Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Сначала Габріэль Груббъ усомнился въ дйствительности своихъ ночныхъ приключеній; но жестокая боль въ плечахъ и боку убдила его неоспоримымъ образомъ, что побои чертенятъ отнюдь не могли быть выдуманы его разстроеннымъ мозгомъ. Еще разъ сомнніе возникло въ его душ, когда онъ не увидлъ никакихъ слдовъ на снгу, гд чертенята играли въ чехарду; но это обстоятельство само собою объяснилось тмъ, что чертенята, какъ существа невидимыя, могутъ и не оставить посл себя вещественныхъ знаковъ. На этомъ основаніи Габріэль Груббъ поднялся кое-какъ на ноги, вычистилъ свой балахонъ, надлъ шляпу и медленно потащился въ городъ.
Но теперь
Фонарь, заступъ и плетеная бутылка остались на кладбищ, гд нашли ихъ въ тотъ же самый день; но куда двался могильщикъ, никто не могъ знать. Скоро пронеслась молва, что Габріэля занесли чертенята на тотъ свтъ, и вс этому врили, отъ первой старухи до послдняго ребенка.
Но молва приняла совсмъ другой оборотъ, когда Габріэль Груббъ, лтъ черезъ десять посл этого событія, воротился опять на свою родину оборваннымъ и больнымъ старикомъ. Повсть о своихъ похожденіяхъ онъ разсказалъ прежде всего городскому мэру, и отъ него уже весь свтъ узналъ, какъ могильщикъ пировалъ y Веельзевула въ его подземной пещер.
Глава XXX. О томъ, какъ Пикквикисты познакомились и подружились съ двумя юношами ученыхъ профессій, какъ они увеселялись вмст съ ними на конькахъ, и о томъ, какъ, наконецъ, разстались они со своими гостепріимными друзьями
— Ну, Самуэль, — сказалъ м-ръ Пикквиль, когда поутру на другой день посл описанныхъ нами событій въ спальню его вошелъ м-ръ Самуэль Уэллеръ съ мыльницей и полотенцемъ въ рукахъ, — какова погодка?
— Морозитъ, сэръ.
— Очень?
— Вода въ рукомойник, съ вашего позволенія, превратилась въ глыбу льда.
— Это нехорошо, Самуэль; погода, выходитъ, прескверная, — замтилъ м-ръ Пикквикъ.
— Напротивъ, сэръ, это очень хорошо, и погода выходитъ чудодйственная для всякой твари, y которой есть шерстка на тл, какъ говорилъ одинъ блый медвдь, собираясь танцовать на льду, — возразилъ м-ръ Уэллеръ.
— Я приду черезъ четверть часа, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, развязывая снурки своей ермолки съ кисточками.
— Очень хорошо, сэръ, сюда пріхали сегодня два косторза.
— Два — чего? — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, усаживаясь на своей постели.
— Два косторза, сэръ.
— Что это за косторзы? — спросилъ м-ръ Пикквикъ, не понимая, о какихъ предметахъ, одушевленныхъ или неодушевленныхъ, — говоритъ его слуга.
— Какъ? Неужели, сэръ, вы не знаете, что такое косторзы? — воскликнулъ м-ръ Уэллеръ. — Всему свту извстно, что косторзами называютъ лекарей, которыхъ ремесло въ томъ состоитъ, чтобы рзать кости разумныхъ животныхъ. Есть дураки, которые называютъ ихъ костоломами; но это не совсмъ хорошо.
— A! такъ это хирурги? — сказалъ м-ръ Пикквикь, улыбаясь.
— Не совсмъ такъ, эти, что внизу, еще не вполн хирурги: они покамстъ еще куроцапы.
— Это что еще?
— Какъ? Вы и этого не смыслите? Куроцапами, сэръ, называются молодые хирурги, которые еще не навострились рзать разумныя кости.
— А, они студенты хирургіи, такъ, что ли? — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Такъ, вы не ошиблись: сюда дйствительно пріхали сегодня два молодыхъ студента медицины, — подтвердилъ м-ръ Уэллеръ.
— Пріятная новость, очень пріятная, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, энергически бросивъ ермолку на одяло. — Это, безъ сомннія, прекрасные молодые люди съ умомъ, изощреннымъ наблюденіями, и эстетическимъ вкусомъ, усовершенствованнымъ науками. Я радъ, Самуэль, очень радъ.
— Они курятъ сигару y кухоннаго очага, — сказалъ Самуэль.
— А! — замтилъ м-ръ Пикквикъ, потирая руками, — молодые люди съ живыми чувствами, народъ разбитной, на вс руки. Вотъ это я люблю.
— Одинъ изъ нихъ положилъ свои ноги на столъ и потягиваетъ водку изъ огромнаго стакана, a другой, — y него, сэръ, очки на носу, — держитъ между своими колнями боченокъ съ устрицами и пожираетъ ихъ, какъ голодный волкъ, бросая раковины въ жирнаго парня, который между тмъ спитъ себ спокойно въ темномъ углу за печкой. Забулдыги, сэръ.
— У геніальныхъ людей бываютъ свои странности, Самуэль! — сказалъ м-ръ Пикквикъ строгимъ тономъ. — Можете удалиться.
Самуэль махнулъ рукой, поклонился и ушелъ. Черезъ пятнадцать минутъ м-ръ Пикквикъ явился въ столовую къ завтраку.
— Вотъ онъ, наконецъ! — воскликнулъ старикъ Уардль при вид ученаго мужа, — Пикквикъ, рекомендую теб братца миссъ Арабеллы Алленъ, м-ра Бенджамена Аллена. Мы зовемъ его попросту — Бенъ, и ты самъ, если хочешь, можешь употреблять эту же кличку. A этотъ джентльменъ, искренній другъ его, м-ръ…
— М-ръ Бобъ Сойеръ, если позволите, — перебилъ м-ръ Бенджаменъ Алленъ.
И, посл этой рекомендаціи, молодые люди захохотали общимъ хоромъ.
М-ръ Пикквикъ поклонился Бобу Сойеру, и Бобъ Сойеръ поклонился м-ру Пикквику. Затмъ Бобъ и искренній его другъ принялись съ пламеннымъ усердіемъ за поданныя кушанья, между тмъ какъ м-ръ Пикквикъ, въ свою очередь, принялся наблюдать внимательно обоихъ молодыхъ людей.
М-ръ Бенджаменъ Алленъ былъ довольно толстый и плотный молодой человкъ съ черными, коротко обстриженными волосами и блымъ круглымъ лицомъ. Носъ его былъ украшенъ синеватыми очками, a шея — блой косынкой. изъ-подъ его чернаго, однобортнаго сюртука, застегнутаго на вс пуговицы до самаго подбородка, выглядывали туго-натянутые гультики сро-пепельнаго цвта и потомъ — пара не совсмъ исправно вычищенныхъ сапоговъ огромнаго размра. На краяхъ сюртучныхъ обшлаговъ, несмотря на чрезмрную ихъ краткость, не было ни малйшихъ слдовъ манжетъ и лебединая шея молодого человка не обнаруживала никакихъ украшеній врод воротничковъ рубашки. Вообще наружность м-ра Бена казалась нсколько истасканною, и отъ него страшно несло табакомъ.
М-ръ Бобъ Сойеръ, облеченный въ какую-то синюю хламиду фантастическаго фасона, похожую отчасти на сюртукъ и отчасти на фракъ, ярко обнаруживалъ своей осанкой и манерами одного изъ тхъ молодыхъ джентльменовъ, которые курятъ на улицахъ днемъ и бушуютъ на нихъ ночью, которые, при всякомъ удобномъ случа, заключаютъ дружественные союзы съ трактирными служителями и отличаются другими подвигами и дяніями боле или мене забавнаго свойства. Онъ носилъ пестрые панталоны и широкій двубортный жилетъ, a вн дома обыкновенною его спутницею была толстая сучковатая палка съ огромнымъ набалдашникомъ изъ красной мди. Лишнія украшенія, въ род какихъ-нибудь перчатокъ, онъ презиралъ съ постояннымъ упорствомъ и вообще имлъ видъ, нсколько похожій на вншность Робинзона Крузо.