Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
Съ этими словами незнакомецъ приставилъ къ губамъ м-ра Пикквика стаканъ крпкаго пунша, заране приготовленнаго Горемычнымъ Яшей.
Послдовала кратковременная пауза. Живительная влага не замедлила произвести свое спасительное дйствіе: почтенная физіономія м-ра Пикквика озарилась лучами совершеннйшаго спокойствія.
— Не стоитъ думать о нихъ, — замтилъ горемычный джентльменъ.
— Ну да, разумется, — отвчалъ м-ръ Пикквикъ. — Я раскаиваюсь, что вышелъ изъ себя: надобно быть разсудительне въ мои лта. Придвиньте сюда вашъ стулъ, сэръ, поближе къ столу.
Горемычный Яша немедленно занялъ свое мсто, и черезъ нсколько минутъ все общество услось за круглымъ столомъ. Общее согласіе возстановилось еще
Глава четвертая. Еще новые друзья. — Приглашеніе на дачу
Многіе писатели придерживаются обыкновенія скрывать отъ взоровъ публики т источники, откуда почерпаются ихъ свднія. За нами отнюдь не водится такихъ грховъ, и совсть наша прозрачна, какъ кристаллъ. Мы стараемся только добросовстно выполнить принятую на себя обязанность издателей, и больше ничего. Разумется, что и говорить, намъ пріятно было бы похвастаться первоначальнымъ изобртеніемъ всхъ этихъ приключеній; но глубокое уваженіе къ истин заставляетъ насъ признаться откровенно, что мы просто — чужими руками жаръ загребаемъ. Дловыя бумаги Пикквикскаго клуба всегда были и будутъ нашею главною ркою, откуда чистыми и свтлыми струями изливаются въ нашу книгу самые важные и назидательные факты, которые мы, къ удовольствію читателя, обязаны приводить въ самый строгій, систематическій порядокъ.
Дйствуя въ этомъ добросовстномъ дух, мы считаемъ своимъ непремннымъ долгомъ объяснить, что всми подробностями, которыя читатель найдетъ въ слдующихъ двухъ главахъ, мы обязаны прекрасному путевому журналу м-ра Снодграса, справедливо заслужившаго между своими сочленами и товарищами громкую поэтическую славу. Съ нашей стороны, въ этомъ случа не будетъ даже сдлано никакихъ дополнительныхъ примчаній. Зачмъ? Дло будетъ вопіять само за себя. Начнемъ.
Поутру, на другой день, все рочестерское народонаселеніе и жители смежныхъ городовъ поднялись рано съ своихъ постелей, въ состояніи чрезмрнаго одушевленія и самой шумной суетливости. На большой площади, передъ Четемскими казармами, долженъ былъ состояться парадъ. Орлиный глазъ командира будетъ обозрвать маневры полдюжины полковъ. Будутъ штурмовать неприступную крпость, и взорвутъ на воздухъ временныя укрпленія, нарочно воздвигнутыя для этой цли.
М-ръ Пикквикъ, какъ, вроятно, уже догадались наши читатели изъ его описанія Рочестера и Четема, былъ страстнымъ любителемъ стратегіи и тактики. Товарищи его не могли безъ пламеннаго одушевленія смотрть на великобританскаго воина, гордаго своимъ оружіемъ и марсовскимъ геройствомъ. Такимъ образомъ, вс наши путешественники съ ранняго утра отправились къ главному мсту дйствія, куда народъ густыми толпами стекался со всхъ концовъ и дорогъ.
Каждый предметъ на широкой площади свидтельствовалъ неоспоримымъ образомъ, что предстоящая церемонія будетъ имть торжественный и грандіозный характеръ. Часовые, въ полномъ вооруженіи, были разставлены по всмъ четыремъ концамъ; слуги устраивали мста для дамъ на батареяхъ; сержанты бгали взадъ и впередъ съ сафьяновыми книгами подъ мышкой; полковникъ Болдеръ, въ полной парадной форм, верхомъ на борзомъ кон, галопировалъ отъ одного мста до другого осаживалъ свою лошадь, скакалъ между народомъ, выдлывалъ курбеты, кричалъ безъ умолку, до хрипоты, отдавая приказанія и кстати, для развлеченія, водворяя порядокъ въ народ. Офицеры ходили взадъ и впередъ, принимая порученія отъ полковника Болдера и отдавая приказанія сержантамъ.
М-ръ Пикквикъ и спутники его заняли мста въ переднемъ ряду густой толпы. Толпа между тмъ увеличивалась съ каждою минутой, и наши герои, въ продолженіе двухъ часовъ, только то и длали, что старались удержать выгодную позицію, которую они заняли. Одинъ разъ м-ръ Пикквикъ получилъ энергическій толчокъ въ самую середину спины и былъ принужденъ отпрыгнуть впередъ на нсколько аршинъ съ такою странною поспшностью, которая вообще чрезвычайно противорчила его степенному виду. Въ другой разъ попросили его отступить назадъ отъ фронта, причемъ зазвавшемуся почтенному президенту пришлось испытать на себ силу удара прикладомъ ружья, который пришелся какъ разъ по большому пальцу его правой ноги. Тутъ же нкоторые веселые джентльмены съ лвой стороны притиснули м-ра Снодграса, и любопытствовали знать: "куда онъ корячится, верзила?" И когда м-ръ Винкель, свидтель этой дерзости, выразилъ энергическими знаками свое справедливое негодованіе, какой-то весельчакъ нахлобучилъ ему шляпу на глаза и учтиво попросилъ позволенія положить къ себ въ карманъ его пустую голову. Вс эти и многія другія, практическія остроты чрезвычайно игриваго свойства, въ связи съ загадочнымъ отсутствіемъ м-ра Топмана, который вдругъ исчезъ неизвстно куда, длали положеніе нашихъ героевъ не совсмъ вожделннымъ и завиднымъ.
Наконецъ, смшанный гулъ многихъ голосовъ возвстилъ прибытіе ожидаемой особы. Глаза всхъ устремились на одинъ и тотъ же пунктъ. Черезъ нсколько минутъ нетерпливаго ожиданія, знамена весело заколыхались въ воздух, штыки ярко заблистали на солнц, колонны стройными рядами выступили на равнину, полки вытянулись, выстроились въ цпь, слово команды произнесено и главный командиръ, сопровождаемый полковникомъ Болдеромъ и многими офицерами, подскакалъ къ фронту. Грянулъ барабанъ, войска двинулись съ своихъ мстъ и начались столь долго ожидаемые публикой маневры.
Сначала м-ръ Пикквикъ, сбитый съ ногъ и придавленный десятками локтей, не имлъ возможности любоваться прекраснымъ зрлищемъ парада; но когда, наконецъ, онъ получилъ способность твердо укрпиться на своихъ ногахъ, удовольствіе его приняло характеръ безграничнаго восторга.
— Можетъ ли быть что-нибудь восхитительне? — спросилъ онъ м-ра Винкеля.
— Ничего не можетъ! — отвчалъ м-ръ Винкель, имвшій счастіе освободиться отъ постороннихъ ногъ, стоявшихъ около четверти часа на его сапогахъ.
— Величественное, благороднйшее зрлище! — воскликнулъ м-ръ Снодграсъ. — Чье сердце не затрепещетъ отъ восторга при взгляд на героевъ, защитниковъ отечества, которые съ такимъ блескомъ и достоинствомъ рисуются передъ своими мирными гражданами? Не воинственная жестокость на ихъ лицахъ, но выраженіе великодушія и благородства, и глаза ихъ сверкаютъ не грубымъ огнемъ хищничества или мести, но поэтическимъ свтомъ человколюбія и доблестей душевныхъ.
М-ръ Пикквикъ, повидимому, не совсмъ соглашался съ этимъ восторженнымъ поэтическимъ мнніемъ своего ученика о военныхъ, потому ничего ему не отвтилъ и только сказалъ, не обращаясь ни къ кому въ особенности:
— Мы теперь въ превосходной позиціи.
— Да, въ превосходной, — подтвердили въ одинъ голосъ м-ръ Снодграсъ и м-ръ Винкель.
Превосходство позиціи состояло въ томъ, что толпа вдругъ разсялась въ разныя стороны, a пикквикисты остались одни на своихъ мстахъ.
— Что-то они теперь станутъ длать? — сказалъ м-ръ Пикквикъ, поправляя очки.
— Мн… мн… кажется, — проговорилъ м-ръ Винкель, значительно измняясь въ лиц,- кажется, они хотятъ стрлять.
— Вздоръ! — сказалъ м-ръ Пикквикъ.