Затерянный мир (сборник)
Шрифт:
Вторым направился Саммерли. Удивительно, сколько энергии — в его тощем теле. Он вызвался перенести на ту сторону две винтовки. После того, как он перебрался, оба профессора оказались вооружены. Следующим был я. Я пытался не смотреть на разверзшуюся подо мной ужасную бездну. Саммерли выставил мне навстречу приклад своей винтовки, и мгновение спустя я уже схватился за его руку.
Лорд Рокстон же ко всеобщему восхищению просто перешел по стволу. Перешел безо всякой поддержки. Вот уж, действительно, железные нервы у этого человека.
Наконец мы все четверо оказались в волшебном царстве, в затерянном мире Мейпла Уайта. Настала долгожданная минута триумфа. В тот момент никто не знал, что минута эта продлится даже меньше минуты, а вслед за ней начнутся тяжкие испытания.
Однако, позвольте все — по порядку. Едва мы на каких-то пятьдесят ярдов углубились в заросли травы, как сзади раздался леденящий душу треск и грохот. Мы стремглав бросились назад к обрыву. Наш мост рухнул в пропасть. Заглянув через край, я увидел на дне обрыва бесформенную кучу ветвей, листьев и щепок. Это были останки нашего бука. Неужели земля на краю площадки, не выдержав тяжести, осыпалась и увлекла за собой в бездну с таким трудом наведенный мост. Пока что это было единственным приходившим на ум объяснением катастрофы. Затем из-за выступа на вершине одинокого утеса появилось чье-то смуглое лицо. Это был метис Гомес. Но куда подевалось привычно непроницаемое, изредка нарушаемое угодливой улыбкой спокойствие его лица. Сейчас это лицо искажала неприкрытая ярость, а в глазах играли злорадные огни.
— Лорд Рокстон! — крикнул он. — Лорд Джон Рокстон!
— Я здесь, — отозвался наш товарищ, — что дальше?
На той стороне пропасти раздался хохот.
— Да, ты там, английский шакал, там и останешься. Как долго я ждал подходящего случая. Вам было трудно взбираться. Спускаться будет еще труднее. Вонючие недоумки. Вы все как один — в капкане.
Мы были слишком ошеломлены, чтобы говорить. Мы словно оцепенели от изумления. Отломанная большая ветка, валявшаяся на траве видимо послужила ему рычагом, когда он сталкивал дерево с обрыва. На секунду лицо Гомеса исчезло. Потом он появился опять. Казалось, теперь он еще больше разъярился.
— Мы едва не прикончили вас камнем у пещеры, — крикнул он. — Но то, что произошло теперь, даже лучше. Медленная смерть — страшнее. Ваши белеющие в траве кости будут валяться на равнине, и никто из друзей не узнает, где вы, и не придет, чтобы зарыть их в землю. Когда будешь подыхать, вспомни Лопеса, которого ты пять лет назад застрелил на реке Путомайо. Я — его брат. И теперь могу спокойно умереть, потому, что он — отомщен.
Потряся кулаком, Гомес исчез. Если бы метис, совершив месть, сразу же где-то укрылся, возможно, все обошлось бы для него благополучно. Но свойственная большинству латиноамериканцев любовь к театральным эффектам оказалась для него роковой. С Рокстоном, известным в трех странах как «Бич Божий» шутки были плохи. Гомес спускался с противоположного склона утеса, но не успел ступить на землю. Лорд Джон, пробежав около сотни ярдов по краю плато, нашел такую точку, с которой метис был виден. Прогремел выстрел. Мы не видели происходившего. Но услышали пронзительный вопль и отдаленный тупой звук упавшего тела. Рокстон вернулся к нам с каменным лицом.
— Какой же я — простофиля! Наивный слепец, — с горечью произнес он. — Причиной беды, в которую все мы попали, — моя непростительная беспечность! Как я мог забыть, что люди в этих краях не прощают крови родственников. Помня об убитом Лопесе, мне следовало держать ухо востро.
— А как же другой метис? — сказал Саммерли. — Чтобы столкнуть дерево в обрыв им наверняка пришлось действовать вдвоем.
— Я мог уложить и его. Но не стал. Возможно он здесь — лишь случайный свидетель. Хотя, нужно было разделаться и с ним. Вы правы, конечно же, он помогал.
Когда стала ясна настоящая подоплека диверсии мы вспомнили, что многое в поведении метиса было подозрительным. Теперь все объяснилось: его постоянное желание знать планы экспедиции, эпизод с подслушиванием у хижины, когда его схватил великан негр, полные ненависти взгляды, которые нам иногда случалось перехватывать. Мы обсуждали все это, стараясь осмыслить новый поворот событий. Вдруг наше внимание привлекла сцена, разыгравшаяся у подножья утеса. Одетый в белое человек, по-видимому это был уцелевший метис, бежал изо всех сил. Так бегут только, спасаясь от смерти. В нескольких шагах за ним большими прыжками мчался черный гигант, наш верный Замбо. Мы увидели, как, настигнув беглеца, он могучими руками обвил его шею, после чего они оба повалились на землю. Через несколько секунд Замбо поднялся, посмотрел на распростертое тело и, радостно помахав нам рукой, пошел в нашу сторону. Фигура в белой одежде лежала неподвижно посреди равнины.
Суровая кара постигла обоих предателей. Но совершенное ими зло продолжало жить. Они лишили нас обратной дороги. Еще несколько минут назад мы были жителями планеты, а теперь круг нашего обитания сузился до размеров этого плато. Вон, где-то там, за фиолетовой дымкой горизонта вьется ручей, ведущий в цивилизованный мир. На его берегу спрятаны в кустах два челнока. Напрасно они дожидаются нашего возвращения. Контакт с большой землей разорван, наверное, навсегда. Утеряно одно лишь связующее звено, но этого — достаточно. Никакой разум не в состоянии изобрести мост, способный соединить наше горькое настоящее с полным надежды недавним прошлым. Один лишь миг, и как все изменилось.
В эти минуты я понял, до чего крепки духом трое моих товарищей. Да, они сейчас были очень серьезны. Но на их лицах я не увидел ни тени страха или растерянности. Мы терпеливо дожидались Замбо. Наконец на вершине утеса появилась его могучая фигура. Добродушно улыбаясь, он прокричал:
— Что я делать сейчас? Вы сказать, а я делать.
Конечно, этот вопрос легче задать, чем на него ответить. Лишь одно оставалось несомненным. Замбо теперь был единственным надежным звеном, связующим нас с миром. Такой человек не оставит в беде.
— Я вас никогда не бросать. Что страшное происходить, я все равно здесь. Замбо вас не бросать. Но индейцы хотят бросать. Замбо их не удержать. Они боятся курупури. Они хотят домой. Замбо их не удержать.
— Уговори их подождать до завтра, Замбо, — крикнул я. — Я с ними отправлю письмо.
— Хорошо, сэр. Они ждать до завтра. Замбо их держать до завтра. Но что Замбо делать сейчас?
Дел для нашего верного друга нашлось немало, и он прекрасно со всем справился. Сначала мы попросили его отвязать обмотанный вокруг пня канат и перебросить один конец сюда. Канат был не толще бельевой веревки, но отменно крепкий. Конечно, он не смог бы послужить мостом для людей, но с его помощью можно было передавать предметы. Замбо своим концом веревки обвязал мешок с провизией, который он принес с собой на вершину, и мы перетащили его на плато. Этих запасов по нашим расчетам должно было хватить на неделю, даже, если их не пополнять охотой. Потом Замбо доставил наверх еще два мешка с патронами и многим другим.
Уже смеркалось, когда наш Замбо в последний раз спустился с утеса, на прощание еще раз пообещав, что индейцы не уйдут до утра.
Всю ночь, нашу первую ночь на плато Затерянного мира я просидел со свечой — фонарем, описывая происшедшие события.
Ночевать мы решили у самого края обрыва. Ужин нам украсили две бутылки аполлинариса, оказавшиеся в одном из мешков. Конечно, нам обязательно придется отыскать воду. Но это уже не сегодня. Даже для лорда Джона на сегодня — достаточно приключений. Мы стараемся не привлекать внимания: не разжигаем костра, громко не говорим.