Апраксинцы
Шрифт:
— Не взыщите, чмъ богаты, тмъ и рады! сказали старшій Бирюковъ и Харламовъ и встали съ мста.
Примру ихъ послдовали вс гости и толпою отправились благодарить «за-хлбъ, за-соль».
Посл обда тотчасъ-же составились партіи въ преферансъ и горку. Надзиратель, дьяконъ и четыре почетные гостя сли за зеленое поле, сначала по маленькой, пятачекъ темная. Нмцы-конторщики, у которыхъ Харламовъ покупаетъ товары, сгруппировались и тоже составили преферанчикъ. Это нужные люди для хозяина, потому около нихъ то-и-дло хлопаютъ пробки вдовы Клико. Блюдечкинъ поминутно шныряетъ между
— Извините, Карла Иванычъ, не обидьтесь, вотъ и я какъ Павлю женить буду, такой-же пиръ задамъ. Ужъ и то, не обидьтесь, шубу въ пятьсотъ рублевъ сшилъ: пусть, думаю, женихается.
Въ этотъ разъ онъ еще чаще пересыпалъ свою рчь поговорками: «извините» и «не обидьтесь».
Въ ожиданіи танцевъ, покамсть въ зал уберутъ столы и полотеры натрутъ полъ, кавалеры собралися покурить.
Вотъ сидятъ два апраксинца. Это шикаріи какъ называютъ ихъ туземцы. У одного фракъ, не въ примръ прочимъ, на подкладк пунцоваго глясе, а другой въ голубомъ поджилетник. Думалъ-ли французъ Шикаръ, что далеко-далеко на свер, на Апраксиномъ имя его войдетъ въ употребленіе и на долго останется!
Прислушаемтесь къ ихъ разговору.
— Что ты третьяго дня не былъ въ маскарад? Я былъ.
— Полно врать-то! Неужто отче отпустилъ?
— Ха-ха-ха! Да, дожидайся, держи карманъ!.. Я, братъ, нынче и безъ спросу куда хочу, туда лечу: у меня такая механика подведена. Онъ часовъ въ одиннадцать завалился на боковую, а я по грязной лстниц, далъ тягу; молодца у дверей спать положилъ: какъ постучусь, такъ чтобы скорй отворилъ. Въ пять часовъ воротился, да чуть на него не наткнулся. Минутъ пять — и пропалъ-бы я: онъ ужъ былъ вставши и къ заутрени собирался.
— Расначилъ-бы [10] онъ тебя, ежели-бы увидалъ!
— Еще-бы!.. Ты съ кмъ первую кадриль танцуешь?
— Съ Черноносовой.
— Разв они здсь?
— Здсь, братъ… Муженекъ-то Михайло Иванычъ непремнно хотлъ ссть съ нею рядомъ; это, знаешь, изъ ревности, чтобъ никто съ ней не разговаривалъ, да ужъ шаферъ ему сказалъ: «Потрудитесь, говоритъ, Михайло Иванычъ, къ мужчинамъ ссть: здсь дамы сядутъ.» Весь обдъ на нее смотрлъ. Ужъ будетъ-же ей завтра гонка!
— А что?
— Да вдь онъ такой аспидъ, что хуже цпной собаки: двухъ женъ загрызъ, это третья.
— А вотъ и бабошникъ. Смотри, ужъ клюкнулъ; при отц за столомъ ничего не пилъ….
— Какой бабошникъ?
— Павля Блюдечкинъ. Его бабошникомъ зовутъ у насъ въ рынк. Отецъ думаетъ, что онъ еще ребенокъ, а у него одна штучка на вздержк [11] есть. Мн Сомилкова молодецъ сказывалъ: шляпку для ней къ рождеству у него купилъ. Вотъ теперь и гляди. А монахомъ прикидывается!
— Ну, господа, кто хочетъ прохладиться, пожалуйте! вскричалъ вбжавшій въ комнату шаферъ.
Въ рукахъ его были дв бутылки мадеры. Офиціантъ несъ сзади рюмки.
— Ну, начинайте, за мое здоровье!
Слова эти не были гласомъ вопіющаго въ пустын: его такъ и осадили со всхъ сторонъ.
— Что-жъ, братъ Ваня, выпьемъ! обратился одинъ изъ шикарей къ своему товарищу.
— Да неловко: сейчасъ танцовать будемъ; я ужъ и то за обдомъ пилъ. Лучше подъ конецъ вечера кернемъ.
— Да ну, не разговаривай, — за компанію! За компанію жидъ удавился и монахъ женился!
Противъ такихъ доводовъ товарищъ уже не противорчилъ.
— Ну давай! проговорилъ онъ и выпилъ рюмку.
Въ зал грянула музыка и танцоры принялись надвать перчатки. Балъ открылся польскимъ. Въ первой пар шли новобрачные, сзади шли Харламовъ и Бирюковъ съ женами; они такъ развеселились, что захотли пройтись подъ музыку. Сожительница Харламова долго было не соглашалась на это; не хотла на старости лтъ брать грхъ на душу, да мужъ стащилъ съ мста. Кончился польскій и раздался ритурнель кадрили. Звуки барабана и тромбона такъ и наводняли залу. Кавалеры пригласили дамъ и начали разстанавливаться. Фертикъ, съ которымъ мы познакомились еще до обда, подбжалъ къ двиц, ангажированной имъ, какъ мы видли, на почин и повелъ ее на другой конецъ залы. Маменька ея, какъ утка, переваливаясь съ ноги на ногу, поплелась за нею и сла сзади. Двиц очень непріятно, что тутъ сидитъ мать.
— Маменька, не сидите тутъ, уйдите! шепнула она ей.
— Полно, Пашенька, что я теб длаю! Я вдь не мшаю.
— Уйдите, маменька, прошу васъ; вы меня при кавалер просто съ ногъ сржете; у васъ завсегда поетъ въ живот, а теперь вы пообдали, такъ будетъ пть еще больше.
— Полно! что ты, дура, говоришь, безстыдница эдакая! обидлась мать и не ушла съ мста.
— Намъ начинать-съ, обратился къ двиц кавалеръ и подалъ ей руку.
Первая фигура кончилась.
— Вы съ жениховой или съ невстиной стороны? спросилъ кавалеръ посл нкотораго молчанія.
— Съ жениховой.
— А я такъ съ невстиной. Вы жениху сродни приходитесь?
— Нтъ-съ… мой папенька съ ихнимъ тятенькой дла имютъ.
— Хм!… Теперь еще прохладно, а ужо будетъ очень жарко. Намъ начинать-съ.
— Вы гд изволите на квартер стоять? обратился онъ къ ней посл третьей фигуры,
— Подъ Невскимъ.
— Врно вашъ папенька хлбомъ торгуютъ?
— Да-съ.
— Вы куда въ церковь ходите?
— А вамъ на что знать?
— Такъ-съ…
— Въ Смольный.
— Въ слдующее воскресенье я буду тамъ у обдни; вы гд стоите?
— Я бываю съ папенькой и маменькой.
— А какъ васъ зовутъ-съ?
— Не знаю… я позабыла.
— Что-же, скажите!
— Да право не знаю! — н двица улыбнулась первый разъ во все время разговора.
— Намъ начинать-съ.
Антрактъ между третьей и четвертой фигурой прошелъ въ молчаніи. Кавалеръ снова спросилъ, какъ ее зовутъ, но получивъ отвтъ «не знаю», замолчалъ и началъ глядть на люстру, какъ-бы ища тамъ вдохновенія для бальнаго разговора. Вдругъ дама его покраснла: ея чуткое ухо услыхало, что въ живот у маменьки начался концертъ. Какое-то подобіе флейты такъ и выдлывало трель, но вдругъ оборвалось и разразилось контробаснымъ воемъ. Къ счастію въ это время загремлъ барабанъ и кавалеръ былъ лишенъ возможности слышать окончаніе симфоніи.