Застава на Аргуни

Иванов Николай Федорович

Чумаков посмотрел на Карпова. Лейтенант, перехватив его взгляд, распорядился:

— Сержант Карпов, вы можете идти.

Сержант ушел. Торопов закурил и, сделав крепкую затяжку, горячо продолжал:

— Не к чему вести дело таким образом. Вы ничего не добьетесь. Да и вообще тут нечего добиваться. Я с уверенностью скажу, что простая случайность это. И не потому, что боюсь ответственности при худшем повороте дела. Да, да. Не улыбайтесь. Ответственности я не боюсь. Бойцы вам правду говорят. Это — не круговая порука. Вы же не мальчик. Неужели не чувствуете, как они за него стоят?

Поймите же: речь идет о честном парне, хорошем человеке! Не мог он сделать этого умышленно.

— Почему не мог? А кто такая Марюда?

— Марюда — любимая девушка его. Разве захочет предстать он перед ней дезертиром? — Лейтенант понимал, что в его доводах не слишком много логики. Больше чувства, интуиции. И все же он страстно убеждал Чумакова. — В конце концов, за Абдурахманова мы все поручимся. Чего вы боитесь?

— Я не боюсь. Но потакать преступнику — значит самому совершать преступление. Вы думаете, это хорошо скажется на коллективе?

Капитан начал пространно повествовать о фактах, которые имели место в других частях и подразделениях.

— Тут ведь может быть много кажущегося, — назидательно произнес он. — Сразу и не разберешься.

Торопов согласился с этим выводом, но тут же заметил:

— Если мы даже и ошибемся, никогда не поздно будет поправить дело.

Чумаков не сдавался. Он начал витиевато говорить о трудностях военного времени, о присяге и законах, карающих за измену воинскому долгу.

Торопов возмутился:

— Ох, капитан, до чего же вы нудный человек! Ну зачем вы мне доказываете прописные истины? Я знаю и без вас, что такое советский патриотизм. А если чего недопойму, свой замполит есть. Разъяснит.

Убедившись окончательно, что найти общий язык не удастся, Торопов с досадой сказал:

— Трусите вы, капитан. Поручили вам, вот вы и стараетесь, а ответственности на себя не хотите взять даже вот на столько! — Лейтенант показал на кончик мизинца.

Чумаков вскипел:

— Я доложу о вашем поведении в отряд, товарищ Торопов!

— Ну и докладывайте! Кому угодно докладывайте, а я вам допрашивать бойцов больше не позволю. Это комедия какая-то, а не расследование.

— А не много ли вы берете на себя, лейтенант? Ведь это самоуправство может плохо кончиться.

— Вы меня не пугайте, товарищ капитан.

Капитан пожалел, что начал допрос в присутствии начальника заставы. Однако изменить что-либо было уже поздно. Торопов не сдавался.

Так ничего и не добившись, Чумаков вынужден был покинуть заставу…

Торопов зашел в казарму, разыскал старшину.

— Ты в комендатуру не собираешься?

— Не собирался.

— Тогда пошли кого-нибудь. Скажи Михееву, пусть испечет что-нибудь. Собери посылку. Сахару, варенья, грибков положи. Надо поддержать парня.

Начальника и старшину обступили пограничники.

— Товарищ лейтенант, — обратился сержант Пушин, — давайте поручимся за Абдурахманова всей заставой. Не может быть, чтобы сделал он это умышленно.

— Так можно ни за что ни про что и к стенке угодить! — взволнованно поддержал сержанта Морковкин.

Торопов устало кивнул головой…

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Со

времени последнего появления Князя в Уда-хэ прошел почти год. Имя матерого шпиона перестало упоминаться даже в разведывательных сводках. Офицеры Стрелки успокоились, начали подумывать, что японцы перебросили его на другой участок. И вот он объявился снова.

— Надо готовиться. Не зря пожаловал этот тип, — высказал предположение Торопов. — Непонятно только, почему он так открыто слоняется пьяным по Уда-хэ.

Торопов вынул из сейфа телеграмму, полученную из отряда. В телеграмме сообщалось, что японцы усилили внимание к Н-скому району, находящемуся в глубоком тылу Стрелки. Задержанные там вражеские агенты подтвердили, что японской разведке известно кое-что о строительстве новых объектов. Сообщалось также, что указанные агенты переброшены в наш тыл на участке соседнего отряда.

— Вероятно, здесь прошли, — сказал Торопов, ткнув пальцем в большую настенную карту. — Идти «через нас» им труднее. Путь хотя и более короткий, но рискованный. Не задумали ли попробовать?

— Может, с Селинцевым посоветоваться? — подсказал Панькин.

Заместитель коменданта капитан Селинцев оказался в своем кабинете.

— Я звоню насчет нашего старого «приятеля», — сказал Торопов. — Хотел посоветоваться с вами, как лучше поступить.

— Знаю, знаю, — ответил Селинцев, кашлянув в трубку. — Через полчаса получите указания. «Пятый» уже выехал к вам. Ждите.

Торопов хотел еще кое о чем спросить капитана, но раздумал. По сдержанному тону Селинцева он понял, что тот больше ничего не скажет. Японцы иногда перебрасывали через границу «шлейфы» для подслушивания телефонных разговоров…

Через полчаса позвонил дежурный по комендатуре, передал телефонограмму. Расшифровав ее, Торопов понял, зачем выехал к нему комендант Хоменко.

Торопов хотел было отложить разработку плана, но Панькин посоветовал:

— Давай все-таки набросаем свои соображения. А то будет потом говорить, что на дядю надеемся.

— Все равно поломает. Не знаешь его, что ли?

— Пусть ломает.

— Теперь, кажется, выспимся, — ухмыльнулся Торопов, беря в руки карандаш.

— Привыкать, что ли? Князю тоже не спать!

— Так-то оно так, но все же. Ему какую-то одну ночку не поспать, а нам каково?

…Под кличкой Князь в органах японской разведки был зашифрован махровый белобандит и террорист, бывший семеновский есаул Новиков. Удирая из Забайкалья, он прихватил с собой солидный запас награбленного золота и несколько лет был завсегдатаем харбинских ресторанов. Эмигранты, наверное, до сих пор помнят его пьяные оргии в «Эмпайре», «Эдеме», «Американском баре». Пока были деньги, Новиков довольно успешно выдавал себя за отпрыска княжеской фамилии, находил немало собутыльников, готовых во все горло кричать о родовитости своего приятеля. Эмигрантские газеты, сообщая о ночных похождениях есаула, именовали его не иначе, как «известным князем». Харбинцы читали и диву давались: они никак не могли припомнить ни одной княжеской семьи, к которой можно было причислить хотя бы отдаленно этого развратника и бандита.