Замогильные записки Пикквикского клуба

Диккенс Чарльз

Одинъ изъ нихъ былъ еще юноша лтъ девятнадцати или двадцати, который, несмотря на раннюю пору — было только десять часовъ утра, — потягивалъ джинъ и курилъ сигару: судя по его наружности, особенно по красному носу и отвислымъ щекамъ, можно было безошибочно заключить, что онъ усердно предавался этимъ увеселительнымъ занятіямъ послдніе два или три года своей жизни. Насупротивъ него, упражняясь въ искусств переворачивать угли въ камин каблукомъ своего праваго сапога, сидлъ забулдыжный молодецъ лтъ тридцати, съ хриплымъ голосомъ и гемороидальнымъ цвтомъ лица: судя по его совершенно непринужденнымъ манерамъ, не трудно было догадаться, что онъ провелъ большую часть жизни въ бильярдныхъ комнатахъ или въ трактирахъ за буфетомъ. Третьимъ лицомъ въ общей зал былъ мужчина среднихъ лтъ въ старомъ черномъ фрак, изнуренный, блдный, тоскливый. Онъ безпрестанно ходилъ по комнат

взадъ и впередъ, выглядывая по временамъ съ великимъ безпокойствомъ изъ окна, какъ будто онъ ждалъ кого-то.

— Право, м-ръ Эрзли, вамъ не мшало бы позаимствоваться моей бритвой на это утро, — сказалъ джентльменъ, разгребавшій уголья, искоса подмигивая своему молодому пріятелю, который потягивалъ джинъ.

— Благодарю васъ, бритва не нужна мн: я надюсь выйти отсюда черезъ часъ или черезъ два, — отвчалъ скороговоркой печальный джентльменъ.

Затмъ, подойдя къ окну и еще разъ обманувшись въ своемъ ожиданіи, онъ вздохнулъ глубоко и оставилъ комнату, вслдствіе чего оба его товарища разразились громкимъ смхомъ.

— Ну, такой потхи я никогда не видывалъ! — вскричалъ джентльменъ, предлагавшій бритву. Оказалось, что имя его Прейсъ. — Никогда, никогда не видывалъ!

М-ръ Прейсъ скрпилъ это показаніе энергическимъ словцомъ и потомъ захохоталъ опять, къ очевидному наслажденію молодого парня, который, вроятно, считалъ своего товарища однимъ изъ величайшихъ остряковъ во вселенной.

— Поврите-ли вы, сударь мой, — продолжалъ м-ръ Прейсъ, обращая рчь свою къ м-ру Пикквику, — поврите-ли вы, что этотъ молодецъ живетъ здсь ужъ больше недли, и во все это время не брился ни разу, потому, говоритъ онъ, что часа черезъ два его выпустятъ отсюда, и онъ выбрется дома.

— Бдняжка! — воскликнулъ м-ръ Пикквикъ. — Неужели ему такъ мало надежды выбраться изъ своего затруднительнаго положенія?

— Надежды? Какая тутъ надежда! — возразилъ м-ръ Прейсъ. — Я готовъ прозакладывать голову, если ему удастся вырваться на волю раньше десяти лтъ.

Съ этими словами м-ръ Прейсъ весьма искусно щелкнулъ пальцами и дернулъ за сонетку.

— Принесите мн листъ бумаги, Кроки, — сказалъ м-ръ Прейсъ вошедшему слуг, котораго по платью и физіономіи можно было принять за обанкротившагося гуртовщика: и подайте хорошій стаканъ пунша, Кроки, слышите ли? Я намренъ писать письмо къ своему старику, a для этого, вы знаете, не мшаетъ зарядить себя порядкомъ, иначе пожалуй, ничего не вышибешь изъ этой старческой головы.

При этой забавной рчи молодой парень залился превеселымъ смхомъ.

— Все на свт трынъ-трава! — сказалъ м-ръ Прейсъ. — Сиди y моря и жди погоды, a покамстъ, кути на пропалую: не такъ ли?

— Разумется такъ, — сказалъ молодой джентльменъ.

— Мы съ тобой не разойдемся никогда, мой милый, — сказалъ Прейсъ. — Ты, какъ и я, видлъ свтъ и знаешь цну жизни.

— Да-таки я испыталъ кое что на своемъ вку и могу сказать, что видлъ свтъ, — отвчалъ молодой человкъ. Онъ смотрлъ на свтъ черезъ грязныя окна трактирныхъ буфетовъ.

Чувствуя невольное отвращеніе отъ этого разговора и отъ грязнаго общества двухъ собесдниковъ, м-ръ Пикквикъ хотлъ уже потребовать для себя особый нумеръ, но пріостановился на минуту, когда въ комнату вошли два незнакомца весьма благородной наружности, и одтые по джентльменски. При вид ихъ молодой парень бросилъ въ каминъ свою сигару и шепнулъ товарищу, что теперь длишки его будутъ авось устроены превосходно. Затмъ онъ смло подошелъ къ незнакомцамъ и остановился передъ ними.

Оказалось, однакожъ, что "длишки" молодого человка устраивались далеко не такъ, какъ онъ предполагалъ. М-ръ Пикквикъ невольно подслушалъ суровый разговоръ двухъ незнакомцевъ, разсуждавшихъ о безпутномъ поведеніи и о неоднократномъ злоупотребленіи великодушнаго прощенья. Наконецъ, одинъ изъ этихъ джентльменовъ, старшій по лтамъ, повелъ рчь на счетъ тюрьмы въ улиц Благо Креста, причемъ бдный юноша, несмотря на свое знакомство съ жизнью и людьми, склонилъ свою голову на столъ и зарыдалъ во всеуслышаніе {И было о чемъ. Молодой человкъ надялся до настоящей минуты, что отецъ его или родственники заплатятъ его долги, и онъ будетъ освобожденъ изъ Spunging-House, куда, впрочемъ, могли посадить его за буйство или вообще за безпорядочную жизнь. Надежда не сбылась. Его отведутъ въ Whitecross-Street, въ улицу Благо Креста, гд находится долговая тюрьма и вмст исправительный домъ. Должно замтить, что въ Англіи, какъ и везд, тюрьмы имютъ различныя степени и названія. Всхъ тюремъ въ конц восемнадцатаго вка считалось въ одномъ Лондон восемнадцать, и въ нихъ содержалось ежегодно до 50,000 арестантовъ разнаго рода. Теперь число тюремныхъ заведеній ограничивается только тринадцатью. Главнйшія и вмст древнйшія между ними: Тауеръ или Башня Ньюгетъ, гд прежде содержались безразлично всякіе арестанты. Такой же характеръ имлъ такъ называемый Флитъ или флотская тюрьма, получившая особенную извстность и значеніе въ шестнадцатомъ вк. Впослдствіи Флитъ и Маршальси были обращены исключительно въ долговыя тюрьмы. Но въ 1815 году построили для содержанія должниковъ новую тюрьму, называемую Oilspur street Compter. Скоро однакожъ этотъ тюремный замокъ смнился другимъ, построеннымъ для этой цли въ Уайткросс или улиц Благо Креста. Авторъ, написавшій свой романъ въ 1838 году, поведетъ м-ра Пикквика въ Флитъ. Эта тюрьма, какъ и Маршальси, совсмъ уничтожена въ 1842 году, и должниковъ стали заключать въ такъ называемую Queen's Prison, или тюрьму Королевы — обширнйшее зданіе, помщенное въ конц города, за кварталомъ Боро. Въ этомъ замк 224 комнаты, и число должниковъ, содержимыхъ въ нихъ, переходитъ весьма часто за пятьсотъ. Должно замтить, что въ Лондон, преимущественно усиліями лорда Брума, произошли значительныя измненія относительно устройства, содержанія и внутренняго порядка тюремныхъ замковъ, и мы должны предупредить читателей, что многія описанія Диккенса, помщенныя какъ въ этой, такъ и въ послдующихъ главахъ, представляются теперь совершеннйшимъ анахронизмомъ. Примч. перев.}. Вполн довольный этимъ внезапнымъ изліяніемъ гуманныхъ чувствъ бднаго юноши, очевидно совращеннаго дурнымъ товариществомъ съ истиннаго пути жизни, м-ръ Пикквикъ позвонилъ слуг и, вслдствіе настоятельнаго требованія, ему немедленно отвели особую комнату съ ковромъ, столомъ, стульями, буфетомъ, диваномъ, и украшенную сверхъ того изящнымъ зеркаломъ и разными старинными картинами. Здсь онъ имлъ удовольствіе слышать весьма ясно игру на фортепіано м-съ Немби и шумъ ея маленькихъ дтей. Между тмъ, онъ заказалъ для себя завтракъ, и къ завтраку подосплъ м-ръ Перкеръ.

— Ага, почтеннйшій, — сказалъ маленькій адвокатъ, — пригвоздили наконецъ вашу милость, э? Ну, тужить нечего я полагаю, потому что вы убдитесь въ нелпости своего поведенія. Сегодня я сдлалъ окончательный итогъ неустойки и всхъ судебныхъ издержекъ по этому длу: чмъ скоре мы покончимъ, тмъ лучше. Времени терять нечего. Немби скоро долженъ воротиться домой. Что-жъ вы скажете, почтеннйшій? Сами вы напишете вексель на вашего банкира, или мн поручите эту обязанность?

Говоря это, маленькій адвокатъ самодовольно потиралъ руками; но веселость его совсмъ исчезла, когда онъ взглянулъ на суровое лицо м-ра Пикквика.

— Перкеръ, — сказалъ м-ръ Пикквикъ, прошу васъ не говорить мн объ этомъ ни полслова. Я не вижу никакой надобности оставаться въ этомъ дом. Пусть ведутъ меня въ тюрьму сегодня же, сейчасъ.

— Вамъ нельзя идти въ Уайткроссъ, почтеннйшій, — сказалъ Перкеръ. — Невозможно! Тамъ уже занято шестьдесятъ кроватей, и тюрьма заперта шестнадцать часовъ въ сутки.

— Ну, такъ пусть ведутъ меня въ другую тюрьму: мн все равно, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Только, чмъ скорй, тмъ лучше.

— Вы можете идти въ Флитъ, почтеннйшій, если ужъ непремнно вы ршились заточить себя, — сказалъ Перкеръ.

— Флитъ, такъ Флитъ, нечего тутъ долго думать, — сказалъ м-ръ Пикквикъ. — Позавтракаю, и маршъ въ тюрьму.

— Погодите, почтеннйшій, погодите: эти вещи не такъ скоро длаются, — возразилъ м-ръ Перкеръ. — Да и стоитъ ли торопиться прибытіемъ въ такое мсто, откуда не чаютъ вырваться вс другія живыя души? Мы еще должны напередъ получить Наbeas corpus {Юридическій латинскій терминъ. Такъ называется данная изъ Суда королевскихъ адвокатовъ (Sergeant's Inn) бумага, уполномочивающая переходъ изъ одного суда въ другой, или, смотря по обстоятельствамъ, изъ одной тюрьмы въ другую. Приказъ объ освобожденіи отъ тюремнаго заключенія тоже называется Наbeas corpus. Примч. перевод.}. Въ суд не будетъ сегодня засданія до четырехъ часовъ. Намъ слдуетъ подождать.

— Очень хорошо, — сказалъ м-ръ Пикквикъ съ невозмутимымъ спокойствіемъ. — Въ такомъ случа, мы здсь можемъ пообдать въ два часа. Озаботьтесь на счетъ обда, Самуэль, и распорядитесь, чтобъ приготовили котлеты подъ картофельнымъ соусомъ.

Такимъ образомъ, м-ръ Пикквикъ остался непреклоннымъ, несмотря на вс убжденія и юридическія доказательства своего адвоката. Котлеты явились и исчезли въ свое время; Самуэль нанялъ карету, и они отправились въ судъ, прождавъ около часа м-ра Немби, который сегодня обдалъ очень долго, потому что y него были гости.