Заговор
Шрифт:
И это в то время, когда перед Россией стоят новые вызовы. Государству нужен новый канцлер, вот только боюсь, что мне эту должность не получить, а вот на других претендентах негде клейма ставить, один подлее другого.
Но это все мои мысли, которые пролетели в предвкушении появления императора. Минут пятнадцать собравшийся свет российского общества ждал Павла Петровича.
И сейчас, в приемном зале Зимнего Императорского дворца, на удивление красноречиво, без дерганий, без скривленной головы и слишком задранного носа, то есть нормальным тоном и с уместным видом, вещал император всероссийский Павел I.
—
У меня началось складываться ощущение, что некоторые психологические проблемы временно, или уже на постоянной основе, покинули Павла Петровича. Может, пережитый стресс во время «воскрешения» Безбородко так повлиял, но сейчас, стоя в приемном зале, я, может, и не вижу императора ибо Павел Петрович все же выглядит, мягко сказать, не величественно, но я слышу императора.
Чуть осипшим голосом государь говорил правильные вещи. Речь монарха была связной, без надрывов. Жаль, как же мне жаль, что русское общество и высший свет уже составили свое впечатление об этом человеке. Как и в жестоком детском коллективе, сложно или почти невозможно из изгоя превратиться в лидера, так будет сложно императору вернуть правильное восприятие его персоны в обществе.
— Мы ответим на вызов! — закончил свою пламенную речь Павел Петрович.
Здесь не принято аплодировать, но очень хотелось это сделать.
А еще мне понравился подход Павла в отношении своей дочери Александры Павловны. Помню, как он нехотя, скрепя зубами, стыдливо отворачивая глаза, но спросил: «Граф Безбородко говорил, что вы можете помочь решить некоторый деликатный вопрос». А потом император сказал, что именно требуется. И пусть многое в словах Павла Петровича было неправильным в мировоззрении современных людей, но есть то, что важно во все времена. Есть государство, семья. Есть девушка, которую уничтожают.
И оскорбления — это прямой вызов императору. Что будет с Александрой, когда начнется война? Об этом страшно подумать Павлу, тем более, что доходят слухи, что король Густав может обвинить свою жену в предательстве. А это вплоть до казни.
Ехать в Швецию все же придется мне, русский император еще раньше, когда не получилось урезонить зятя, отозвал Андрея Яковлевича Будберга, посла России в Швеции, из Стокгольма. Тогда Андрей Яковлевич как лев боролся, старался защитить Александру Павловну и в прессе и перед королем Густавом, но тщетно.
Как Павел Петрович ассоциирует себя с Петром Великим, так и шведскому королю не дает спокойно спать несправедливость, по его, конечно, мнению, относительно Карла XII, да и всей Швеции. Между тем, у обоих проблемы с психикой.
А еще как-то нужно вывезти Александру. Она уже оскорблена, ее, ассоциируя с Россией, гнобят так, что отыгрывают свое бессилие перед империей. Каждое оскорбление муссируется в прессе, все шведское общество, да чего там, вся Европа только того и ждет, когда Павел начнет хоть как-то отвечать, а не упрашивать этого не делать.
Так что мой вердикт такой: спасать Александру необходимо.
И теперь моя задача сделать, якобы, последнюю
Я уже посылал людей в Швецию, чтобы понять, как обстоят дела с охраной презираемой, несмотря на все добродетели, творимые шведской королевой, Александрой. Она проживает в пригороде Стокгольма в простом особняке с охраной в десять, не больше человек.
Мои размышления прервал государь.
— Приветствую триумфатора! — провозгласил Павел Петрович, а Кутайсов, будто цепной пес, побежал куда-то в угол, понятно, что выискивать Суворова.
Александр Васильевич был в своем репертуаре. Спрятался, не выпячивался, но тем самым и привлекал к себе повышенное внимание. С ним здоровались, с ним общались, его звали на обеды, ужины, и на завтраки с полдниками. Да хоть и вторые завтраки, главное, чтобы фельдмаршал посетил дом.
Все прекрасно понимали, кому император доверит будущую войну. Учитывая блеск Суворова и то, что русская армия уже преображается, воодушевляется лишь от осознания КТО будет ею командовать, а противник начинает переживать, даже где-то бояться, когда узнает, КОМУ нужно противостоять. Александр Васильевич стал одной из ключевых фигур во всех политических и околополитических раскладах.
Будто нехотя, словно потревожили глубоко старого и больного человека, Суворов шел позади Кутайсова, брадобрей же выглядел слишком энергичным, постоянно опережал фельдмаршала, забегая вперед, но после был вынужден останавливаться и ждать самого прославленного русского старика. Или Безбородко в своей славе может поспорить с Суворовым? Боюсь, что славные дипломаты в своей известности всегда чуточку, но проигрывают славным полководцам.
Суворов подошел к трону, где восседал Павел Петрович и в нем, вдруг, «пропал» старик, а «появился» крепкий мужчина, пусть и почти седой, несколько горбящийся. Чинно, как того требует этикет, фельдмаршал поклонился, менее пафосно, чем «должно быть», Александр Васильевич приветствовал и наследника, сидящего по правую сторону от императора, после обозначил приветствие императрице, находящейся по левую сторону от Павла.
— Ваше Императорское Величество, я преисполнен благодарностью к вам об участии в моей судьбе и искренне счастлив! — сказал Суворов.
Сегодня он был одет строго по тому формату, за который так ратовал император. Все-таки фельдмаршал еще тот придворный плут, пришел за наградами и почестями в радующей взгляд императора одежде вопреки не раз высказываемому своему мнению про прусские мундиры. А мог ли иначе поступить? Мог, но не стал.
А после, со словами восхищения гением Суворова, Павел Петрович начал осыпать фельдмаршала почестями и наградами. Мальтийский командорский крест был одной из наград, дальше последовали иные. Суворов получил орден Святого Великомученика и Победоносца Георгия четвертой степени. Казалось, что это даже недостойно такого прославленного полководца, если бы не одно «но» — таким образом Суворова делали полным кавалером Георгиевского ордена.