Зверь и скрипка
Шрифт:
– Город не погибнет, - ответил Антон, повторяя слова, сказанные им тогда, в гостинице.
– И вы не умрете, - успокоил он бургомистра.
– И Мария будет всегда со мной... Потому что мы любим друг друга!..
Он глянул на них, ничего не объясняя:
– К тому же, мы совсем забыли про концерт в Ратуше, - и стал распаковывать вещи.
Следующий день был насыщен важными событиями. Тайные агенты с раннего утра носились как угорелые. Белый отвечал за подготовку к завтрашней свадьбе, которую объявили на 1 мая, а Черный - за концерт Антона, который
Бургомистра же можно было увидеть в разных концах города. Он самолично следил за исполнением своих распоряжений.
Он встретил портного, привезшего фрак для Антона, зашел в парники к садовнику взглянуть на цветы, которые тот срезал ранним утром и сейчас искусно составлял из них всевозможные букеты, венки и гирлянды для трибун. Сегодня это были флоксы, георгины и розы - ведь именно розы обожал князь.
Не обошлось и без одного досадного недоразумения: перепутали два венка. Один - с праздничной лентой: "ВЕЛИКОМУ МУЗЫКАНТУ" - отправили на могилу Мясника, зато другой, с траурной - оставили для вечера. И надпись: "УМЕР ОТ СЧАСТЬЯ" - конечно же, выглядела зловещим предзнаменованием. Ленард вовремя это заметил и с удовольствием накричал на Черного, предупредив его, что если ещё раз будет что-либо подобное, он тут же уволит его ко всем чертям!
Потом бургомистр явился на площадь, где плотники заканчивали сбивать площадку для концерта и трибуны для гостей. Молчаливые женщины из "Общества старых дев" украшали трибуны шелковой тканью и воздушными шарами. Пиротехники возились над изготовлением фейерверка, а оркестранты военного оркестра репетировали туш.
Зайдя на почту, Ленард лично проследил за отправкой пригласительных телеграмм на концерт и свадьбу, и даже одну успел уже получить: телеграмма была от мэра соседнего города - госпожи Адольфины, - с наилучшими пожеланиями дочери бургомистра.
Словом, дел было невпроворот. И за всей этой суетой Ленард ни на мгновенье не забывал о сегодняшней страшной ночи, все пытался предугадать: какую же месть готовит Черный Магистр?..
Еще утром бургомистр, невзирая на общественное мнение, забрал Антона к себе, к великому неудовольствию Гостинщика, и запретил и ему, и Марии выходить из дома под любым предлогом, приставив к ним охрану из проверенных солдат городского гарнизона. Все окна были закрыты наглухо, словно дом стоял на осадном положении.
Фрак был изящен и строг. Белого цвета, с шелковыми лацканами. Портной долго ходил вокруг Антона и придирчиво поправлял складку за складкой.
Антону в нем было одновременно и удобно, и неловко. Он привык к широкому плащу, а тут, как ему казалось: пошевели он рукой - и все разлетится по швам. Но фрак был сшит замечательно: крепко, добротно и красиво.
"Видал бы меня Снегирь!..
– подумал Антон.
– Помер бы со смеху!.. Хотя, - он тут же успокоил себя, - во фраках ходят не только князья и бургомистры: во фраках выступают певцы и дирижеры!"
Он покрутился перед зеркалом.
"В конце концов, я - тоже музыкант... Тут бы Снегирь меня понял".
И чуть взгрустнул...
Портной ушел.
Все стенные и напольные часы особняка пробили три раза. Их было в доме много, в разных комнатах, оттого и прозвучал целый часовой оркестр.
"Через пять часов - концерт", - с каким-то особым волнением подумал Антон: ему вдруг очень захотелось сыграть перед всем городом так, как он ещё никогда не играл! Назло Вольнору! Князь не испугает его, не остановит, не заставит плясать под его дудку! Сегодня он сыграет с такой силой, что заставит Черного Мага отступить.
"Надо размять пальцы", - подумал он. Снял фрак и повесил на манекен.
– До вечера!
– шутливо попрощался Антон и ему показалось, что тот приветливо махнул рукавом в ответ.
Проходя по коридору, скрипач увидел внизу под окнами Скульптора. Тот безуспешно пытался прорваться в дом, доказывая охране, что наконец-то его посетило Вдохновенье, и если господин маэстро немедленно не явится к нему в мастерскую, он откажется от заказа Магистрата. Однако, охранники скульптора не впустили.
Антон улыбнулся его настойчивости, хотя сам Вдохновенья никогда не ждал.
Он был импровизатором. Сыграв один раз новую вещь, тема которой была навеяна в пути, он тут же её забывал, потому что иные дали открывались его глазам, его слуху, его душе. Будущие дни таили в себе ещё непрожитое и несыгранное. Он никогда не репетировал перед концертом, музыка была всегда неизвестной до поры даже ему самому. Разве можно отрепетировать завтрашний день или ещё раз проиграть вчерашний?
И только гаммы он играл ежедневно, но это, скорее, нужно было для техники, чем для души.
Внезапно в коридоре его привлек чей-то громкий голос из-за одной двери. Антон прислушался и узнал бургомистра. Тот репетировал речь, которую должен был сказать перед концертом.
– Горожане и горожанки нашего славного города!
– доносилось из-за двери.
– Завтра я приглашаю вас всех на свадьбу моей дочери! Трам-пам-пара-пам! Бух! Бом!
Это Ленард "сыграл" губами туш, который должен был исполнять по сценарию военный оркестр.
Антон на цыпочках с любопытством подошел к двери и приоткрыл её. В образовавшуюся щель он увидел бургомистра, стоявшего на стуле вполоборота, с листком в руке.
– Сегодня же, - говорил тот, - мы собрались, чтобы послушать концерт моего будущего зятя - скрипача Антона!.. Нет, - оборвал он себя, - тут надо проникновенней!..
– И повторил фразу иначе: - ...чтобы послушать концерт моего будущего зятя!.. Да, вот так!
– Он выбросил руку вперед и вдохновенно продолжил: - Многие из вас уже слышали эту божественную игру, но тогда он не был ещё готов выступить перед вами, как и подобает настоящему музыканту!.. Нет, - недовольный собой пробормотал Ленард, - лучше: великому музыканту!.. Да!
– и повторил вновь: - Как и подобает великому музыканту!..