionable newspapers and with whom you see that all sorts of ambassadors and great noblemen dine; and many more might be mentioned had they to do with the history at present in hand.	Другая такая леди - миссис Роквуд, о вечерах которой постоянно пишут великосветские газеты, ибо у нее обедают посланники и вельможи. Да и многих других дам можно было бы назвать, если бы они имели отношение к нашей повести.
But while simple folks who are out of the world, or country people with a taste for the genteel, behold these ladies in their seeming glory in public places, or envy them from afar off, persons who are better instructed could inform them that these envied ladies have no more chance of establishing themselves in "society," than the benighted squire's wife in Somersetshire who reads of their doings in the Morning Post.	Но в то время как скромные люди, далекие от светской жизни, или провинциалы, тяготеющие к высшему кругу, любуются в общественных местах на этих дам в их мишурном блеске или завидуют им издалека, лица более осведомленные могли бы сообщить, что у этих особ, которым так завидуют, не больше шансов войти в так называемое "общество", чем у какой-нибудь мелкопоместной помещицы в Сомерсетшире, читающей о них в "Морнинг пост".
Men living about London are aware of these awful truths.	Людям, живущим в Лондоне, известна эта печальная истина.
You hear how pitilessly many ladies of seeming rank and wealth are excluded from this "society."	Сколько раз вам приходилось слышать, как безжалостно исключаются из "общества" многие леди, казалось бы, занимающие высокое положение и богатые.

The frantic efforts which they make to enter this circle, the meannesses to which they submit, the insults which they undergo, are matters of wonder to those who take human or womankind for a study; and the pursuit of fashion under difficulties would be a fine theme for any very great person who had the wit, the leisure, and the knowledge of the English language necessary for the compiling of such a history.	Их отчаянные попытки проникнуть в этот круг, унижения, которым они под- л3 вергаются, оскорбления, которые терпят, ставят в тупик всякого, кто изучает род человеческий или женскую его половину; это стремление невзирая ни на что попасть в высший свет могло бы послужить благодарной темой для писателя, обладающего умом, досугом и превосходным знанием родного языка, необходимым для того, чтобы написать такую повесть.
Now the few female acquaintances whom Mrs. Crawley had known abroad not only declined to visit her when she came to this side of the Channel, but cut her severely when they met in public places.	Те немногие дамы, с которыми миссис Кроули встречалась за границей, теперь, когда она вернулась в Англию, не только не пожелали бывать у нее в доме, но при встрече намеренно не узнавали ее.
It was curious to see how the great ladies forgot her, and no doubt not altogether a pleasant study to Rebecca.	Удивления достойно, как все светские леди вдруг забыли ее лицо, и, конечно, самой Ребекке было не очень-то приятно в этом убедиться.
When Lady Bareacres met her in the waiting-room at the opera, she gathered her daughters about her as if they would be contaminated by a touch of Becky, and retreating a step or two, placed herself in front of them, and stared at her little enemy.	Когда леди Бейракрс встретила ее в фойе оперы, она собрала вокруг себя дочерей, как будто они могли заразиться от одного прикосновения Бекки, и, отступив на шаг или на два и устремив пристальный взгляд на своего маленького врага, заслонила их своей грудью.
To stare Becky out of countenance required a severer glance than even the frigid old Bareacres could shoot out of her dismal eyes.	Но не так-то легко было смутить Ребекку; для этого требовался поистине разящий взгляд, а не то тупое оружие, какое представляли собой тусклые, холодные гляделки старухи Бейракрс.
When Lady de la Mole, who had ridden a score of times by Becky's side at Brussels, met Mrs. Crawley's open carriage in Hyde Park, her Ladyship was quite blind, and could not in the least recognize her former friend.	Когда леди де ля Моль, часто скакавшая верхом вместе с Бекки в Брюсселе, встретила открытую коляску миссис Кроули в Хайд-парке, ее милость вдруг ослепла и оказалась решительно не способна узнать свою прежнюю приятельницу.
Even Mrs. Blenkinsop, the banker's wife, cut her at church.	Даже миссис Бленкинсоп, жена банкира, отвернулась от нее в церкви.
Becky went regularly to church now; it was edifying to see her enter there with Rawdon by her side, carrying a couple of large gilt prayer-books, and afterwards going through the ceremony with the gravest resignation.	Теперь Бекки регулярно посещала церковь; и назидательное это было зрелище - как она появлялась там вместе с Родоном, который нес два больших с золотым обрезом молитвенника, и затем покорно высиживала всю службу.
Rawdon at first felt very acutely the slights which were passed upon his wife, and was inclined to be gloomy and savage. He talked of calling out the husbands or brothers of every one of the insolent women who did not pay a proper respect to his wife; and it was only by the strongest commands and entreaties on her part that he was brought into keeping a decent behaviour.	Вначале Родона сильно задевали оскорбления, которые наносились его жене. Он хмурился и приходил в неистовство, грозился вызвать на дуэль мужей и братьев этих дерзких женщин, которые отказывали в должном уважении его жене, - и только ее строжайшие приказания и просьбы удерживали его в границах приличия.

"You can't shoot me into society," she said good-naturedly.	– Не можешь же ты ввести меня в общество выстрелами! – говорила она добродушно.
"Remember, my dear, that I was but a governess, and you, you poor silly old man, have the worst reputation for debt, and dice, and all sorts of wickedness.	– Вспомни, дорогой мой, ведь я как-никак была гувернанткой, а ты, мой бедный глупый муженек, пользуешься незавидной репутацией -тут и долги, и игра, и другие пороки.
We shall get quite as many friends as we want by and by, and in the meanwhile you must be a good boy and obey your schoolmistress in everything she tells you to do.	Со временем у нас будет сколько угодно друзей, а пока изволь быть хорошим мальчиком и слушаться своей наставницы во всем.
When we heard that your aunt had left almost everything to Pitt and his wife, do you remember what a rage you were in?	Когда мы узнали, что тетка почти все завещала Питту с супругою, - помнишь, в какое ты пришел бешенство?
You would have told all Paris, if I had not made you keep your temper, and where would you have been now?--in prison at Ste.	Ты готов был раструбить об этом по всему Парижу, и если бы я тебя не удержала, где бы ты был сейчас?
Pelagie for debt, and not established in London in a handsome house, with every comfort about you--you were in such a fury you were ready to murder your brother, you wicked Cain you, and what good would have come of remaining angry?	В долговой тюрьме Сент-Пелажи, а не в Лондоне, в чудесном, благоустроенном доме. Ты был в таком неистовстве, что способен был убить брата, злой ты Каин. Ну и что бы вышло, если бы ты продолжал сердиться?
All the rage in the world won't get us your aunt's money; and it is much better that we should be friends with your brother's family than enemies, as those foolish Butes are.	Сколько бы ты ни злился, это не вернет нам тетушкиных денег, - так не лучше ли быть в дружбе с семейством твоего брата, чем во вражде, как эти дураки Бьюты.
When your father dies, Queen's Crawley will be a pleasant house for you and me to pass the winter in.	Когда твой отец умрет, Королевское Кроули будет для нас удобным пристанищем на зиму.
If we are ruined, you can carve and take charge of the stable, and I can be a governess to Lady Jane's children.	Если мы вконец разоримся, ты будешь разрезать жаркое за обедом и присматривать за конюшнями, а я буду гувернанткой у детей леди Джейн...
Ruined! fiddlede-dee!	Разоримся? Глупости!
I will get you a good place before that; or Pitt and his little boy will die, and we will be Sir Rawdon and my lady.	Я еще найду для тебя хорошее местечко; а может случиться, что Питт со своим сынком умрут, и мы станем - сэр Родон и миледи.
While there is life, there is hope, my dear, and I intend to make a man of you yet.	Пока есть жизнь, есть и надежда, мой милый, и я еще намерена сделать из тебя человека.
Who sold your horses for you?	Кто продал твоих лошадей?
Who paid your debts for you?"	Кто уплатил твои долги?
Rawdon was obliged to confess that he owed all these benefits to his wife, and to trust himself to her guidance for the future.	Родон должен был сознаться, что всем этим он обязан своей жене, и обещал и впредь полагаться на ее мудрое руководство.