Альфа Центавра
Шрифт:
— Счастливчик Кот. — Но все равно боялся, что Камергерша не успеет со своими невидимыми полосатыми захватить этот танк с тыла, ибо:
— Бока танка — это тоже его тыл, в который его можно беспрепятственно трахнуть. Сначала задумывалось, что Камергерша пойдет с правого фланга, но — как обычно это бывает — решила, что справа — это от них, а Котовский считал — тоже естественно — от нас, от Трои. Поэтому. Поэтому все время смотрел вправо, и очень удивился, когда увидел отряд, но:
— Не тот! — ахнул он. И для того, чтобы успокоиться, решил:
— Продолжу пока эту атаку в лоб. Сонька поняла так:
— Не боится гад, потому что знает:
— Я здесь. — Ох, любовничек. А с другой стороны: зачем брезговать, вдруг в Царицыне меня больше никто не узнает, и тогда могут поставить к стенке. А спрашивается:
— За что? — За то, чтобы была за Белых? Так не по своей воле, а тока по жребию проклятому. Тем более, Белые, наоборот, кажется, в Царицыне. Вер-на! Тогда зачем я туда еду? Я же ж Красная энд Грин. В общем:
— Красно-зеленая — полосатая. — И добавила: стерва полосатая.
И тут, нечаянно развернув танк право увидела она отряд полосатых на огнедышащих конях. Вид:
— Ужасающий!
— И командир у них, — сказала Сонька, как будто рассказывала кому-то страшный сон, — с которым я где-то встречалась, и самое главное:
— Не при благоприятных для меня обстоятельствах.
— Камергерша, падла! — ахнула она, и даже выпустила один рычаг так что танк сделал весьма приличный зигзаг удачи. Ибо Врангель с пристани, точнее, в данном случае с Зиккурата Крепости Царицын, как раз сделал два предупредительных выстрела, третий — Вилка. Ибо не мог он допустить столкновения танка со своей любимой. Но сам понимал:
— Дал этот предупредительный залп преждевременно.
— Что? — спросила, подбежав Коллонтай.
— Я грю: калибр не тот, танк не возьмет, — ответил Врангель, — зря стрелял.
— То есть, как зря, а где этот специалист по спариванию, по, точнее, по спаррингу?
— Вот как раз ушла на пару с Котовским в контратаку на красных.
— Сколько раз вам говорить, полковник:
— Мы — это и есть зеленые, или красные — без разницы.
— Прошу прощенья — не могу привыкнуть.
— Зато я — сог-лас-на-я-я Я!
— С чем и с кем?
— И с тем, и другим. Пойдем, у меня есть отдельный кабинет.
— Я женат.
— Тем лучше. Как говорила моя подруга Щепкина-Куперник после перевода первых трех пьес Вилли Шекспи:
— А теперь все вместе.
— Я никогда не смогу этому научиться.
— Никто не просит тебя учиться. Я сама тебя научу. Согласны, генерал?
— Генерал или все-таки полковник?
— Прошу прощенья: генерал-полковник.
Котовский понял, что:
— Эта маркитантская повозка совсем не похожа на полосатую конницу Камергерши Ольги. Однако в ней есть что-то ужасное. Как-то:
— Одна лошадь везла сие изделие нечеловеческого труда, а другая — мама мия — сидела на козлах. А сзади развалилась какая-то знакомая рожа, а рядом с ней тоже, похоже, знакомый боец, и это не кто иной, как парень, известный под легендарным именем Вара, канувший, однако, в лету, по время последней разведывательно-диверсионной экспедиции во вражеские тылы.
— Значит, не вышло, — добавил он, понимая, что эта тачка, скорее всего, явилась сюда с того света, как предвестник нашего поражения. Таких видений просто так не бывает. А так как хороших видений вообще не бывает, то, следовательно, это:
— Плохое.
Сонька Золотая Ручка не выдержала этого бреющего полета навстречу друг другу лоб в лоб, и отвернула рули вправо, прямо на конницу Полосатых чертей Камергерши.
— Ну, чё? — спросила Камергерша своих подруг, — возьмем его в клещи, или так и пойдем лоб в лоб.
— Чтобы взять его в клещи, надо разделиться, — сказала какая-то леди, и добавила, протягивая губы, не губы, прошу прощенья, а руку, конечно:
— Жена Париса. — Камергерша ответила также деловито:
— Жена Одиссея.
— Серьезно?
— Кроме шуток.
— Даже так?
— Естественно. — Ну, и так далее, без компромиссов:
— Ты спереди, а я сзади. Сонька поняла, что ее берут в клещи не просто так, а со всех четырех сторон: два полосатых полуэскадрона и Котовский. Плюс несмазанная телега, которую она мельком видела слева. Сейчас она исчезла.
— Но и это к лучшему, — сказала Сонька и рванула в эту дыру.
Поэтому снаряд Врангеля разорвался позади. — Жаль, что чуть раньше времени, а то попал бы как раз в саму Камергершу.
Врангель взял бинокль, и навел его на Ольгу.
— Нет, к счастию, скачет.
— Куда ты прешь, сволочь?! — рявкнула Щепка.
— На танк, — ответил Буди. — Нет, мне страшно, но приказ есть приказ — выполнять иво когда-то надо. И знаете почему? Потому что всё равно придется. Щепка обернулась к окружающему ее в тачанке отряду:
— Нет, вы слышали?
— Да, — ответил пулеметчик Вара.
— А что не так-то? — спросил Пархоменко, который сказал, что:
— В случае чего — могу и снайпером, только винтовки, жаль, нет.
— Будешь добивать в рукопашную, — ответила Щепка, — тем более для этого не надо никаких винтовок и другого снаряжения, кроме вот этого, — и она подала Пархоменко пакет, расписанный буквами на иностранном языке.
— Где взяла? — только и спросил герой.
— Здесь лежал под сиденьем.
— Вот это подарочек! — ахнул Вара, оглянувшись от ненаглядного пулемета, хотя и говорил до этого:
— Жаль, что не Люся, — ибо не мог произнести членораздельно слово:
— Льюис — любимый пулемет бельгийцев, которые любят побегать.