Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
"— Отецъ!..
"Старикъ между тмъ испустилъ пронзительный крикъ и громкое эхо, переливаясь и перекатываясь помчалось по уединенному полю. Его лицо побагровло и посинло; кровь фонтаномъ хлынула изъ горла и носа; трава окрасилась темно-багряною краской; старикъ зашатался и грянулся на землю. У него лопнулъ кровяной сосудъ, и прежде, чмъ сынъ усплъ приподнять его изъ грязной лужи, — онъ уже былъ мертвъ.
____________________
"Въ одномъ изъ отдаленныхъ угловъ нашего кладбища, — заключилъ священникъ
Глава VII. На грхъ мастера нтъ: мтилъ въ ворону, попалъ въ корову. — Побдоносная игра и нкоторыя другія чрезвычайно-интересныя подробности назидательнаго свойства
Утомительныя приключенія несчастнаго утра и счастливйшаго вечера, равно какъ эффектъ пасторскаго разсказа, произвели самое могучее вліяніе на воспріимчивыя чувства президента Пикквикскаго клуба. Лишь только радушный хозяинъ, со свчою въ рукахъ, проводилъ своего гостя въ комфортабельную спальню, м-ръ Пикквикъ минутъ черезъ пять погрузился въ сладкій и глубокій сонъ, отъ котораго, впрочемъ, немедленно воспрянулъ при первыхъ лучахъ палящаго солнца. Иначе, конечно, и быть не можетъ: между свтилами двухъ міровъ, физическаго и нравственнаго, должна быть постоянная, прямая и непосредственная симпатія.
М-ръ Пикквикъ вскочилъ съ постели, надлъ халатъ, открылъ окно, испустилъ глубокій вздохъ и воскликнулъ такимъ образомъ:
— О природа, чистая, безыскусственная, очаровательная природа, — благословляю тебя! Какой безумецъ согласится навсегда запереть себя въ душномъ пространств, среди извести, кирпичей и глины, если только разъ удалось ему почувствовать на себ вліяніе роскошной сцены, открывшейся теперь передъ моими глазами? Какой сумасбродъ ршится прозябать всю свою жизнь въ такомъ мст, гд нтъ ни овечекъ, ни коровъ, ни всхъ этихъ щедрыхъ даровъ Сильвана и Помоны, разсыпанныхъ здсь на каждомъ шагу для мирныхъ и тихихъ наслажденій истинныхъ сыновъ обожаемой натуры? Какой, говорю я, какой?
И м-ръ Пикквикъ, отъ избытка душевныхъ волненій, высунулъ свою голову изъ окна, чтобъ удобне любоваться на лазурное небо и цвтущія поля. Запахъ свжаго сна и сотни благоуханій отъ цвтовъ маленькаго сада наполняли воздухъ передъ окнами прекрасной дачи; зеленые луга сіяли подъ утренней росой, блиставшей на каждомъ листк, и птицы стройнымъ хоромъ заголосили свой концертъ, какъ будто въ трепещущихъ капляхъ росы скрывался для нихъ источникъ вдохновеній. Сладостное и очаровательное мечтаніе оснило душу великаго мужа.
— Джой!
Этотъ прозаическій звукъ весьма неосторожно и некстати порвалъ нить размышленій, уже начинавшихъ приходить въ стройный, систематическій порядокъ въ голов глубокаго мыслителя. М-ръ Пикквикъ взглянулъ направо: никого не было; взглянулъ налво: тоже никого; онъ возвелъ свой взоръ на небеса, но и тамъ не оказалось ни одного подозрительнаго предмета. Затмъ великій мужъ отважился
— Съ добрымъ утромъ, м-ръ Пикквикъ, — проговорилъ почтенный джентльменъ, проникнутый, очевидно, чувствами поэтическихъ наслажденій. — Чудесный день, не правда ли? Хорошо, что вы рано встаете. Выходите скоре къ намъ. Я буду васъ ждать.
М-ръ Пикквикъ не заставилъ повторить обязательнаго приглашенія. Въ десять минутъ туалетъ его былъ конченъ, и черезъ десять минутъ онъ былъ въ саду подл веселаго старичка.
— Вотъ вы какъ! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, замтившій, съ нкоторымъ изумленіемъ, что товарищъ его держалъ ружье въ рук, и что другое ружье лежало на трав подл него. — Что вы хотите съ этимъ длать?
— Вашъ другъ и я собираемся передъ завтракомъ немного пострлять, — отвчалъ добродушный хозяинъ. — Вдь онъ хорошо стрляетъ?
— Да, мой пріятель говоритъ, что онъ отличный стрлокъ, — подтвердилъ м-ръ Пикквикъ, — мн, впрочемъ, еще не случалось видть его искусства.
— И прекрасно: стало быть, вамъ предстоитъ удовольствіе быть свидтелемъ нашей забавы. Что это онъ такъ долго нейдетъ? Джой, Джой!
Жирный дтина, освженный живительнымъ вліяніемъ утренней погоды, былъ, казалось, на этотъ разъ усыпленъ не совсмъ, a только на три четверти съ дробью. Немедленно онъ вышелъ на крыльцо.
— Ступай, Джой, позови этого джентльмена и скажи, что мы съ м-ромъ Пикквикомъ станемъ ждать его y деревьевъ передъ грачами. Ты покажешь дорогу.
Сонливый толстякъ поворотилъ налво кругомъ, a м-ръ Уардль, какъ новый Робинзонъ Крузо, положилъ на плечо оба ружья и вышелъ изъ садовой калитки.
— Вотъ мы здсь и остановимся, — сказалъ пожилой джентльменъ, когда онъ и м-ръ Пикквикъ подошли къ деревьямъ, унизаннымъ на своихъ верхушкахъ гнздами грачей.
— Что жъ мы станемъ длать? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— A вотъ увидите.
Пожилой джентльменъ принялся заряжать ружье.
— Сюда, господа, сюда! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, завидвъ фигуры господъ Снодграса, Винкеля и Топмана.
Пикквикисты только что вышли изъ садовой калитки и направляли свои шаги къ жилищу грачей. Жирный дтина, не зная наврное, какого именно джентльмена долженъ онъ позвать къ своему хозяину, пригласилъ ихъ всхъ до одного, разсчитывая весьма благоразумно, что въ такомъ случа не будетъ никакихъ недоразумній.
— Поздненько вы встаете, м-ръ Винкель, — проговорилъ пожилой джентльменъ. — Исправный охотникъ не станетъ дожидаться солнечнаго восхода.
М-ръ Винкель отвчалъ принужденной улыбкой и принялъ поданное ружье съ такой прискорбной физіономіей, которая, въ метафизическомъ смысл, могла бы скоре принадлежать невинному грачу, томимому предчувствіемъ насильственной смерти.
Пожилой джентльменъ свистнулъ и махнулъ рукой. По этому знаку двое оборванныхъ мальчишекъ, выступившихъ на сцену подъ дирекціей новаго Ламберта {Daniel Lambert — извстный чудакъ, жирный, высокій и толстый. Онъ жилъ въ Лондон и показывалъ себя за деньги, какъ рдкое произведеніе природы. Его имя сдлалось нарицательнымъ.} въ дтской форм, начали карабкаться по сучьямъ двухъ ближайшихъ деревъ.