Зверь и скрипка

Фарбажевич Игорь Давыдович

Он взял руку Певца и дотронулся ею до своего черного фрака.

– Чувствуете? Я живой. Вот он - я! С вами и для вас.

– Кто же вы?..
– прошептал Певец.

Незнакомец не ответил на его вопрос. Лишь загадочно улыбнулся:

– Не будем терять времени, я хочу услышать ваше "да".

– А если я скажу "нет"?
– испуганно спросил бас.

Незванный гость холодно рассмеялся:

– Дело ваше!.. Только через очень короткое время ваш талант и ломаного гроша не будет стоить. Не говоря уже о том, что талантливых людей

много. Пойду к другому. Хотя благоразумней было бы подружиться со мной. Я обещаю вам счастливую жизнь, богатый дом, множество слуг и молодую жену. Разве не этого вы хотите? Ну, и конечно же: власть и деньги впридачу.

Он сделал паузу:

– Что скажете?

– Если... все это так...
– с трудом пробормотал Певец, - то я... согласен. Мой талант и впрямь может угаснуть.

Этим он хотел хоть как-то перед собой оправдаться: ведь богатый дом, власть и молодая жена уже словно стояли перед ним в чердачной каморке.

– Как это делается?..
– спросил Певец.
– От меня потребуется расписка?.. Кровью?..
– Он испуганно посмотрел на гостя.

– Глупости все это!
– рсхохотался тот, громче прежнего.
– Начитались, поди, средневековых романов!.. Нужно ТОЛЬКО ВАШЕ ЖЕЛАНИЕ - и больше ничего. Итак, вы желаете заключить со мной сделку?
– спросил он Певца уже по-деловому.

– Да, - поспешно ответил тот, - желаю.

Незнакомец встал во весь рост и прикоснулся одной рукой к его лбу, а другой - к его груди, и Певец почувствовал, как горячая волна ударила в голову. Стало жарко сердцу, и внезапно наступил холод. Холод и пустота...

Незнакомец сделал шаг назад, не отрывая от него взгляда.

– Ну, вот, - удовлетворенно сказал он, как художник, закончивший работу, и взял со стола трость.
– Теперь вы уснете. А проснетесь уже в другом месте. До встречи!..

И уже у выхода он просвистел несколько тактов арии Мефистофеля, которая показалась бывшему Певцу далекой и знакомой, но где он её раньше слышал - так и не вспомнил.

С тем мгновенно и заснул.

Проснулся он утром. Открыв глаза, бывший певец ахнул: он лежал в богатой широкой кровати на шелковых простынях, покрывавших перину. В раскрытое настежь окно бил сноп света. Солнце высвечивало стены в серебристых обоях, на которых висели старинные гравюры в вишневых рамках. Натертый до зеркального блеска паркет сиял, отражая в себе изящную мебель на гнутых ножках.

Потрясенный Певец сел в кровати.

"Сделка состоялась!
– стучало в его голове и сердце.
– Незнакомец не соврал! А я даже не знаю его имени. Где это я? И кто она, моя невеста?.."

И тут в его сознании промелькнуло то, чего с ним никогда не было, но в то же время было:

приезд в Мэргород, знакомство с дочерью адмирала, их свадьба, и даже рождение дочери...

Это напоминало ему сон, в котором чужой дом мы часто признаем своим; все в нем чужое: и вещи, и люди, но почему-то мы знаем, что дом этот наш...

"Так неужели все это уже случилось?
– спросил себя бывший певец и тут же себе ответил: - Да, было, случилось и все

это есть..."

С каждым мгновеньем чужая жизнь входила в него как его собственная. Все смешалось в душе: события, время, даже пространство. Но спустя минуту-другую он уже вспомнил все мельчайшие подробности своей жизни богатым семейным человеком. Жизни, которая продолжалась, хотя только теперь начнется...

В дверь постучали. На пороге появилось двое слуг.

– У-уу!.. С добрым утром!
– сказал ему Первый.

– Угу-у... Завтрак на столе, - поклонился Второй.
– У вас сегодня очень важный день.

Они достали из гардероба красивый домашний костюм, белые гольфы и туфли с золотыми пряжками. Не прошло и минуты, как они одели его и провели по широкой лестнице просторного особняка в столовую комнату.

За большим столом сидела вся семья: молодая женщина, благородный старик и девочка трех лет. Бывший певец поцеловал жену и дочку, кивнул тестю и, запихнув за воротничок угол хрустящей белоснежной салфетки, принялся за еду.

Ели молча. Но вскоре звяканье столовых приборов нарушил звонкий голос дочери:

– А у дедушки для тебя сюпли-из!..

Бывший певец поднял глаза на тестя. Тот тщательно, как ни в чем не бывало, ел с ложечки яйцо всмятку. Услыхав признание внучки, он рассмеялся:

– Выдала, стрекоза!
– и погрозил ей пальцем.
– Я хотел это сделать после завтрака.

Бывший музыкант вопросительно посмотрел на жену. Луиза - на своего отца.

– Ладно, папа! Больше скрывать - нет смысла...

Адмирал выскреб из яичной скорлупы остаток белка и, утерев губы салфеткой, важно произнес, обращаясь к зятю:

– Как ты знаешь, прошел месяц после смерти нашего бургомистра. Город парализован безвластьем... Магистрат пытается наладить жизнь, но нужен человек, который смог бы все взять в свои руки...
– Он сделал паузу и покрутил кончики седых усов.
– Поэтому сегодня, как почетный гражданин города, имеющий веское слово в Магистрате, на Большом Городском Совете я буду рекомендовать на это место тебя...
– У бывшего певца екнуло сердце. Место выборное... Но по Уставу Магистрата его можно и купить... Правда, за очень большие деньги... Не скрою: таких денег нет ни у меня, ни даже у главного банкира города. И разговор был бы бесполезен, если б сегодня ночью некий Неизвестный, назвавший себя твоим давним другом...
– у бывшего певца засосало под ложечкой, - не передал для тебя нужную сумму. Члены Магистрата уже извещены.

Раздались аплодисменты жены и дочери.

– Ула-аа!
– крикнула маленькая Мария.
– Мой папа - булкамистел!

Бывший певец пребывал в растерянности.

– Справишься, - успокоил его тесть.
– Быть адмиралом труднее. В конце концов, бургомистрами не рождаются. Так что после завтрака отправимся в Ратушу.

"А не сон ли это?" - подумал бывший музыкант. Он незаметно ущипнул себя за руку и едва не вскрикнул от боли.

– А мы с Марией испечем к обеду твой любимый пирог с грибами и луком, - сказала Луиза.