Замогильные записки Пикквикского клуба
Шрифт:
И несчастный джентльменъ, какъ помшанный, неистово бгалъ изъ угла въ уголъ, произнося самыя отчаянныя заклинанія раздирательнаго свойства.
— Ахъ, Боже мой, — возгласилъ м-ръ Пикквикъ, устрашенный необыкновенными жестами своего друга, — онъ съ ума сошелъ. Что намъ длать?
— Длать! — откликнулся м-ръ Уардль, слышавшій только послднія слова. — Немедленно хать въ городъ, взять почтовыхъ лошадей и скакать по ихъ слдамъ во весь опоръ. Гд этотъ скотина Джой?
— Здсь я, сэръ, только я не скотина, — раздался
— Дайте мн до него добраться! — кричалъ м-ръ Уардль, порываясь на несчастнаго слугу. Пикквикъ поспшилъ загородить дорогу. — Мерзавецъ, былъ подкупленъ этимъ негодяемъ и навелъ меня на фальшивые слды, сочинивъ нелпую исторію насчетъ общаго нашего друга и моей сестры. (Здсь м-ръ Топманъ упалъ въ кресла)… — Дайте мн добраться до него!
— Не пускайте его, м-ръ Пикквикъ! — заголосилъ хоромъ весь женскій комитетъ, заглушаемый однакожъ визжаньемъ жирнаго дтины.
— Пустите, пустите, — кричалъ раздраженный джентльменъ, — м-ръ Пикквикъ, м-ръ Винкель, прочь съ дороги!
Прекрасно и во многихъ отношеніяхъ назидательно было видть, какъ посреди этой общей суматохи м-ръ Пикквикъ, не утратившій ни на одинъ дюймъ философскаго присутствія духа, стоялъ среди комнаты съ распростертыми руками и ногами, заграждая путь вспыльчивому джентльмену, добиравшемуся до своего несчастнаго слуги, который, наконецъ, былъ вытолканъ изъ комнаты дюжими кулаками двухъ горничныхъ и одной кухарки. Лишь только угомонилась эта суматоха, кучеръ пришелъ доложить, что бричка готова.
— Не пускайте его одного, — кричали испуганныя леди, — онъ убьетъ кого-нибудь.
— Я поду съ нимъ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ.
— Спасибо вамъ, Пикквикъ, — сказалъ хозяинъ, пожимая его руку, — Эмма, дайте м-ру Пикквику шаль на шею, живй! Ну, дти, смотрите хорошенько за бабушкой; ей, кажется, дурно. Готовы ли вы, Пикквикъ?
Ротъ и подбородокъ м-ра Пикквика уже были. окутаны огромной шалью, шляпа красовалась на его голов и лакей подавалъ ему шинель. Поэтому, лишь м-ръ Пикквикъ далъ утвердительный отвтъ, они впрыгнули въ бричку.
— Ну, Томми, покажите-ка намъ свою удаль! — закричалъ хозяинъ долговязому кучеру, сидвшему на козлахъ съ длиннымъ бичемъ въ рукахъ.
И стремглавъ полетла бричка по узкимъ тропинкамъ, безпрестанно выпрыгивая изъ дорожной колеи и немилосердо ударяясь о живую изгородь какъ будто путешественникамъ непремнно нужно было переломать свои кости. Черезъ нсколько минутъ легкій экипажъ подкатилъ къ воротамъ городской гостиницы, гд ихъ встртила собравшаяся толпа запоздалыхъ гулякъ.
— Давно ли они ускакали? — закричалъ м-ръ Уардль, не обращаясь ни къ кому въ особенности.
— Минутъ сорокъ съ небольшимъ, — отвчалъ голосъ изъ толпы.
— Карету и четверку лошадей! Живй, живй! Бричку отправить посл.
— Ну, ребята, пошевеливайтесь! — закричалъ содержатель гостиницы. — Четырехъ лошадей и карету для джентльменовъ! Не мигать!
Засуетились ямщики, забгали мальчишки и взадъ, и впередъ, засверкали фонари и застучали лошадиныя копыта по широкому двору. Явилась на сцену карета изъ сарая.
— Надежный экипажъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ,
— Хватитъ на двсти тысячъ миль, — отвчалъ хозяинъ гостиницы.
Мигомъ впрягли лошадей, бойко вскочили ямщики на козлы, и путешественники поспшили ссть въ карету.
— Семь миль въ полчаса!.. Слышите-ли? — закричалъ м-ръ Уардль.
— Слышимъ.
Ямщики навязали нахлестки на свои бичи, конюхъ отворилъ ворота, толпа взвизгнула, разступилась, и карета стрлою помчалась на большую дорогу.
— Прекрасное положеніе! — думалъ про себя м-ръ Пикквикъ, когда его мыслительная машина, первый разъ посл всеобщей суматохи, начала работать съ обычною силой. — Прекрасное положеніе для главнаго президента Пикквикскаго клуба: мчаться сломя голову, въ глухую полночь, на бшеныхъ лошадяхъ по пятнадцати миль въ часъ!
Первыя три или четыре мили между двумя озабоченными путешественниками не было произнесено ни одного звука, потому что каждый изъ нихъ погруженъ былъ въ свои собственныя думы; но когда, наконецъ, взмыленные и вспненные кони, пробжавъ опредленное пространство, обуздали свою бшеную прыть м-ръ Пикквикъ началъ испытывать весьма пріятныя чувства отъ быстроты движенія и вдругъ, обращаясь къ своему товарищу, выразилъ свой восторгъ такимъ образомъ:
— Вдь мы ихъ, я полагаю, мигомъ настигнемъ, — не такъ ли?
— Надюсь, — сухо отвчалъ товарищъ.
— Прекрасная ночь! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ, устремивъ свои очки на луну, сіявшую полнымъ блескомъ.
— Тмъ хуже, — возразилъ Уардль, — въ лунную ночь имъ удобне скакать, и мы ничего не выиграемъ передъ ними. Луна черезъ часъ зайдетъ.
— Это будетъ очень непріятно, — замтилъ м-ръ Пикквикъ.
— Конечно.
Кратковременный приливъ веселости къ сердцу м-ра Пикквика началъ постепенно упадать, когда онъ сообразилъ вс ужасы и опасности зды среди непроницаемаго мрака безлунной ночи. Громкій крикъ кучеровъ, завидвшихъ шоссейную заставу, прервалъ нить его размышленій.
— Йо-йо-йо-йо-йой! — заливался первый ямщикъ.
— Йо-йо-йо-йо-йой! — заливался второй.
— Йо-йо-йо-йо-йой! — завторилъ самъ старикъ Уардль, выставивъ изъ окна кареты свою голову и половину бюста.
— Йо-йо-йо-йо-йор! — заголосилъ самъ м-ръ Пикквикъ, не имя, впрочемъ, ни малйшаго понятія о томъ, какой смыслъ долженъ заключаться въ этомъ оглушающемъ крик.
И вдругъ карета остановилась.
— Что это значитъ? — спросилъ м-ръ Пикквикъ.
— Подъхали къ шоссейной застав,- отвчалъ Уардль, — надобно здсь разспросить о бглецахъ.