Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2)
Шрифт:
– А.
– Лошадиная ведьма кивает.
– Он напоминает тебе о жене.
Закрытые глаза Дункана движутся.
– Всё напоминает мне о жене.
– Как грустно.
– Иногда. Обычно. Снег шел в тот день, когда мы признались во взаимной любви.
– Грустно и счастливо вместе.
– Писатель Земли сказал: нет большего горя, чем вспоминать в дни бедствий времена счастья.
– Данте Алигьери.
Удивление открывает его глаза, поднимает голову.
– Откуда ты знаешь?
– Когда-то сказал человек, похожий на тебя. Я не забываю.
– Кто-то, похожий на
– Мы встретились до того, как родился их сын. Я встречала и его спутницу, женщину, на которой он хотел жениться. Она была красива.
– Да, - произносит он слабо.
– Была. Очень красива. Хорошо, что Хэри уродился скорее в нее. Я удивлялся, видя его карьеру.
– Твой сын, должно быть, был красив.
– Был. И есть. Наверно. Кем бы он ни был.
– Ты гордишься им.
– Очень. Но не могу сказать в лицо.
– Он не выносит восхищения.
– Ты хорошо его узнала.
– Очень.
– И я тоже, гм... я в восхищении. Он убивал людей и спасал. Сражался с чудовищами и с людьми, что стали чудовищами. Он спасал королевства и рушил империи. А сейчас он ополчился против богов, чтобы спасти вселенную... а я привык менять ему подгузники. Привык кричать "пора в постель".
– Ты привык лупить его так сильно, что он мог лишь лежать и терять кровь.
Несколько мгновений проходит, прежде чем он может дать ответ.
– Он сказал, ты умеешь видеть, где больнее, - произносил он медленно, низким голосом.
– Нужно было верить.
– Как-то раз он сказал: когда ты глядишь на него, видишь лишь следы ударов. Правда?
Он закрывает глаза рукой.
– Зачем ты спрашиваешь меня? И зачем мне отвечать?
– Это то, что я делаю. Ответь или нет, ради любой причины, тебе приятной. Или без всякой причины.
– Тогда нет. Я не могу говорить об этом.
– Тебе следует знать: ты здесь не потому, что бил его.
– Он здесь, потому что я бил его.
– Для меня это тема слишком глубокая. Он привел тебя сюда, потому что хотел видеть тебя здесь. Считает, что ты понадобишься.
– Не могу вообразить, на что я ему нужен.
– В вашей семье все мужчины тупые? Ты здесь потому же, что я. И Ангвасса или Хрил, кем там она хочет быть.
– Думает, что я могу помочь?
– Ты здесь потому, что он любит тебя.
И эта рана, почему-то, оказывается больнее прежней.
– Я даже не его отец. А если и отец, не знаю его. Не по-настоящему.
– Думаешь, потому и он не знает тебя?
Дункан не находит ответа.
– Не так просто, - продолжает она.
– С вами ничего не просто. Не знаю, насколько он тебя знает или думает, что знает. Но знаю, что он тебя любит. И верю, что ты любишь его.
– Это... непросто.
– И мне непросто. Он непростой человек. Как хорошо, что я могу позволить себе терпение.
– Воображаю.
Она тянет руку, берет его ладонь.
– Я не всегда права, Дункан. Но если говорю неправильно, это по ошибке, не по лжи. Я не говорю с тобой, потому что это часть его плана или чьего-то плана. Я говорю, потому что считаю это правильным, и хочу, чтобы ты знал.
– Какая тебе забота?
–
Дункан снова умолкает.
– Он заботится обо всём, - светло говорит лошадиная ведьма.
– Многое вокруг куда хуже тебя. Он любит всё, одинаково. Любит так, как делает всё другое. Если он отступает от края обрыва, то лишь чтобы разбежаться.
– Многие считают, что он не любит ничего, кроме себя.
– И полностью неправы. Вся жизнь его посвящена тем и тому, что он любит. Всегда так было. Для него любовь - абсолют.
– До встречи с Шенной не похоже было, что он любит что-то, кроме карьеры.
– То, что он любит, не всегда мило на вид. Наоборот. Но он любит то, что любит.
– Я извинялся... пытался извиниться. Будь я хорошим отцом - даже лучшим - ему не пришлось бы становиться Кейном...
– Он любит быть Кейном. Любовь к бытию Кейном столь же абсолютна. Я же сказала: иногда он любит вовсе не милые вещи.
– Как он может любить... вот так? Будучи эдаким вот Кейном?
– Потому что он тупая задница, - отвечает она.
– Должно быть, ты заметил.
Середина Конца:
Тест пересмешника
"Лишь вчера я убил человека, с которым тебе никогда не сравниться, за меньшее, чем сделал ты. Ты правда думаешь - я позволю тебе уйти живым?"
Масло льется в вену без боли, без жара, без всяких сильных ощущений. Лишь нарастает интимное убеждение, что я любим.
Любим силой более великой, чем способен вообразить мой разум.
Гляжу на охранников, силовые ружья в чуть расслабленных руках, и знаю, что быть спецом Студии - не работа. Это командировка. Они не уволились из социальной полиции, потому что из социальной полиции не увольняют.
Теперь я понимаю, почему.
Гейл хмурится.
– "Убить пересмешника"? [6]
Кажется, прошел год с того момента, как я задал вопрос.
– Ты читал?
– Я... ну, полагаю, я...
– Он морщится, напрягает плечи и вытягивает шею, как будто не может решить, тяну ли я его за член.
– Разве только... это была любимая книга матери. Она часто читала ее мне, по несколько страниц, как сказку на ночь. Когда я пошел в школу, мы читали вместе. Она помогала произносить слова, объясняла, если чего не понял. А зачем тебе?
6
"Убить пересмешника" - роман Харпер Ли (1960 г). Упоминаемые персонажи:
Аттикус Финч - провинциальный адвокат, берется за безнадежное дело защиты негра Тома Робинсона, обвиненного в изнасиловании белой девушки.
Джина-Луиза по прозвищу Глазастик - его дочь, Джим - сын, Дилл - друг детей.
Кельпурния - их чернокожая служанка.
Страшила Редли - нелюдимый сосед, которого "весь город" считает опасным психом.
Моди Эткинсон - добрая соседка.