You raped my heart
Шрифт:
— Скоро же будет дождь.
Кристина оборачивается. У входа на крышу, у самой двери, застыл Уилл. Руки засунуты в карманы черных штанов, ветер треплет его волосы. Девушка поворачивает голову и снова смотрит на город.
— Знаю. Я люблю дождь.
— Ты же замерзнешь, — говорит юноша и садится рядом, чуть приподнимая ворот куртки и вжимая голову в плечи.
— Это ты мерзнешь, — улыбается Кристина и по-дружески толкает его в плечо.
Она хорошо помнит тот день. Потому что в тот день ее друг Уилл попытался ее поцеловать. Дождь действительно пошел. Грузные капли забили по крыше и ее парапету, пропитали волосы Кристины, намочили ее одежду,
Может все началось тогда? Может она сама взрастила ненависть к себе? Может она что-то сделала неправильно? Не заметила, не уловила, не поняла. Кристина готова задавать себе эти вопросы раз за разом, потому что ей дико тяжело, так сложно поверить в то, что ее друг способен на всю ту мерзость, которая произошла с ней. Ей нужна причина. Даже самая банальная сойдет. Но он часто улыбался ей, хлопал по плечу, говорил о своих родителях и сестре Каре. Он был нормальным. Как так выходит, что люди вроде Питера Хэйеса снимают маски, обнажая свою человечность, а люди вроде Уилла становятся монстрами? Кристина отказывается это понимать. Все еще глупо верит, все еще чего-то ждет, все еще надеется. Идиотка.
— Уилл, давай поговорим, — просит она, сжимая в руке нож. И смотрит на него, в самые глаза. Темные, лишенные того тепла, которое она всегда видела в его зрачках.
— Зачем? — интересуется он, и пальцы его нервно подрагивают. Он опускает взгляд то на камень под ногами, то смотрит куда-то за спину девушки, там, где образовалась огромная дыра, то обращает внимание на стены. Он какой-то дерганый. Странный. Как психопат с диагнозом маниакально-депрессивного синдрома. Но Уилл никогда таким не был. Никогда. Светлый человек, ее друг.
Да очнись же ты! Тебя изнасиловали по его приказу!
Кристина лишь мотает головой. Есть причина. Правда же, она есть? Она должна быть. Просто обязана. Всенепременно. Лишь так. И вдох, и выдох. У Кристины трясутся руки. Больше, чем у Уилла. И тогда девушка осознает.
Она верит, но боится.
Боится его, всего того, что он может сделать. Воспоминания о саднящей боли, о крови, о собственных криках, о слезной мольбе встают в памяти так яро. И синяки на руках, и шипящий голос, и угроза. Все это живо, все так явственно.
— Уилл…
— Я пришел тебя убить, — сообщает он и улыбается.
Улыбка такая, что Кристина вздрагивает. У нее немеют конечности от шока и ужаса. Этот человек — не Уилл. Этот человек холодно улыбается, нервно облизывает губы и делает шаг вперед. Девушка не придумывает ничего иного, кроме как разговорить его, потянуть время, чтобы… Что? Кто-то пришел на помощь? Ерунда. Кругом каменная крошка, слышатся людские крики и звуки выстрелов, кругом кровь. Война. Страшное слово. Кристина бы и подумать не могла, что станет ее частью, что будет вынуждена убивать, что ее научат стрелять, что целью для нее станут рьяные удары. Она хотела быть солдатом, а, кажется, превращается в машину. И ей надо научиться защищать себя самой.
— Уилл, зачем ты это делаешь? Объясни мне.
Он куцо поджимает губы, давит тяжелый вздох и чуть ведет подбородком, так, как это делают детские куклы в фильмах ужасов. У Кристины в глотке застревает воздух. Кажется, ее ситуация плачевна. Она знает, что за спиной — огромный провал, а
— А разве нужна причина? — наконец, отзывается он. — Ты — мелкая сучка. Мне будет приятно тебя удавить.
— Мэттьюс! — находится Кристина. — Почему ты с ней?
Страх. Ей необходимо справиться со страхом перед этим человеком. Она должна прекратить его бояться, иначе ее парализует, иначе разум заволокут чумные картины. Девушка всячески гонит образы своего прошлого, не позволяет лезть им в голову. Это как болезненные иглы, зудящие и навязчивые. Страх не должен быть выше желания жить.
Ты такая слабая.
Этот насмешливый, кривой голос звучит в ее голове. Едва прокуренный, хриплый. От этого голоса вибрирует воздух. Эрик бы насмехался и глумился, узнай, что она робеет перед каким-то хиленьким пареньком, не пользуется своей юркостью и меткостью. Уилл ведь псих, а она все отрицает это, ищет причину его безумия. Она, конечно, есть. Только вот Кристина определенно ее не узнает. Уилл ей не скажет. Узнать иначе не дано. Да и к чему?
Уилл — психически нездоровый человек. И этот человек хочет ее убить.
— Что? — переспрашивает он и зачем-то трясет головой, его подбородок ведет куда-то в сторону, а глаза блестят, странным, сальным блеском. Кристина лишь покрепче перехватывает нож, все еще боясь выставить его перед собой — она ведь может спровоцировать своего собеседника. Жестокая игра, однако.
— Почему ты с предателями?
— Я сам по себе, — тянет Уилл. — Не с вами, не с предателями. У меня одна цель. Ты.
У Кристины выходит весь воздух из легких. Мгновение, всего лишь крошечное мгновение, и юноша бросается на нее. Ее сбивает с ног тут же. Нож отлетает в сторону. Чужие пальцы смыкаются на ее горле. Холодные, ледяные, высасывающие жизнь по капле. Сначала она давит на лицо Уилла руками, тянется к его глазам, почти касается, желая со всей силы надавить, оставить глазницы пустыми. Ногти у нее острые. Лишь бы хватило силы, воздуха в горле. Но хватка на шее стальная. Кристина чувствует, как слабеет, как у нее сводит мышцы от нужды в кислороде. Она начинает бить по твердым мужским рукам невпопад, желая, чтобы это давление прекратилось. Лицо становится красным, распухшим. Девушка хрипит, бьет ногами по земле, дергается, словно в припадке эпилепсии. Но не может ничего сделать.
Не страх ее главный враг. Даже не собственные ранения, которые все еще отзываются в ее теле. Не сломанная кость в ноге, которая давно срослась, пусть иногда и напоминает о себе тянущим чувством. Не плохая координация, которая не позволяет ей стрелять так, как она умела раньше, четко и верно. А природа. Она такая смешная, забавная, сделала мужчин сильнее женщин.
У Кристины перед глазами все плывет. Ей остро требуется воздух. Дышать. Дышать. Дышать. И жить. Она отчаянно хочет жить. И это желание столь велико, что откуда-то берутся силы. Она с такой яростью ногтями впивается в запястья Уилла, что тот кричит. Бежит кровь, смачивая его ладони. Хватка слабеет, Кристина набирает в грудь воздуха и резко тянется к глазам противника острыми ногтями. Выцарапать, выдавить. Тот парень, которого она когда-то знала, исчез, словно его и не существовало никогда, словно он был призраком, миражом. Может и сам Уилл не знал, на что способен его разум, каким извращенным и болезненным он может быть. Люди — загадочные существа. Девушка давно это поняла.