Здрасте, приехали
Шрифт:
Но в отношении к здоровяку они с Таракановой были едины - им обеим он был несимпатичен. Маруська не могла понять, откуда возникла неприязнь. Но так бывает...
Здоровяк из испытательного центра впечатывал в половое покрытие свои ноги сорок шестого размера, еле поспевал за ним Денис Бледнов. Щеки здоровяка пылили, а глаза метали молнии. Денис был нездорово весел - приблажно улыбался во весь рот, будто не верил свалившемуся счастью.
– Что, не пускают?
– спросил он у Кузиной, застывшей у двери конструкторского бюро.
Кузина, собравшаяся раскрыть преступление и поразить всех своей сообразительностью, сегодня поражала саму себя заторможенностью и полетом мыслей не в ту сторону. Но на шутку Дениса отреагировала быстро, пусть "не по делу", как показалось бы со стороны. Сыщица, переставшая быть сочинительницей, не забыла, что Бледнов вместе с Панченко входит в немногочисленный список подозреваемых по делу об убийстве. В связи с чем, с ним надо придруживать, чтобы невзначай поймать на неосторожном слове.
– А что это ты светишься, как гирлянда на новогодней елке?
– Как ни пыталась придать голосу радость от встречи с "долгожданным гостем", у Маруси не вышло. Она не могла себе изменить - к Денису Бледнову относилась, как старослужащий к салаге: с долей презрения, с долей унижения, с долей безразличия. Салага Бледнов, напротив, старался угодить "старослужащей", оказывал знаки внимания, угощал всякой калорийной ерундой, от которой Кузина прибавляла в весе. Она легко находила виноватых, о своей вине речь никогда не шла. Кабачкова утверждала, что Бледнов к ней "неровно дышит". Даже она, швея-инженерша, погрязшая в собственных делах и не интересующаяся жизнью коллег, не замечавшая лежащего на поверхности, и то обратила внимание на "вращение сопливого мальчишки вокруг подруги". Подруга не забыла, сколько ей лет, и сколько лет сопливому мальчишке, о чем не преминула напомнить Кабачковой. И еще напомнила о существовании любимого мужа. Пусть он слушает ее вполуха. Но слушает же! Что-то в ухо влетает, что-то в голове застревает. И это его "здрасте, приехали" - не запятая в ее монологе, он так реагирует. Да, у нее прекрасный муж. Лучше всех! Неужели это мальчик рассчитывает на ее благосклонность? Она не променяет Жорика на тысячу таких мальчиков. На миллион.
– Ты заметила, что я свечусь?
– с восторгом ввернул вопрос мальчик Денис, причем сказано было таким томным голосом, будто предлагалось уединиться в каморке завхоза, в комнате для любовных свиданий. И ввернув свой вопрос, мальчик слишком близко подошел к Кузиной, которая непроизвольно отступила на пару шагов. В этот момент дверь их кабинета распахнулась, чуть не двинув Марусю по лбу. - Осторожнее, - запоздало пробормотал парень, и запоздало придержал дверь. Радость на лице сменилась беспокойством.
– А ты не стой "под стрелой", - шутливо обронил выходящий из кабинета. Маруся по голосу узнала Нелли Павловну Волнову.
Женщина обогнула молодежь, как она называла всех своих коллег, кроме Таракановой, Панченко и босса, и неспешно пошла по коридору с грязной посудой в руках. Кузиной показалось, что она заговорщицки ей подмигнула.
Наверное, показалось, - подумала Маруся, - с какой стати ей мне подмигивать, намекать, что одобряет мои неслужебные отношения с молодым коллегой... Давай, Кольцов, действуй,- вспомнились ей слова из новогодней комедии "Карнавальная ночь".
– Давай, Кузина, что-то делай! Отшивай, уходи, не стой столбом. Не ровен час, сплетни пойдут по предприятию, затем разлетятся по всему жилому микрорайону, достигнут ушей кандидата технических наук, без пяти минут доктора. И тогда он точно с угрозой протянет: "Здрасте, приехали". Удивила, так удивила, любимая и преданная жена. И доказывай потом, что между вами ничего нет, что злые языки болтают, что ты его в упор не видишь, что этому якобы любовнику самое время ходить в старшую группу детского сада... Как в анекдоте: "Ложки нашлись, но неприятный осадок остался". Жорик поверил ее оправданиям, но сомнения в душу закрались.
Неожиданно для себя Маруся мысленно обозвала Волнову старой сводней, хотя, всегда относилась к ней с почтением. Неожиданные вопросы Кузиной, редко расстающейся со своей стеснительностью, никогда не казались Нелли Павловне глупыми. Она терпеливо консультировала, одаривала идеями. Молодая конструкторша, без зазрения совести, присваивала чужие идеи, и заслуживала похвалу босса.
Даже смакование фанатичной бабушкой избитой темы любимых внуков Марусю не раздражало. А вот подмигивание прямо-таки взбесило. И было ли подмигивание? Может быть, это нервный тик, случившийся на почве сегодняшней убийственной новости. Как бы коллеги не относились к языкатой Таракановой, им было искренне ее жаль...
– Так ты заметила?
– ворвался в ее осуждающе-оправдательные размышления Денис. Видимо, вопрос был озвучен несколько раз, поэтому ему пришлось коснуться женской руки и слегка ее сжать.
– Полегче на поворотах, - с недовольством буркнула Маруся и стряхнула мужскую руку со своей руки. Она оглянулась назад, чтобы убедиться, что Волнова не бред ее воображения, что минуту назад она прошла мимо. - Денис, тебе не показалось, что у Нелли Павловны... что-то с лицом? Или я ошибаюсь?
– Ты о чем?
– А ты о чем?
– О причине моего хорошего настроения, - подсказал Бледнов.
– Во время чумы, - дополнила Маруся.
– Что ж нам теперь ложиться и помирать, - нахмурился молодой человек, спиной прижимаясь к закрытой двери, перекрывая Кузиной проход в кабинет.
– Согласись, без княжны стало легче дышать. Будто выбросили дурно пахнущий пакет с мусором.
– А не ты ли его выбросил?
– пристально поглядывая на Дениса, поинтересовалась сыщица.
– Делать мне больше нечего, как убивать старушек, которые через год-другой сами скопытятся.
– Кто его знает, когда они скопытятся. Успеют открыть глаза многим и на многое, - философски рассудила Кузина.
– Времени для откровений у них предостаточно. Такие типажи, как Тараканова, живут долго, другим людям портят нервную систему, а сами спокойны, как удавы. Почему у людей проблемы со здоровьем? Потому что вся жизнь - сплошной стресс. У Таракановой не было причины стрессовать: ни тебе семьи, ни детей. Не за кого переживать. С негативом, раздражением поступала просто - выливала на нас. Мы страдали от ее язвительных уколов, а ей наши страдания только в кайф.
– Довыливалась, - выдохнул Бледнов.
– Не подумала старая грымза, что зло рано или поздно возвращается. Бумеранг. Круговорот гадостей в природе.
– Денис, признайся, это не ты её кокнул? Если это сделал ты, то я никому не скажу, честно слово! И не только не скажу, но подтвержу твое алиби.
– Скажешь, что весь вечер я провел с тобой?
– без тени наглого намека спросил он.
– Скажу, что провел вечер в кругу моей семьи, - нашлась Маруся.
– И мой муж это подтвердит.
– А твой муж не заинтересуется причиной такого ко мне расположения?
– Он... мне доверяет, - с сомнением в голосе произнесла Кузина.
– Мне никакие алиби не нужны, я не убивал Тараканову!
– честно глядя ей в глаза, признался Бледнов.
– И ее грязные намеки накануне я не воспринял всерьез. Надеюсь, никто и вас - тоже.
– Но она зачем-то вбросила фразу о... Конечно, это наглая ложь, но желание затронуть скользкую тему у нее почему-то возникло. Не припомню, чтобы вчера ты ее чем-то обидел. Только обидой можно объяснить ее намеки. Не с бухты-барахты ее понесло в ненужном направлении.