Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
— Ахъ! я совсмъ забыла свои цвты! — вдругъ сказала двствующая тетка.
— Пойдемте поливать ихъ теперь, — промолвилъ м-ръ Топманъ убдительнымъ тономъ.
— Вы простудитесь на вечернемъ воздух,- отвчала цломудренная два тономъ глубочайшаго состраданія и симпатіи.
— Нтъ, нтъ, — сказалъ м-ръ Топманъ, быстро вставая съ мста. — Позвольте мн идти вмст съ вами: это будетъ полезно для моего здоровья.
Сострадательная леди поправила перевязку на лвомъ плеч своего прекраснаго собесдника и, взявъ его за правую руку, отправилась въ садъ.
Въ отдаленномъ и уединенномъ конц сада
— Миссъ Уардль! — воскликнулъ онъ, испустивъ глубокій вздохъ.
Двствующая тетка затрепетала, зашаталась, и лейка едва не выпала изъ ея рукъ.
— Миссъ Уардль! — повторилъ м-ръ Топманъ, — вы — ангелъ!
— М-ръ Топманъ! — воскликнула Рахиль, красня, какъ піонъ.
— Да, вы ангелъ, миссъ Уардль, вы… вы… вы — сущій ангелъ, — повторилъ энергическимъ тономъ краснорчивый пикквикистъ.
— Мужчины всхъ женщинъ называютъ ангелами, — пробормотала застнчивая леди.
— Что же вы посл этого? Съ чмъ могу я васъ сравнить, несравненная миссъ Уардль, — говорилъ восторженный Топманъ. — Гд и какъ найти существо, подобное вамъ? Въ какомъ углу міра можетъ еще скрываться такое счастливое соединеніе физическихъ и моральныхъ совершенствъ? Гд ахъ! гд…
М-ръ Топманъ пріостановился, вздохнулъ и съ жаромъ началъ пожимать руку красавицы, державшую ручку лейки. Она потупила глаза, опустила голову и прошептала едва слышнымъ голосомъ.
— Мужчины какъ мухи къ намъ льнутъ.
— О, какъ бы я желалъ быть мухой, чтобъ вчно жужжать вокругъ вашего прелестнаго чела! — воскликнулъ вдохновенно м-ръ Топманъ.
— Мужчины вс… такіе обманщики… — продолжала застнчивая леди.
— Обманщики — да; но не вс, миссъ Уардль. Есть по крайней мр одно существо, постоянное и неизмнное въ своихъ чувствахъ, существо, готовое посвятить всю свою жизнь вашему счастію, существо, которое живетъ только вашими глазами, дышитъ вашею улыбкой, которое для васъ, только для одной васъ переноситъ тяжелое бремя своей жизни.
— Гджъ скрывается оно, м-ръ Топманъ, это идеальное существо?
— Здсь, передъ вами, миссъ Уардль!
И прежде, чмъ цломудренная два угадала его настоящую мысль, м-ръ Топманъ стоялъ на колняхъ y ея ногъ.
— М-ръ Топманъ, встаньте! — сказала Рахиль.
— Никогда, никогда! — былъ рыцарскій отвтъ. — О, Рахиль!
Онъ схватилъ ея трепещущую руку и прижалъ къ своимъ пламеннымъ устамъ. Зеленая лейка упала на полъ.
— О, Рахиль, обожаемая Рахиль! Могу ли я надяться на вашу любовь?
— М-ръ Топманъ, — проговорила двствующая тетка, — я такъ взволнована… такъ измучена; но… но… я къ вамъ неравнодушна.
Лишь только вожделнное признаніе вырвалось изъ устъ цломудренной леди, м-ръ Топманъ приступилъ къ ршительному обнаруженію своихъ чувствъ, и началъ длать то, что обыкновенно въ подобныхъ случаяхъ длается пылкими юношами, объятыми пожирающей страстью: онъ быстро вскочилъ на ноги и, забросивъ свою руку на плечо двствующей тетки, напечатллъ на ея устахъ многочисленные поцлуи,
— За нами подсматривають, м-ръ Топманъ! — воскликнула цломудренная два. — Насъ открыли!
М-ръ Топманъ съ безпокойствомъ оглянулся вокругъ себя, и взоръ его немедленно упалъ на одинъ изъ самыхъ прозаическихъ предметовъ вседневной жизни. Жирный дтина, неподвижный, какъ столбъ, безсмысленный, какъ оселъ, уставилъ свои большіе глаза въ самый центръ бесдки; но и самый опытный физіономистъ, изучившій до послднихъ мелочей вс возможныя очертанія человческой фигуры, не открылъ бы на его лиц ни малйшихъ слдовъ изумленія, любопытства или какого нибудь другого чувства, волнующаго человческую грудь. М-ръ Топманъ смотрлъ на жирнаго дтину; жирный дтина смотрлъ на м-ра Топмана съ тупымъ, безсмысленнымъ выраженіемъ. Чмъ доле м-ръ Топманъ наблюдалъ безсмысленно пошлую фигуру дтины, тмъ боле убждался, что онъ или ничего не зналъ, не видалъ, или ничего не понималъ. Подъ вліяніемъ этого впечатлнія онъ сказалъ довольно твердымъ, ршительнымъ и нсколько суровымъ тономъ:
— Чего вамъ здсь надобно?
— Пожалуйте ужинать, сэръ: столъ накрытъ.
— Давно ли вы пришли сюда? — спросилъ м-ръ Топманъ, окинувъ еще разъ пытливымъ взоромъ жирнаго дтину.
— Только сейчасъ, сэръ.
М-ръ Топманъ еще пристальне впился глазами въ пошлую фигуру; но не замтилъ въ ней ни малйшаго проявленія какого нибудь чувства. Успокоенный счастливымъ результатомъ своихъ изслдованій, м-ръ Топмань подалъ руку двствующей тетк и вышелъ изъ бесдки.
Они пошли домой. Дтина слдовалъ за ними.
— Онъ ничего не знаетъ, — шепнулъ м-ръ Топманъ.
— Ничего, — подтвердила, двственная тетка.
Позади ихъ послышался странный звукъ, произведенный какъ будто неловкимъ усиліемъ подавить невольный смхъ. М-ръ Топманъ оглянулся. Нтъ, быть не можетъ: на лиц жирнаго дтины не было ни малйшей гримасы.
— Скоро онъ заснетъ, я полагаю, — шепнулъ м-ръ Топманъ.
— Въ этомъ нтъ никакого сомннія, — сказала цломудренная тетка.
Они оба засмялись отъ чистаго сердца.
М-ръ Топманъ жестоко ошибся. Жирный дтина на этотъ разъ бодрствовалъ и тломъ, и душой. Онъ все видлъ и слышалъ.
За ужиномъ ни съ чьей стороны не обнаружилось попытокъ завязать общій разговоръ. Старая леди пошла спать; Изабелла Уардль посвятила себя исключительному вниманію м-ра Трунделя; двствующая тетушка была вся сосредоточена на своемъ любезномъ Треси; мысли Эмиліи Уардль были, казалось, обращены на какой-то отдаленный предметъ, вроятно, на отсутствующаго Снодграса.
Одиннадцать, двнадцать, часъ за полночь: джентльменовъ нтъ какъ нтъ. Безпокойство изобразилось на всхъ лицахъ. Неужели ихъ остановили и ограбили среди дороги? Не послать ли людей съ фонарями въ т мста, гд имъ слдуетъ возвращаться домой? Или, пожалуй, чего добраго… Чу! вотъ они. Отчего они такъ запоздали? Чу — какой-то странный голосъ! Чей бы это?