Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Проведи ее до шоссейной заставы: тамъ, авось, пособятъ теб — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Да вдь нейдетъ, чортъ бы ее побралъ! — проревлъ м-ръ Винкель. — Слзьте, пожалуйста, и подержите ее.
М-ръ Пикквикъ готовъ былъ для истиннаго друга на вс возможныя услуги. Забросивъ возжи на спину своей лошади, онъ осторожно спустился съ козелъ, свернулъ экипажъ съ дороги, чтобъ не помшать какому-нибудь прозжему, и поспшилъ на помощь къ своему несчастному товарищу. Топманъ и Снодграсъ остались одни въ зеленой телжк.
Лишь только добрая лошадка завидла м-ра Пикквика съ длиннымъ кнутомъ въ правой рук, какъ
— Боже мой! что это такое! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, пораженный страшнымъ отчаяніемъ. — И другая лошадь бсится!
Именно такъ. Благодаря распорядительности м-ра Пикквика, гндой конь, приставленный къ живому забору, получилъ полную свободу располагать своими поступками, потому что возжи были на его спин. Завидвъ товарища, бгущаго въ Рочестеръ на свою спокойную квартиру, онъ ршился послдовать его примру. Послдствія угадать не трудно. Животное рванулось изо всей силы, не думая повиноваться бднымъ пассажирамъ, которые напрасно длали ей энергическіе знаки своими платками. Къ счастію, м-ръ Топмамъ и м-ръ Снодграсъ во время уцпились за живой заборъ и успли повиснуть на воздух между небомъ и землею. Лошадка, между тмъ, освобожденная отъ своей тяжести, наскочила на деревянный мостъ, разбила въ дребезги зеленую телжку и, отскочивъ впередъ съ одними оглоблями, остановилась какъ вкопанная, любуясь произведеннымъ опустошеніемъ и любопытствуя знать, что изъ всего этого выйдетъ.
При такомъ неожиданномъ оборот дла, первою заботою двухъ пріятелей было — выручить своихъ разбитыхъ товарищей изъ колючей засады: процессъ довольно затруднительный, кончившійся однакожъ счастливымъ открытіемъ, что благородныя кости Топмана и Снодграса не потерпли значительнаго ущерба, и вся непріятность ограничилась только тмъ, что платье ихъ было разорвано во многихъ мстахъ. Второю заботою президента и его товарищей было — освободить лошадь отъ упряжи. Окончивъ эту многосложную операцію, путешественники медленно пошли впередъ, ведя лошадь за узду и оставивъ среди дороги изломанную телжку.
Черезъ часъ благополучнаго странствованія, путешественники подошли къ трактиру, уединенно стоявшему на большой дорог. Передъ трактиромъ торчали копны сна, мильный столбъ, исписанный со всхъ четырехъ сторонъ, и колодезь съ водопоемъ для лошадей. Сзади виднлся сарай, a за сараемъ — огородъ, гд копался между грядами рыжеватый дтина исполинскаго размра. Къ нему-то м-ръ Пикквикъ обратился съ громкимъ восклицаніемъ:
— Эй, кто тамъ!
Рыжеватый дтина выпрямился во весь ростъ,
— Эй, добрый человкъ! — повторилъ м-ръ Пикквикъ.
— Чего надобно? — былъ отвтъ.
— Далеко ли до хутора Динглиделль?
— Миль семь или около того.
— Хороша дорога?
— Не такъ, чтобы очень.
Отдлавшись этимъ лаконическимъ отвтомъ, рыжеватый дтина хладнокровно принялся за свою прерванную работу.
— Нельзя ли намъ оставить здсь вотъ эту лошадь? — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Можно, я думаю, а?
— Можно ли вамъ оставить здсь свою лошадь: такъ, что ли? — сказалъ рыжій дтина, опираясь на свой заступъ.
— Такъ, именно такъ, — ласково говорилъ м-ръ Пикквикъ, подводя своего коня къ плетню огорода.
— Эй, миссисъ! — заревлъ рыжій дтина, бросая пытливый взглядъ на чужую лошадь и выходя изъ огорода. — Миссисъ.
Высокая дородная женщина въ голубомъ плать откликнулась на этотъ призывъ.
— Нельзя ли намъ поставить y васъ свою лошадь, милая женщина, — спросилъ м-ръ Топманъ самымъ обворожительнымъ тономъ.
Милая женщина окинула пытливымъ взглядомъ незнакомыхъ джентльменовъ; рыжій дтина шепнулъ ей что-то на ухо.
— Нтъ, — сказала она наконецъ ршительнымъ тономъ. — Я боюсь.
— Боитесь! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Чегожъ вы боитесь?
— Было намъ довольно хлопотъ въ послдній разъ, — отвчала она, собираясь идти домой. — Нтъ, ужъ лучше позжайте своей дорогой.
— Во всю жизнь мою я не встрчалъ такой странной женщины, — сказалъ ошеломленный м-ръ Пикквикъ.
— Мн сдается, — шепнулъ м-ръ Винкель, — они воображаютъ, что мы пріобрли лошадь какими-нибудь безчестными средствами.
— Какъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ въ порыв сильнйшаго негодованія.
М-ръ Винкель скромнымъ образомъ повторилъ свою гипотезу.
— Эй, вы! — закричалъ м-ръ Пикквикъ сердитымъ тономъ. — Неужели вы думаете, что мы украли эту лошадь?
— Нечего тутъ думать, я увренъ въ этомъ, — проговорилъ рыжій дтина, почесывая затылокъ и оскаливая зубы.
Затмъ онъ и его спутница отправились въ трактиръ и заперли за собою дверь.
— Сонъ, просто сонъ, ужасный, гадкій сонъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Идти восемь миль пшкомъ, съ мерзкой лошадью, отъ которой никакъ не отдлаешься! — Хороша прогулка!
Длать нечего, однакожъ, противъ судьбы не устоишь. Бросивъ презрительный взглядъ на негостепріимный трактиръ, несчастные пикквикисты медленно продолжали свой путь, ведя поочередно высокаго гндого коня, котораго теперь они вс ненавидли отъ чистаго сердца.
Поздно вечеромъ, четыре путешественника, сопровождаемые своимъ четвероногимъ товарищемъ, повернули на тропинку, которая должна была привести ихъ въ гостепріимный хуторъ; но и теперь, приближаясь къ цли своего путешествія, они далеко не могли испытывать большой радости при мысли о своемъ нелпомъ положеніи. Изорванное платье, запачканныя лица, грязные сапоги, унылыя физіономіи и, вдобавокъ, неразлучный конь, — нехорошо, очень нехорошо. О, какъ проклиналъ м-ръ Пикквикъ эту гадкую лошадь! Сколько разъ смотрлъ онъ на нее съ выраженіемъ ненависти и мщенія, сколько разъ даже собирался пырнуть ее ножомъ — да и пырнулъ бы, еслибъ кто-нибудь снабдилъ его этимъ полезнымъ орудіемъ!