Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы I-XXVI)
Шрифт:
По странному стечению благоприятных обстоятельств он все-таки разыскал гостиную и сидел там в одиночестве.
– А! Сестрица!
– сказал он.
– Вот я и пришел, видите. А вы небось думали, я совсем пропал. Ну как вы нынче в своем здоровье?
Мисс Чарити ответила, что она совсем здорова, и подала руку мистеру Чезлвиту.
– Вот это правильно, - сказал мистер Джонас, - и после дороги вы тоже, я думаю, успели отдохнуть? Ну, а как та, другая?
– Сестра, кажется, хорошо себя чувствует, - отвечала молодая особа.
– Я не слыхала, чтобы она жаловалась на нездоровье. Может быть, вы хотите ее видеть? Подите спросите сами.
– Нет, нет, сестрица!
– сказал мистер Джонас, усаживаясь рядом с нею под окном.
– Не спешите; это, знаете ли, совершенно ни к чему. Какая вы все-таки злая!
– 06 этом не вам судить, злая я или нет, - отпарировала Черри.
– Что ж, может быть и так, - отвечал мистер Джонас.
– Послушайте! Вы небось думали, что я пропал, а? Вы так мне и не сказали.
– Я совсем об этом не думала, - объявила Черри.
– Вот как, не думали?
– повторил Джонас, размышляя над этим странным ответом.
– А та, другая?
– Как это я могу вам сказать, что думала или чего не думала моя сестра?
– воскликнула Черри.
– Она мне ничего не говорила об этом - ни да, ни нет.
– И даже не смеялась надо мной?
– спросил Джонас.
– Нет, даже и не смеялась.
– Вот здорова смеяться, верно?
– сказал Джонас, понизив голос.
– Она очень веселая.
– Веселость хорошая вещь, когда не ведет к мотовству. Верно?
– спросил мистер Джонас.
– Да, вот именно, - поддакнула Черри со скромностью, которая достаточно ясно свидетельствовала о том, что в ее согласии нет корысти.
– Вот, например, ваша веселость, - заметил мистер Джонас, подтолкнув ее локтем.
– Я бы и раньше пришел повидаться с вами, да не знал, где вы живете. Что вы так быстро убежали тогда утром?
– Я должна слушаться того, что папа скажет, - отвечала мисс Чарити.
– Жалко, что мне он ничего не сказал, - возразил ее кузен, - тогда бы я вас разыскал раньше. Да я и сейчас не нашел бы вас, если б не встретил его на улице нынче утром. Ну и хитрец и проныра же он у вас! Настоящий старый кот, верно?
– Я попрошу вас, мистер Джонас, выражаться почтительнее о моем папе, сказала Чарити.
– Я не могу позволить такого тона даже в шутку.
– Ну вот! Ей-богу, про моего папашу можете говорить все что угодно, я вам позволяю, - сказал мистер Джонас.
– Надо полагать, в жилах у него не кровь, а какая-нибудь ядовитая гадость. Как вы думаете, сестрица, сколько лет моему папаше?
– Не мало, конечно, - отвечала мисс Чарити, - но это такой доброй души старичок.
– Доброй души старичок!
– повторил Джонас, сердито стукнув кулаком по своей шляпе.
– Да, вот именно, пора бы ему о душе подумать! Ведь ему восемьдесят!
– Вот как, неужели?
– удивилась молодая особа.
– Ей-богу!
– воскликнул Джонас.
– Дожил до таких лет, и хоть бы ему что! Этак он до девяноста доживет, - и ничего не поделаешь. Какое там, доживет и до ста! Ведь надо же и совесть иметь; как только не стыдно жить до восьмидесяти лет, а дальше я уж и не говорю! Какой же он после этого верующий, хотел бы я знать, когда в открытую идет против библии? Семьдесят лет - вот предел, и ежели человек имеет совесть и знает, чего от него ждут, он и сам не заживется дольше, чем полагается.
Неужели кого-нибудь удивляет, что мистер Джонас ссылается на библию в этом случае? Вспомните старую пословицу насчет того, что дьявол (хотя и не будучи духовным лицом) любит цитировать священное писание, толкуя его в свою пользу. Если читатель возьмет на себя труд оглянуться вокруг, то за один-единственный день у него наберется больше подтверждений этому и доказательств, чем за одну минуту можно выпустить пуль из духового ружья.
– Ну, довольно про моего папашу, - сказал Джонас, - не стоит без толку себя расстраивать. Я зашел пригласить вас на прогулку, сестрица, поглядим разные достопримечательности, а после того зайдем к нам перекусить. Пексниф, наверно, заглянет вечерком, он так и сказал, и проводит вас домой. Вот, это он пишет, я его заставил давеча утром, на всякий случай, когда он сказал, что не скоро вернется, - а то, может, вы мне не поверите. Письменное доказательство всего лучше, не так ли? Ха-ха! Послушайте, а ту, другую, вы тоже прихватите с собой?
Мисс Чарити бросила взгляд на автограф своего папаши, где было сказано просто: "Ступайте, дети мои, с вашим кузеном. Да пребудет между нами единение, если это возможно", и, поломавшись ровно столько, сколько надо было, чтобы придать цену своему согласию, пошла сообщить о прогулке сестре и одеться. Вскоре она вернулась в сопровождении мисс Мерри, которой вовсе не хотелось променять блестящие успехи у Тоджерса на общество мистера Джонаса и его почтенного папаши.
– Ага!
– воскликнул Джонас.
– Вот и вы! Явились наконец?
– Да, страшилище, - отвечала Мерри, - вот и я, хотя очень была бы рада оказаться подальше от вас.
– Вы этого не думаете, - сказал мистер Джонас.
– Нет, нет, знаете ли. Не может этого быть.
– Это уж как вам угодно, страшилище, как хотите, - возразила Мерри.
– Я остаюсь при своем мнении, а мое мнение такое, что вы самое неприятное, противное, мерзкое существо.
– Тут она громко расхохоталась, по-видимому очень довольная собой.
– О, вы девушка бойкая!
– сказал мистер Джонас.
– Сущая язва! Верно, сестрица?
Мисс Чарити отвечала, что понятия не имеет, каковы должны быть свойства и наклонности сущей язвы, и даже если б это было ей известно, она ни за что не согласится с тем, что в их семье может быть особа с таким нелестным прозвищем, а уж тем более не позволит обзывать этим именем свою любимую сестру, - "какой бы ни был у нее характер", - прибавила Черри с сердитым взглядом в сторону Мерри.
– Ну, милая моя, - ответила та, - я могу сказать только одно: если мы не уйдем сейчас же, я снимаю шляпку и остаюсь дома.