Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
— Деньги, принесенныя мною въ приданое, сэръ… замтила леди Джорджъ.
— Вы пустили ихъ въ оборотъ за огромные проценты, перебилъ маркизъ суровымъ тономъ. Если Гигантъ умретъ, мужъ вашъ, какъ старшій въ род, сдлается наслдникомъ его титула, и ваши дти должны будутъ присвоить себ… вы понимаете? Между-тмъ, милостивыя государыни, вы можете гордиться везд, гд только представится къ этому удобный случай, но прошу васъ однажды навсегда, не заноситься слишкомъ высоко передо мной. Что же касается до характера мистриссъ Кроли, я не намренъ уимжать себя даже однимъ намекомъ, что эта невинная и совершенно непорочная женщина нуждается въ чьей бы то ни было защит. Благоволите принять ее ласково, радушно, какъ впрочемъ вы обязаны принимать всхъ особъ, которыхъ я представляю въ этотъ домъ… Этотъ домъ?
Здсь маркизъ захохоталъ, и сдлалъ энергическій жестъ.
— Кто хозяинъ этого дома? продолжалъ онъ: Fi donc! Этотъ храмъ
Этотъ энергическій аргументъ отстранялъ конечно вс дальнйшія возраженія, и бдныя леди должны были безпрекословно выполнить волю своего владыки. Леди Гигантъ взяла перо дрожащею рукою, и написала требуемое приглашеніе. Черезъ нсколько часовъ, она и свекровь ея, подавляемыя душевной скорбью, сли въ фамильную карету, и отправились на Курцонскую улвцу для личнаго врученія мистриссъ Кроли тхъ карточекъ, которыя, какъ мы видли, доставили невыразимое наслажденіе нашей героин.
Что тутъ удивительнаго? Были въ Лондон многія интересныя фамиліи, готовыя съ радостью пожертвовать своимъ годовымъ достояніемъ за высокую честь отъ такихъ великосвтскихъ леди. Мистриссъ Фредерикъ Буллокъ, напримръ, согласилась бы проползти на колняхъ отъ Майской ярмарки до Лондонской улицы, еслибъ леди Стейнъ и ледж Гигантъ захали къ ней въ Сити, и сказали: «пожалуйте къ намъ въ пятницу» не на одинъ изъ тхъ шумныхъ раутовъ и баловъ Гигантскаго дома, куда почти всякій здить, но на семейный обдъ въ избранномъ обществ великихъ особъ. Удостоиться такой чести, значитъ ршительно осчастливить себя на всю жизнь.
Какъ женщина строгихъ правилъ, невинная и прекрасная, леди Гигантъ занимала самое высокое мсто на Базар Житейской Суеты. Отличное уваженіе, съ какимъ лордъ Стейнъ обходился съ нею, приводили въ очарованіе всхъ, кто только былъ свидтелемъ его истинно-джентльменскаго поведенія, и самая строгая критика соглашалась, что онъ былъ великій лордъ въ полномъ смысл слова.
Великая битва наступила. Для успшнйшаго отраженія общаго врага, леди Гигантскаго дома призвали на помощь леди Барикрисъ. Карета леди Гигантъ отправилась за ея матерью на Гилль-Стритъ, такъ-какъ собственные экипажи леди Барикрисъ находились въ рукахъ заимодавцевъ, и поговаривали, будто эти неумолимые Израильтяне присвоили себ даже брильянты и гардеробъ миледи. Они завладли также замкомъ Барикрисъ, со всми его драгоцнными картинами, мебелью, великолпными произведеніями Вандика; картинами благороднаго Рейнольда и портретами Лоренса, которые, лтъ за тридцать передъ этимъ, считались драгоцннйшими произведеніями истинваго генія. Едныственная въ своемъ род «Танцующая Нимфа» Кановы была снята съ самой леди Барикрисъ въ эпоху ея цвтущей юности. Тогда она была блистательно-прекрасна, богата и славна, но время и заботы исказили вс черты ея безъ всякаго милосердія и пощады, такъ-что никто не угадалъ бы въ ней теперешнюю беззубую и лысую старуху, одтую слишкомъ скромно изъ остатковъ ея прежняго гардероба. Тотъ же художникъ, и тогда же, изобразилъ лорда Барикриса въ гвардейскомъ полковничьемъ мундир, съ обнаженной шпагой передъ фасадомъ замка Барикрисъ. Теперь онъ истасканный и худощавый старикашка въ скромномъ сюртук и въ парик `a la Brutus онъ слоняется по утрамъ около судейскихъ конторъ на Грэиннскомъ Сквер, и обдаетъ одиноко въ клубахъ.
Лордъ Барикрисъ не любилъ обдать у Стейна на Гигантскомъ Сквер. Въ молодости они были большими друзьями, и состязались на одной и той же дорог житейскаго базара суеты, Стейнъ удерживалъ за собою свой постъ, и былъ теперь гораздо славне, чмъ въ 1785 году, когда знали его подъ именемъ лорда Гиганта, но Барикрисъ не устоялъ: свихнувшись разъ навсегда, онъ полетлъ стремглавъ съ верхнихъ подмостковъ обанкрутился, разбился и погибъ. Онъ слишкомъ часто занималъ деньги у Стейна, чтобъ находить какое-нибудь удовольствіе въ его обществ на Гигантскомъ Сквер. Чувствуя особенный припадокъ неугомонной веселости, милордъ любилъ повременамъ спрашивать леди Гигантъ, отчего такъ рдко она видится съ своимъ отцомъ?
— Онъ ужь, если не ошибаюсь, не былъ здсь мсеца четыре, говорилъ лордъ Стейинъ. По вексельной книг мн всегда легко справиться; когда Барикрисъ навщалъ меня въ послдній разъ. Вы не можете представить, милостивыя государыни, какъ мн пріятно вести денежные счеты съ тестемъ моего сына.
Писатель настоящей исторіи не чувствуетъ особеннаго желанія распространяться о другихъ знаменнтыхъ особахъ, которыхъ мистриссъ Бекки имла счастіе встртить при первомъ своемъ появленіи въ обществ большаго свта. Былъ тутъ впрочемъ испанскій грандъ, Питерварадинъ, съ своей супругой. Красная леита Золотаго-Руна весьма эффектно обвивала его шею, и былъ онъ перетянутъ въ ниточку, какъ
Былъ тутъ еще мистеръ Джонъ Павелъ Джефферсонъ Джонсъ, почетный членъ американскаго посольства, и корреспондентъ одной нью-йорской газеты. Когда разговоръ нсколько пріостановился за столомъ, мистеръ Джонсъ, думая доставить удовольствіе леди Стейнъ, обратился къ ней съ вопросомъ: «Понравилась ли Бразилія его любезному другу, несравненному Джорджу Гиганту?» Онъ и Джорджъ познакомились въ Неапол, и вмст восходили на Везувій. Мистеръ Джонсъ представилъ полный и подробный отчетъ объ этомъ обд, напечатанный, черезъ нсколько времени, въ нью-йорской газет. Онъ обозначилъ имена и титулы всхъ гостей, и сдлалъ даже біографическій очеркъ главнйшихъ особъ. Онъ описалъ весьма краснорчиво всхъ дамъ, сидвшихъ за столомъ, и подмтилъ вс оттнки ихъ великолпнаго костюма. Лакеи, съ ихъ ливреями, также заняли приличное мсто въ его отчет. Онъ исчислилъ блюда, вина, вс украшенія буфета, и окончательно опредлилъ приблизительную цнность столоваго сервиза. По его соображеніямъ, на каждую особу израсходовано за столомъ отъ пятнадцати до восемнадцати долларовъ, никакъ не меньше. Впослдствіи мистеръ Джонсъ, основываясь на своихъ короткихъ сношеніяхъ съ Джорджемъ, завелъ постоянную привычку отправлять своихъ prot'eg'es на Гигантскій Скверъ, рекомендуя ихъ вниманію и покровительству лорда Стенна. На этотъ разъ онъ былъ очень сердитъ на молодаго Саутдауна, который съ непонятною дерзостью перебилъ ему дорогу, когда вс гости пошли въ столовую залу.
«Лишь-только», писалъ Джонъ къ своимъ американскимъ друзьямъ, «хотлъ я предложить свою руку прекраснйшей, блистательной, очаровательной и чрезвычайно умной мистриссъ Родонъ Кроли, какъ-вдругъ, не знаю, откуда взялся этотъ заносчивый патрицій, и подцпилъ мою Елену, не сказавъ ни слова въ извиненіе. Я принужденъ былъ занять мсто въ арріергард съ мужемъ этой дамы. Жирный толстякъ, Родонъ Кроли, составилъ свою каррьеру при Ватерлоо, гд повезло ему гораздо больше, чмъ его красноперъмь товарищамъ въ Новомъ-Орлеан.»
При вступленіи въ это джентльменское общество, полковникъ краснлъ какъ піонъ и былъ стыдливъ, какъ шестнадцатилтній мальчикъ, котораго привели въ двичій пансіонъ, гд училась его сестра. Было уже сказано, что честный Родонъ никогда не имлъ случая въ своей жизни привыкнуть къ обществу прекрасныхъ леди. Въ клуб съ джентльменами, или въ казармахъ за общимъ столомъ, онъ былъ какъ у себя дома: говорилъ безъ умолку о лошадяхъ, о собакахъ, держалъ заклады, здилъ верхомъ, курилъ и неустрашимо подвизался на бильярд съ отважными игроками. Былъ онъ правда на своемъ вку друженъ и съ прекраснымъ поломъ, но этому прошло ужь лтъ двадцать, и притомъ прекрасныя его пріятельницы принадлежали къ разряду тхъ не весьма блистательныхъ леди, съ которыми, какъ гласитъ извстная комедія, былъ въ свое время знакомъ молодой Марло, прежде чмъ образумила и остепенила его очаровательная миссъ Гардкассель. Времена слишкомъ переходчивы: ныньче ужь порядочный человкъ никакъ не дерзаетъ, въ хорошемъ обществ, заикнуться о той веселой компаніи, которую молодые люди посщаютъ въ казино и танцовальныхъ залахъ… Словомъ сказать, хотя полковнику Родону Кроли стукнуло уже ровно сорокъ-пять лтъ, но до сихъ поръ не встрчалъ онъ и полдюжины настоящихъ леди, за исключеніемъ, разумется, своей жены, этой истннной львицы въ джентльменскомъ кругу. Добрая леди Дженни сюда не идетъ въ разсчетъ. Полковникъ любилъ и уважалъ ее отъ всего сердца, но вс другія женщины ршительно пугали Родона Кроли. Впродолженіе своего перваго пребыванія въ Гигантскомъ дом, онъ хранилъ глубокомысленное молчаніе, и сообщилъ только одно совсмъ не интересное замчаніе относительно погоды. Бекки могла бы, безъ зазрнія совсти, оставить его дома, но приличія свта требовали, чтобъ мужъ, присутствіемъ своимъ, покровительствовалъ и защищалъ это робкое и слабое созданіе при первомъ его появленіи въ большомъ свт.
Лишь-только Ребекка переступила черезъ порогъ великолпнаго палаццо, лордъ Стейнъ, выступивъ впередъ, поклонился, взялъ ее за руку и представилъ супруг своей, леди Стейнъ, и ея прекраснымъ невсткамъ. Великосвтскія леди сдлали едва замтный реверансъ, и хозяйка подала руку новой гость, холодную и безжизненную, какъ мраморъ.
Ребекка, однакожь, поспшила взять эту руку съ благодарнымъ смиреніемъ, и при этомъ выполнила реверансъ съ такимъ чуднымъ искусствомъ, которое могло бы сдлать честь первому танцмейстеру въ мір. Затмъ, рекомендуясь миледи Стейнъ, она чистосердечно объявила, что великодушный лордъ Стейнъ былъ однимъ изъ первыхъ покровителей ея бднаго отца, и что, на этомъ основаніи, она, Бекки, научилась еще въ ранней молодости, почитать и уважать фамилію Стейнъ. Дло въ томъ, что лердъ Стейнъ купилъ однажды дв картины покойнаго Шарпа, и признательная спрота никогда не могла забыть этого великодушнаго благодянія.