Ярмарка тщеславия - английский и русский параллельные тексты

Теккерей Уильям Мейкпис

The sculptors of those days had stocks of such funereal emblems in hand; as you may see still on the walls of St. Paul's, which are covered with hundreds of these braggart heathen allegories.	Скульпторы того времени были очень изобретательны по части таких погребальных эмблем, в чем вы можете и сейчас убедиться при взгляде на стены собора св. Павла, которые покрыты сотнями этих хвастливых языческих аллегорий.
There was a constant demand for them during the first fifteen years of the present century.	В течение первых пятнадцати лет нашего столетия на них был постоянный спрос.
Under the memorial in question were emblazoned the well-known and pompous Osborne arms; and the inscription said, that the monument was	Под мемориальной доской красовался пресловутый пышный герб Осборнов; надпись гласила:
"Sacred to the memory of George Osborne, Junior, Esq., late a Captain in his Majesty's --th regiment of foot, who fell on the 18th of June, 1815, aged 28 years, while fighting for his king and country in the glorious victory of Waterloo.	"Памяти Джорджа Осборна-младшего, эсквайра, покойного капитана его величества *** пехотного полка. Пал 18 июня 1815 года, 28 лет от роду, сражаясь за короля и отечество в славной битве при Ватерлоо.
Dulce et decorum est pro patria mori."	Duke et decorum est pro patria mori!" {"Почет и слава - пасть за отечество!" (лат.).}
The sight of that stone agitated the nerves of the sisters so much, that Miss Maria was compelled to leave the church.	Вид этой плиты так подействовал сестрам на нервы, что мисс Мария была вынуждена покинуть церковь.
The congregation made way respectfully for those sobbing girls clothed in deep black, and pitied the stern old father seated opposite the memorial of the dead soldier.	Молящиеся почтительно расступились перед рыдающими девушками, одетыми в глубокий траур, и с сочувствием смотрели на сурового старика отца, сидевшего против мемориальной доски.
"Will he forgive Mrs. George?" the girls said to themselves as soon as their ebullition of grief was over.	– Простит ли он миссис Джордж? – говорили девушки между собой, как только прошел первый взрыв горя.
Much conversation passed too among the acquaintances of the Osborne family, who knew of the rupture between the son and father caused by the former's marriage, as to the chance of a reconciliation with the young widow.	Среди знакомых, которым было известно о разрыве между отцом и сыном из-за женитьбы последнего, тоже много говорилось о возможности примирения с молодой вдовой.
There were bets among the gentlemen both about Russell Square and in the City.	Джентльмены даже держали об этом пари и на Рассел-сквер и в Сити.
If the sisters had any anxiety regarding the possible recognition of Amelia as a daughter of the family, it was increased presently, and towards the end of the autumn, by their father's announcement that he was going abroad.	Если сестры испытывали некоторое беспокойство относительно возможного признания Эмилии полноправным членом семьи, то это беспокойство еще увеличилось, когда в конце осени отец объявил, что уезжает за границу.
He did not say whither, but they knew at once that his steps would be turned towards Belgium, and were aware that George's widow was still in Brussels. They had pretty accurate news indeed of poor Amelia from Lady Dobbin and her daughters.	Он не сказал куда, но дочери сразу сообразили, что путь его лежит в Бельгию; знали они и то, что вдова Джорджа все еще находится в Брюсселе, так как довольно аккуратно получали известия о бедной Эмилии от леди Доббин и ее дочерей.

Our honest Captain had been promoted in consequence of the death of the second Major of the regiment on the field; and the brave O'Dowd, who had distinguished himself greatly here as upon all occasions where he had a chance to show his coolness and valour, was a Colonel and Companion of the Bath.	Наш честный капитан был повышен в чине, заняв место погибшего на поле битвы второго майора полка, а храбрый О'Дауд, который отличился в этом сражении, как и во многих других боях, где он имел возможность выказать хладнокровие и доблесть, был произведен в полковники и пожалован орденом Бани.
Very many of the brave --th, who had suffered severely upon both days of action, were still at Brussels in the autumn, recovering of their wounds.	Очень многие из доблестного *** полка, особенно пострадавшего во время двухдневного сражения, осенью находились еще в Брюсселе, где залечивали свои раны.
The city was a vast military hospital for months after the great battles; and as men and officers began to rally from their hurts, the gardens and places of public resort swarmed with maimed warriors, old and young, who, just rescued out of death, fell to gambling, and gaiety, and love-making, as people of Vanity Fair will do.	В течение многих месяцев после великих битв город представлял собой обширный военный госпиталь. А как только солдаты и офицеры начали поправляться, сады и общественные увеселительные места наполнились увечными воинами, молодыми и старыми, которые, только что избегнув смерти, предавались игре, развлечениям и любовным интригам, как и все на Ярмарке Тщеславия.
Mr. Osborne found out some of the --th easily.	Мистер Осборн без труда нашел людей *** полка.
He knew their uniform quite well, and had been used to follow all the promotions and exchanges in the regiment, and loved to talk about it and its officers as if he had been one of the number.	Он отлично знал их форму, привык следить за производствами и перемещениями в полку и любил говорить о нем и его офицерах, как будто сам служил в нем.
On the day after his arrival at Brussels, and as he issued from his hotel, which faced the park, he saw a soldier in the well-known facings, reposing on a stone bench in the garden, and went and sate down trembling by the wounded convalescent man.	На другой же день по приезде в Брюссель, выйдя из отеля, расположенного против парка, он увидел солдата в хорошо знакомой форме, отдыхавшего под деревом на каменной скамье, и, подойдя к нему, с трепетом уселся возле выздоравливающего воина.
"Were you in Captain Osborne's company?" he said, and added, after a pause, "he was my son, sir."	– Вы не из роты капитана Осборна? – спросил он и, помолчав, прибавил: - Это был мой сын, сэр!
The man was not of the Captain's company, but he lifted up his unwounded arm and touched his cap sadly and respectfully to the haggard broken-spirited gentleman who questioned him.	Солдат оказался не из роты капитана, но здоровой рукой он с грустью и почтением прикоснулся к фуражке, приветствуя удрученного и расстроенного джентльмена, который обратился к нему с вопросом.
"The whole army didn't contain a finer or a better officer," the soldier said.	– Во всей армии не нашлось бы офицера лучше и храбрее, - сказал честный служака.
"The Sergeant of the Captain's company (Captain Raymond had it now), was in town, though, and was just well of a shot in the shoulder.	– Сержант его роты (теперь ею командует капитан Реймонд) еще в городе. Он только что поправился от ранения в плечо.
His honour might see him if he liked, who could tell him anything he wanted to know about--about the --th's actions.	Если ваша честь пожелает, вы можете повидать его, и он расскажет все, что вам угодно знать о... о подвигах *** полка.
But his honour had seen Major Dobbin, no doubt, the brave Captain's great friend; and Mrs. Osborne, who was here too, and had been very bad, he heard everybody say.	Но ваша честь, конечно, уже видели майора Доббина, близкого друга храброго капитана, и миссис Осборн, которая тоже здесь и которая, как слышно, была очень плоха.

They say she was out of her mind like for six weeks or more.	Говорят, она была не в себе недель шесть или даже больше.
But your honour knows all about that--and asking your pardon"--the man added.	Но вашей чести это все, вероятно, уже известно, прошу прощения! – добавил солдат.
Osborne put a guinea into the soldier's hand, and told him he should have another if he would bring the Sergeant to the Hotel du Parc; a promise which very soon brought the desired officer to Mr. Osborne's presence.	Осборн положил гинею в руку доброго малого и сказал, что он получит еще одну, если приведет сержанта в "Hotel du Pare". Это обещание возымело действие, и желаемый человек очень скоро явился к мистеру Осборну.
And the first soldier went away; and after telling a comrade or two how Captain Osborne's father was arrived, and what a free-handed generous gentleman he was, they went and made good cheer with drink and feasting, as long as the guineas lasted which had come from the proud purse of the mourning old father.	Первый солдат рассказал товарищам о том, какой мистер Осборн щедрый и великодушный джентльмен, после чего они отправились кутить всей компанией и изрядно повеселились, налегая на выпивку и закуску, пока не растранжирили до последней полушки деньги, доставшиеся им от удрученного старика отца.
In the Sergeant's company, who was also just convalescent, Osborne made the journey of Waterloo and Quatre Bras, a journey which thousands of his countrymen were then taking.	В обществе сержанта, только что оправившегося после ранения, мистер Осборн предпринял поездку в Ватерлоо и Катр-Бра - поездку, которую совершали тогда тысячи его соотечественников.
He took the Sergeant with him in his carriage, and went through both fields under his guidance.	Он взял сержанта в свою карету, и по его указаниям они объездили оба поля сражения.
He saw the point of the road where the regiment marched into action on the 16th, and the slope down which they drove the French cavalry who were pressing on the retreating Belgians.	Он видел то место дороги, откуда шестнадцатого числа полк двинулся в бой, и склон, с которого он сбросил французскую кавалерию, теснившую отступающих бельгийцев.
There was the spot where the noble Captain cut down the French officer who was grappling with the young Ensign for the colours, the Colour-Sergeants having been shot down.	Вот здесь благородный капитан сразил французского офицера, который схватился с юным прапорщиком из-за знамени, выпавшего из рук сраженного знаменосца.
Along this road they retreated on the next day, and here was the bank at which the regiment bivouacked under the rain of the night of the seventeenth.	По этой вот дороге они отступали на следующий день, а вот здесь, вдоль этого вала, полк расположился на бивак под дождем в ночь на семнадцатое.
Further on was the position which they took and held during the day, forming time after time to receive the charge of the enemy's horsemen and lying down under the shelter of the bank from the furious French cannonade.	Дальше была позиция, которую они заняли и удерживали целый день, причем снова и снова перестраивались, чтобы встретить атаку неприятельской конницы, или ложились под прикрытие вала, спасаясь от бешеной французской канонады.
And it was at this declivity when at evening the whole English line received the order to advance, as the enemy fell back after his last charge, that the Captain, hurraying and rushing down the hill waving his sword, received a shot and fell dead.	И как раз на этом склоне, когда к вечеру была отбита последняя атака и английские войска двинуты в наступление, капитан с криком "ура!" бросился вниз, размахивая саблей, и тут же упал, сраженный вражеской пулей.
"It was Major Dobbin who took back the Captain's body to Brussels," the Sergeant said, in a low voice, "and had him buried, as your honour knows."	– Это майор Доббин увез тело капитана в Брюссель, - промолвил тихо сержант, - и там похоронил его, как известно вашей чести.

The peasants and relic-hunters about the place were screaming round the pair, as the soldier told his story, offering for sale all sorts of mementoes of the fight, crosses, and epaulets, and shattered cuirasses, and eagles.	Пока сержант рассказывал свою историю, крестьяне и другие охотники за реликвиями с поля битвы кричали вокруг них, предлагая купить на память о сражении кресты, орлы, эполеты и разбитые кирасы.
Osborne gave a sumptuous reward to the Sergeant when he parted with him, after having visited the scenes of his son's last exploits.	Осмотрев арену последних подвигов сына, Осборн распростился с сержантом и щедро наградил его.
His burial-place he had already seen. Indeed, he had driven thither immediately after his arrival at Brussels.	Место погребения он посетил уже раньше, сейчас же по прибытии в Брюссель.
George's body lay in the pretty burial-ground of Laeken, near the city; in which place, having once visited it on a party of pleasure, he had lightly expressed a wish to have his grave made.	Тело Джорджа покоилось на живописном Лекенском кладбище вблизи города. Когда-то вместе с веселой компанией капитан посетил это кладбище и беспечно выразил желание, чтобы тут была его могила.
And there the young officer was laid by his friend, in the unconsecrated corner of the garden, separated by a little hedge from the temples and towers and plantations of flowers and shrubs, under which the Roman Catholic dead repose.	Здесь-то друг и похоронил его, в неосвященном углу сада, отделенном невысокой изгородью от храмов и мавзолеев, от цветочных насаждений и кустов, под которыми покоились умершие католического исповедания.
It seemed a humiliation to old Osborne to think that his son, an English gentleman, a captain in the famous British army, should not be found worthy to lie in ground where mere foreigners were buried.	Старику Осборну показалось оскорбительным, что для его сына, английского джентльмена, капитана славной британской армии, не нашлось места в земле, где лежат какие-то иностранцы.
Which of us is there can tell how much vanity lurks in our warmest regard for others, and how selfish our love is?	Трудно сказать, сколько тщеславия таится в наших самых горячих чувствах к ближним и как эгоистична наша любовь!
Old Osborne did not speculate much upon the mingled nature of his feelings, and how his instinct and selfishness were combating together.	Старик Осборн не раздумывал над смешанной природой своих ощущений и над тем, как боролись в нем отцовское чувство и эгоизм.
He firmly believed that everything he did was right, that he ought on all occasions to have his own way--and like the sting of a wasp or serpent his hatred rushed out armed and poisonous against anything like opposition.	Он твердо верил, что все, что он делает, правильно, что во всех случаях жизни он должен поступать по-своему, и, подобно жалу осы или змеи, его злобная, ядовитая ненависть обрушивалась на все, что стояло на его дороге.
He was proud of his hatred as of everything else.	Он и ненавистью своей гордился.
Always to be right, always to trample forward, and never to doubt, are not these the great qualities with which dullness takes the lead in the world?	Всегда быть правым, всегда идти напролом, ни в чем не сомневаясь, - разве не с помощью этих великих качеств тупость управляет миром?
As after the drive to Waterloo, Mr. Osborne's carriage was nearing the gates of the city at sunset, they met another open barouche, in which were a couple of ladies and a gentleman, and by the side of which an officer was riding.	На закате, приближаясь к городским воротам после своей поездки в Ватерлоо, мистер Осборн встретил другую открытую коляску, в которой сидели две дамы и джентльмен, а рядом ехал верхом офицер.

Osborne gave a start back, and the Sergeant, seated with him, cast a look of surprise at his neighbour, as he touched his cap to the officer, who mechanically returned his salute.	Осборн отшатнулся, и сидевший рядом с ним сержант с удивлением посмотрел на своего спутника, отдавая честь офицеру, который машинально ответил на приветствие.
It was Amelia, with the lame young Ensign by her side, and opposite to her her faithful friend Mrs. O'Dowd.	В коляске была Эмилия рядом с хромым юным прапорщиком, а напротив сидела миссис О'Дауд, ее верный друг.
It was Amelia, but how changed from the fresh and comely girl Osborne knew.	Да, это была Эмилия, но как не похожа она была на ту свежую и миловидную девушку, которую помнил Осборн!
Her face was white and thin. Her pretty brown hair was parted under a widow's cap--the poor child.	Лицо у нее осунулось и побледнело, прекрасные каштановые волосы были разделены прямым пробором под вдовьим чепцом. Бедное дитя!
Her eyes were fixed, and looking nowhere.	Ее глаза неподвижно смотрели вперед, но ничего не видели.
They stared blank in the face of Osborne, as the carriages crossed each other, but she did not know him; nor did he recognise her, until looking up, he saw Dobbin riding by her: and then he knew who it was.	Она в упор посмотрела на Осборна, когда их экипажи поравнялись, но не узнала его. Он также не узнал ее, пока не увидел Доббина, сопровождавшего верхом коляску, и тогда только сообразил, кто это.
He hated her.	Он ненавидел ее.
He did not know how much until he saw her there.	Он даже не подозревал, что так сильно ее ненавидит, пока не встретил ее.
When her carriage had passed on, he turned and stared at the Sergeant, with a curse and defiance in his eye cast at his companion, who could not help looking at him--as much as to say	Когда экипаж проехал, он уставился на изумленного сержанта с таким вызовом и злобою в глазах, словно говорил:
"How dare you look at me?	"Как вы смеете смотреть на меня?
Damn you!	Будьте вы прокляты!
I do hate her.	Да, я ненавижу ее!
It is she who has tumbled my hopes and all my pride down."	Это она разбила мои надежды, растоптала мою гордость".
"Tell the scoundrel to drive on quick," he shouted with an oath, to the lackey on the box.	– Скажите этому мерзавцу, чтобы ехал быстрее! – приказал он лакею, сидевшему на козлах.
A minute afterwards, a horse came clattering over the pavement behind Osborne's carriage, and Dobbin rode up.	Но минуту спустя раздался стук копыт по мостовой, и коляску Осборна нагнал Доббин.
His thoughts had been elsewhere as the carriages passed each other, and it was not until he had ridden some paces forward, that he remembered it was Osborne who had just passed him.	Мысли честного Уильяма были где-то далеко, когда их экипажи встретились, и только проехав несколько шагов, он понял, что то был Осборн.
Then he turned to examine if the sight of her father-in-law had made any impression on Amelia, but the poor girl did not know who had passed.	Доббин обернулся, чтобы посмотреть, произвела ли эта встреча какое-нибудь впечатление на Эмилию, но бедняжка по-прежнему ничего не замечала вокруг.

Then William, who daily used to accompany her in his drives, taking out his watch, made some excuse about an engagement which he suddenly recollected, and so rode off.	Тогда Уильям, обычно сопровождавший ее во время прогулок, вынул часы и, сославшись на дело, о котором вдруг вспомнил, отъехал прочь.
She did not remark that either: but sate looking before her, over the homely landscape towards the woods in the distance, by which George marched away.	Эмилия не видела и этого; глаза ее были устремлены на незатейливый пейзаж, на темневший в отдалении лес, по направлению к которому ушел от нее Джордж со своим полком.
"Mr. Osborne, Mr. Osborne!" cried Dobbin, as he rode up and held out his hand.	– Мистер Осборн! Мистер Осборн! – крикнул Доббин, подъезжая к экипажу и протягивая руку.
Osborne made no motion to take it, but shouted out once more and with another curse to his servant to drive on.	Осборн не потрудился ответить на приветствие и только раздраженно приказал слуге ехать дальше.
Dobbin laid his hand on the carriage side.	Доббин положил руку на край коляски.
"I will see you, sir," he said. "I have a message for you."	– Я должен поговорить с вами, сэр, - сказал он, - у меня есть к вам поручение.
"From that woman?" said Osborne, fiercely.	– От этой женщины? – злобно выговорил Осборн.
"No," replied the other, "from your son"; at which Osborne fell back into the corner of his carriage, and Dobbin allowing it to pass on, rode close behind it, and so through the town until they reached Mr. Osborne's hotel, and without a word.	– Нет, - отозвался Доббин, - от вашего сына.
There he followed Osborne up to his apartments.	При этих словах Осборн откинулся в угол коляски, и Доббин, пропустив экипаж вперед, в молчании последовал за ним через весь город, до самой гостиницы, где остановился Осборн.
George had often been in the rooms; they were the lodgings which the Crawleys had occupied during their stay in Brussels.	Затем он поднялся вслед за Осборном в его комнаты.
"Pray, have you any commands for me, Captain Dobbin, or, I beg your pardon, I should say MAJOR Dobbin, since better men than you are dead, and you step into their SHOES?" said Mr. Osborne, in that sarcastic tone which he sometimes was pleased to assume.	Джордж часто бывал здесь: это было то самое помещение, которое во время своего пребывания в Брюсселе занимали супруги Кроули.
"Better men ARE dead," Dobbin replied.	– Пожалуйста, если у вас поручение ко мне, капитан Доббин... или, виноват, мне следовало сказать - майор Доббин... поскольку истинные храбрецы умерли и вы заняли их место... – промолвил мистер Осборн тем саркастическим тоном, который он иногда напускал на себя.
"I want to speak to you about one."	– Да, истинные храбрецы умерли, - отвечал Доббин.
"Make it short, sir," said the other with an oath, scowling at his visitor.	– И я хочу поговорить с вами об одном из них.
"I am here as his closest friend," the Major resumed, "and the executor of his will.	– Будьте кратки, сэр, - сказал Осборн и, ругнувшись про себя, мрачно взглянул на посетителя.

He made it before he went into action.	– Я пришел к вам в качестве его ближайшего друга и исполнителя его последней воли, -продолжал майор.
Are you aware how small his means are, and of the straitened circumstances of his widow?"	– Он оставил завещание, перед тем как идти в бой.
"I don't know his widow, sir," Osborne said. "Let her go back to her father."	Известно ли вам, как ограничены были его средства и в каком стесненном положении находится вдова?
But the gentleman whom he addressed was determined to remain in good temper, and went on without heeding the interruption.	– Я не знаю никакой вдовы, сэр, - заявил Осборн, - пусть она возвращается к своему отцу.
"Do you know, sir, Mrs. Osborne's condition?	Но джентльмен, к которому он обращался, решил не терять самообладания и, пропустив это замечание мимо ушей, продолжал:
Her life and her reason almost have been shaken by the blow which has fallen on her.	– Знаете ли вы, сэр, в каком положении находится миссис Осборн? Ее жизнь и рассудок были в опасности.
It is very doubtful whether she will rally.	Бог весть, поправится ли она.
There is a chance left for her, however, and it is about this I came to speak to you.	Правда, некоторая надежда есть, и вот об этом-то я и пришел поговорить с вами.
She will be a mother soon.	Она скоро будет матерью.
Will you visit the parent's offence upon the child's head? or will you forgive the child for poor George's sake?"	Проклянете ли вы ребенка за грехи отца или простите ребенка в память бедного Джорджа?
Osborne broke out into a rhapsody of self-praise and imprecations;--by the first, excusing himself to his own conscience for his conduct; by the second, exaggerating the undutifulness of George.	Осборн разразился в ответ напыщенной речью, в которой самовосхваления чередовались с проклятиями. С одной стороны, он старался оправдать свое поведение перед собственной совестью, а с другой - преувеличивал непокорность Джорджа.
No father in all England could have behaved more generously to a son, who had rebelled against him wickedly.	Ни один отец в Англии не обращался с сыном более великодушно, и это не помешало неблагодарному восстать против отца.
He had died without even so much as confessing he was wrong. Let him take the consequences of his undutifulness and folly.	Он умер, не раскаявшись, - пусть же на него падут последствия непокорности и безрассудства.
As for himself, Mr. Osborne, he was a man of his word. He had sworn never to speak to that woman, or to recognize her as his son's wife.	Что касается самого мистера Осборна, то его слово свято: он поклялся никогда не говорить с этой женщиной и не признавать ее женой своего сына.
"And that's what you may tell her," he concluded with an oath; "and that's what I will stick to to the last day of my life."	– Это вы и передайте ей, - закончил он с проклятием, - и на этом я буду стоять до гробовой доски!
There was no hope from that quarter then.	Итак, надежды не было.
The widow must live on her slender pittance, or on such aid as Jos could give her.	Вдова должна жить на свои ничтожные средства или на ту помощь, какую ей окажет Джоз.

"I might tell her, and she would not heed it," thought Dobbin, sadly: for the poor girl's thoughts were not here at all since her catastrophe, and, stupefied under the pressure of her sorrow, good and evil were alike indifferent to her.	"Я мог бы передать ей эти слова, но она не обратит на них внимания", - подумал опечаленный Доббин. Мысли бедняжки со времени постигшего ее удара витали далеко, и, угнетенная горем, она была одинаково равнодушна к добру и к злу.
So, indeed, were even friendship and kindness. She received them both uncomplainingly, and having accepted them, relapsed into her grief.	Так же равнодушно она относилась к дружбе и ласке - безучастно принимала их и снова погружалась в свое горе.
Suppose some twelve months after the above conversation took place to have passed in the life of our poor Amelia.	Целый год прошел после только что описанной беседы.
She has spent the first portion of that time in a sorrow so profound and pitiable, that we who have been watching and describing some of the emotions of that weak and tender heart, must draw back in the presence of the cruel grief under which it is bleeding.	Первые месяцы этого года Эмилия провела в таком глубоком и безутешном горе, что даже мы, наблюдающие и описывающие каждое движение этого слабого и нежного сердца, должны отступить перед его страданиями.
Tread silently round the hapless couch of the poor prostrate soul. Shut gently the door of the dark chamber wherein she suffers, as those kind people did who nursed her through the first months of her pain, and never left her until heaven had sent her consolation.	Молча обойдем мы это ложе скорби, прикроем осторожно дверь темной комнаты, где томится несчастная, как это делали добрые люди, ухаживавшие за нею в течение первых месяцев ее страданий и не покидавшие ее, пока, наконец, небеса не послали ей утешение.
A day came--of almost terrified delight and wonder--when the poor widowed girl pressed a child upon her breast--a child, with the eyes of George who was gone--a little boy, as beautiful as a cherub.	И вот наступил день, принесший трепетный восторг и изумление, когда бедная овдовевшая девочка прижала к своей груди ребенка, -ребенка с глазами покойного Джорджа, крошку сына, прекрасного, как херувим!
What a miracle it was to hear its first cry!	Каким чудом был его первый крик!
How she laughed and wept over it--how love, and hope, and prayer woke again in her bosom as the baby nestled there.	Как она плакала и смеялась, склонясь над ним! Как пробудились вновь любовь, надежды и молитва в груди, к которой прижался малютка!
She was safe.	Она была спасена.
The doctors who attended her, and had feared for her life or for her brain, had waited anxiously for this crisis before they could pronounce that either was secure.	Доктора, лечившие ее и опасавшиеся за ее жизнь и рассудок, с беспокойством ждали этой минуты, прежде чем поручиться за благополучный исход.
It was worth the long months of doubt and dread which the persons who had constantly been with her had passed, to see her eyes once more beaming tenderly upon them.	Те, кто постоянно находился при ней в эти долгие месяцы сомнений и страха, были вознаграждены, когда увидели, что ее глаза опять засияли нежностью.
Our friend Dobbin was one of them.	Одним из них был наш друг Доббин.
It was he who brought her back to England and to her mother's house; when Mrs. O'Dowd, receiving a peremptory summons from her Colonel, had been forced to quit her patient.	Это он привез Эмилию обратно в Англию, в дом ее матери, когда миссис О'Дауд, получив настоятельное предписание от мужа-полковника, вынуждена была покинуть свою подопечную.

To see Dobbin holding the infant, and to hear Amelia's laugh of triumph as she watched him, would have done any man good who had a sense of humour.	Видеть, как Доббин носит на руках ребенка, и слышать торжествующий смех Эмилии, которая опасливо следит за ними, доставило бы удовольствие всякому, в ком теплится хотя бы искра юмора.
William was the godfather of the child, and exerted his ingenuity in the purchase of cups, spoons, pap-boats, and corals for this little Christian.	Уильям был крестным отцом ребенка и выказал недюжинную изобретательность, покупая для своего маленького крестника стаканчики, ложки, рожки и коралловые кольца -точить зубки.
How his mother nursed him, and dressed him, and lived upon him; how she drove away all nurses, and would scarce allow any hand but her own to touch him; how she considered that the greatest favour she could confer upon his godfather, Major Dobbin, was to allow the Major occasionally to dandle him, need not be told here.	О том, как мать, жившая только им одним, кормила и пеленала младенца, как она отстраняла всех нянек и на позволяла ничьей руке, кроме своей, его касаться и считала, что оказывает величайшую милость его крестному отцу, Доббину, позволяя ему иногда понянчить ребенка, - обо всем этом мы не будем здесь распространяться.
This child was her being.	Вся ее жизнь была сплошная материнская ласка.
Her existence was a maternal caress. She enveloped the feeble and unconscious creature with love and worship.	Она окутывала слабое, беспомощное существо своей любовью и обожанием.
It was her life which the baby drank in from her bosom.	Ребенок высасывал самую жизнь из ее груди.
Of nights, and when alone, she had stealthy and intense raptures of motherly love, such as God's marvellous care has awarded to the female instinct--joys how far higher and lower than reason-blind beautiful devotions which only women's hearts know.	По ночам, одна в своей спаленке, Эмилия испытывала тайные и бурные восторги материнской любви, какие господь в своей неизреченной милости дарует женщине, радости, недоступные разуму ив то же время его превышающие, - чудесное слепое обожание, знакомое только женскому сердцу.
It was William Dobbin's task to muse upon these movements of Amelia's, and to watch her heart; and if his love made him divine almost all the feelings which agitated it, alas! he could see with a fatal perspicuity that there was no place there for him.	Уильям Доббин размышлял о переживаниях Эмилии и наблюдал движения ее души. А так как любовь помогала ему угадывать почти все чувства, волновавшие его сердце, он убеждался -увы! с роковой очевидностью, - что для него там нет места.
And so, gently, he bore his fate, knowing it, and content to bear it.	Но, зная это, он не жаловался и не роптал на судьбу.
I suppose Amelia's father and mother saw through the intentions of the Major, and were not ill-disposed to encourage him; for Dobbin visited their house daily, and stayed for hours with them, or with Amelia, or with the honest landlord, Mr. Clapp, and his family.	Мне думается, отец и мать Эмилии понимали майора и были даже не прочь поощрить его. Ведь Доббин приезжал ежедневно и сидел подолгу с ними, или с Эмилией, или с почтенным домохозяином мистером Кленом и его семьей.
He brought, on one pretext or another, presents to everybody, and almost every day; and went, with the landlord's little girl, who was rather a favourite with Amelia, by the name of Major Sugarplums.	Он почти каждый день привозил всем подарки то под тем, то под другим предлогом, и хозяйская дочка, любимица Эмилии, прозвала его "майор Пряник".

It was this little child who commonly acted as mistress of the ceremonies to introduce him to Mrs. Osborne.	Эта маленькая девочка обычно исполняла роль церемониймейстера, докладывая о его приходе миссис Осборн.
She laughed one day when Major Sugarplums' cab drove up to Fulham, and he descended from it, bringing out a wooden horse, a drum, a trumpet, and other warlike toys, for little Georgy, who was scarcely six months old, and for whom the articles in question were entirely premature.	Однажды она встретила "майора Пряника" со смехом: он прибыл в Фулем в кебе и, сойдя, достал из него деревянную лошадку, барабан, трубу и другие солдатские принадлежности для маленького Джорджи, которому едва исполнилось шесть месяцев и для которого эти подарки были явно преждевременными.
The child was asleep.	Ребенок только что уснул.
"Hush," said Amelia, annoyed, perhaps, at the creaking of the Major's boots; and she held out her hand; smiling because William could not take it until he had rid himself of his cargo of toys.	– Тсс! – прошептала Эмилия, вероятно, досадуя на скрипевшие сапоги майора. Она протянула ему руку и улыбнулась, так как Уильям не мог пожать ее, пока не освободился от своих покупок.
"Go downstairs, little Mary," said he presently to the child,	– Ступай-ка вниз, крошка Мэри! – обратился он к девочке.
"I want to speak to Mrs. Osborne."	– Мне нужно поговорить с миссис Осборн.
She looked up rather astonished, and laid down the infant on its bed.	Эмилия посмотрела на него удивленно и положила сына в постельку.
"I am come to say good-bye, Amelia," said he, taking her slender little white hand gently.	– Я пришел проститься с вами, Эмилия, - сказал он, ласково беря ее худенькую ручку.
"Good-bye? and where are you going?" she said, with a smile.	– Проститься? Куда же вы уезжаете? – спросила она с улыбкой.
"Send the letters to the agents," he said; "they will forward them; for you will write to me, won't you?	– Направляйте письма моим агентам, - отвечал он,- они будут пересылать их дальше. Ведь вы будете писать мне?
I shall be away a long time."	Я уезжаю надолго.
"I'll write to you about Georgy," she said.	– Я буду писать вам о Джорджи, - сказала Эмилия.
"Dear William, how good you have been to him and to me.	– Милый Уильям, как вы были добры к нему и ко мне!..
Look at him.	Взгляните на него!
Isn't he like an angel?"	Правда, он похож на ангелочка?
The little pink hands of the child closed mechanically round the honest soldier's finger, and Amelia looked up in his face with bright maternal pleasure.	Розовые пальчики машинально схватили палец честного солдата, и Эмилия с явной материнской радостью заглянула ему в лицо.
The cruellest looks could not have wounded him more than that glance of hopeless kindness.	Самый суровый взор не мог бы ранить Доббина больнее, чем этот ласковый взгляд, отнимавший у него всякую надежду.
He bent over the child and mother.	Он склонился над ребенком и матерью.
He could not speak for a moment. And it was only with all his strength that he could force himself to say a God bless you.	С минуту он не мог говорить и, только собрав все свои силы, заставил себя произнести: - Храни вас бог!
"God bless you," said Amelia, and held up her face and kissed him.	– Храни вас бог! – ответила Эмилия и, подняв к нему лицо, поцеловала его.