Базар житейской суеты. Часть 3
Шрифт:
Мн, впрочемъ, нтъ надобности докладывать читателю, куда и на что лордъ Стейнъ израсходовалъ остальныя сотни фунтовъ, выигранныхъ имъ у одного значительнаго лица, Томъ Ифсъ знаетъ и разсказываетъ всмъ объ употребленіи каждаго шиллинга, выходившаго въ ту пору изъ кармана лорда Стейна.
Но кром этого столичнаго дома, были у маркиза еще замки и великолпные палаццо, разбросанные въ разныхъ частяхъ. Трехъ Соединенныхъ Королевствъ. Они описаны подробно во всхъ дорожникахъ, изданныхъ для любознательныхъ туристовъ. Вотъ имена ихъ: замокъ Стронгбау, окруженный лсомъ, на шаннонскомъ берегу; Гигантскій замокъ, въ Кармартеншир, гд Ричардъ ІІ взятъ былъ въ плнъ; Гигантскій Палаццо въ Йоркшир, гд, какъ мн разсказывали, было двсти серебряныхъ чайниковъ, подаваемыхъ къ завтраку гостямъ, и вс остальныя принадлежности чайнаго прибора были тоже изъ чистаго золота и серебра. Для каждаго гостя, сколько бы ихъ ни было, отводился въ палаццо особый нумеръ, снабженный всми принадлежностями. Гемпширскій замокъ лорда Стейна извстенъ подъ именемъ Тихаго Ручья. Тутъ была его ферма, и тутъ проводилъ онъ значительную часть
Леди Мери Церліонъ получила воспитаніе въ одномъ изъ парижскихъ монастырей. Дофина Марія-Антуанетта была ея крестной матерью. Въ эпоху цвтущей юности и красоты выдали ее замужъ, или, какъ носился тогда слухъ, продали ее лорду Гиганту, который въ ту пору выигралъ въ Париж огромныя суммы у брата этой леди на одномъ изъ банкетовъ Филиппа Орлеанскаго. Знаменитую дуэль лорда Гиганта съ графомъ де-ла-Маршъ, французскимъ мушкетеромъ, общая молва приписывала тогда притязаніямъ молодаго графа на сердце и руку прекрасной леди Мери Церліонъ. Де-ла-Маршъ былъ пажомъ и любимцемъ королевы. Леди Мери обвнчалась съ лордомъ Гигантомъ, когда несчастный графъ, раненный на дуэли, лежалъ въ постели. Посл свадьбы она отправилась съ мужемъ въ его лондонскій домъ на гигантскомъ Сквер, и нсколько времени играла блистательыую роль при двор принца Валлійскаго. Фоксъ предлагалъ, на торжественныхъ обдахъ, тосты за ея здоровье. Морисъ и Шериданъ прославляли ее въ своихъ псняхъ. Мальмесбери посвящалъ ей свои лучшіе мадригалы; Горацій Вальполь провозглашалъ ее красавицей; Девонширъ почти ревновалъ ее ко всмъ, но вс эти интриги и удовольствія блистательнаго общества скоро, повидимому, напугали прекрасную маркизу; произведя на свтъ двухъ сыновей, она вдругъ бросила большой свтъ, и похоронила себя въ набожномъ уединеніи. Ничего нтъ удивительнаго, если маркизъ Гигантъ, онъ же милордъ Стейнъ, любившій до безпамятства свтскія удовольствія и развлеченія, тщательно избгалъ съ той поры общества своей несчастной супруги, молчаливой, грустной, мечтательной и робкой.
Всми этими подробностями мы одолжены вышеупоминутому Тому Ифсу, котораго ввели мы въ эту исторію единственно потому, что онъ знаетъ всхъ великихъ людеи нашей столицы. Джентльменскія сплетни и тайны каждой фамиліи извстны ему наперечетъ. Дальнйшія подробности относительно миледи Стейнъ — врныя или неврныя, не знаю — состоятъ въ слдующемъ:
— Страшному униженію подвергалась эта женщина въ своемъ собственномъ дом, говорилъ Томъ Ифсъ. Лордъ Стейнъ заставлялъ ее сидть за столомъ съ такими женщинами, съ которыми я ни за какія блага не познакомилъ бы своей жены… то-есть, сказать по совсти, скоре я умру, чмъ введу въ ихъ общество мистриссъ Ифсъ. Вотъ вамъ имена этихъ женщинъ: леди Клекенбери, мистриссъ Чиппенчемъ, madame de la Cruchecass'ee жена французскаго секретаря, и многія другія, вс любовницы или фаворитки извстнйшихъ людей…
Не подлежитъ, однакожь, ни малйшему сомннію, что мистеръ Томъ Ифсъ, столько заботливый о репутаціи своей супруги, счелъ бы за величайшее счастіе получить приглашеніе на обдъ какой-нибудь изъ этихъ женщинъ.
— И думаете ли вы, продолжалъ Томъ Ифсъ, что маркиза Стейнъ подчинялась вол своего супруга безъ всякой основательной причины? Вдь эта женщина, какъ вамъ не безъизвстно, происходитъ отъ такой фамиліи, которая гордится своей породой не меньше какихъ-нибудь султановъ. Стейны передъ Камлотами то же, что ливрейные лакеи — ни больше, ни меньше, дождливые грибки, которые выростаютъ десятками тысячь на джентльменскомъ лугу. Еслибъ они еще происходили по прямой линіи отъ лорда Гиганта, ну, тогда другой вопросъ; но вдь они составляютъ собственно младшую и притомъ сомнительную отрасль Гигантскаго Дома… Итакъ, думаете ли вы, что маркиза Стейнъ, самая гордая и надменная изъ всхъ британскихъ леди, унижалась передъ своимъ мужемъ, такъ-себ, безъ достаточнаго повода? Фи! Нтъ, сэръ, есть тутъ и поводъ и причина, поводъ секретный, причина тайная. Исторія, видите ли, вотъ какая: аббатъ de-la-Marche, эмигрировавшій сюда во французскую революцію, былъ тотъ самый мушкетерскій полковникъ де-ла-Маршъ, съ которымъ Стейнъ сражался въ Париж передъ своей женитьбой. Онъ и маркиза встртились въ Лондон — вы понимаете? И вотъ посл того; какъ достопочтенный полковникъ погибъ въ Британіи, пораженный наповалъ пистолетомъ взбшеннаго мужа, миледи Стейнъ отказалась отъ всхъ обществъ, и предалась, такъ-сказать. созерцательному уединіенію. Каждое утро вы можете, если угодно,
Такимъ-образомъ, если мистеръ Ифсъ говорилъ правду, то очень вроятно, что миледи Стейнъ, несмотря на высоту своего положенія, подвергалась оскорбительному униженію и, при спокойной наружности, таила въ своемъ сердц глубокую печаль. Читатель! Если имя твое не записано въ Красной книг, ты можешь, вмст со мною, найти утшеніе въ той мысли, что есть на свт многое множество джентльменовъ высшаго полета, которые ведутъ горемычную жизнь. Блистательвый Дамоклъ сидитъ въ своемъ чертог на бархатномъ диван, обложенный атласными подушками, кушаетъ на золот и серебр; но какъ часто страшный мечь виситъ надъ его головою въ форм байлифа, наслдственной болзни или фамильной тайны, которая выглядываетъ дикими и свирпыми глазами изъ раззолоченныхъ шпалеръ, угрожая каждую минуту вырваться на волю и мгновенно уничтожить весь этотъ блескъ!
Что касается до меня собственно, возлюбленный читатель, я не имю ни малйшаго жаланія быть записаннымъ въ Красную книгу. Зачмъ и для чего? Пусть нтъ въ моей передней дюжины откормленныхъ лакеевъ, и гайдуки не сопровождаютъ мою смиренную клячу, когда я вызжаю къ своимъ пріятелямъ за городъ, зато аппетитъ у меня превосходный за пріятельскимъ столомъ, и отправляясь на сонъ грядущій, я увренъ, что никто не потревожитъ моего богатырскаго сна. Но милордъ Лукуллъ, старый холостякъ, страдаетъ безсонницей чуть-ли не всю свою жизнь, и не знаетъ онъ, что такое счастье на сей земл. Есть у него ближашій родственникъ, племянникъ, малый съ блистательными даровавіями, которой ждетъ не дождется вожделенной минуты, когда милордъ Лукуллъ протянетъ ноги. То-есть оно, собственно говоря, подъ именемъ Лукулла тутъ надобно разумть собирательное лицо извстнаго разряда, владющее, примромъ сказать, капиталомъ не меньше какъ въ двсти тысячь фунтовъ. По поводу этого пункта написалъ я весьма интересную диссертацію, которую, при благопріятныхъ обстоятельствахъ, было бы полезно сообщить читателямъ, но въ ожиданіи этихъ обстоятельствъ, всего полезне поставить нсколько десятковъ точекъ. . . . . . . . . . . . впрочемъ, если вы внимательно читали Шекспира, и хорошо помните его принца Галя, то вы прекрасно знаете, какой смыслъ тутъ надобно соединить съ каждой изъ этихъ точекъ. Лорды Гиганты увряютъ будто они происходятъ по прямой линіи отъ этого шекспировскаго героя; въ чемъ, разумется, нтъ и тни правды, какъ уврялъ меня Томъ Ифсъ. Я долженъ впрочемъ признаться, что всми этими и другими мыслями, остающимися для читателя подъ спудомъ, я одолженъ Тому Ифсу, который разоблачилъ передо мной цлую систему мистерію англійской жизни.
— На мой взглядъ, сэръ, говорилъ Томъ Ифсъ, у насъ въ Англіи, къ разстройству семейнаго благополучія всего боле содйствуетъ система майоратства. Благодаря этой систем, вы должны знать, сэръ, что старшій братъ у насъ, въ Англіи, смотритъ на младшихъ членовъ какъ на своихъ естественныхъ враговъ, которые лишаютъ его наличныхъ денегъ, принадлежащихъ ему по праву первородства. Я часто слыхалъ, какъ Георгъ Макъ-Туркъ; старшій братъ лорда Баязета, говорилъ, что, еслибъ отъ него зависли окончательныя распоряженія при вступленіи въ наслдство, онъ поступилъ бы въ этомъ случа по примру султановъ или шаховъ, которые, какъ всему свту извстно, не знаютъ никакихъ церемоній со своими младшими братьями. И поврьте мн, почтемннйшій, вс наши милорды сформированы на одинъ покрой. Каждый изъ нихъ, боле или мене, Турокъ въ своемъ сердц. Они знаютъ свтъ, какъ свои пять пальцевъ.
Въ эту минуту прошелъ мимо насъ какой-то великій человкъ. Томъ Ифсъ нечаянно уронилъ свою шляпу и опрометью бросился впередъ, чтобъ улыбнуться и засвидтельствовать глубокое почтеніе великому человку; это служило нагляднымъ доказательствомъ, что и онъ, Томъ Ифсъ, недурно знаетъ свтъ и отношенія людскія. И откладывая въ безопасное мсто каждый шиллингъ отъ своихъ доходовъ. Томъ не питаетъ никакой ненависти къ своимъ племянницамъ. Съ великими людьми онъ стоитъ тоже на деликатной ног, и все его честолюбіе ограничивается весьма извинительнымъ желаніемъ позавтракать или пообдать съ ними.
Между маркизой Стейнъ и материнскимъ ея чувствомъ стояла несокрушимая баррьера, поставленная различіемъ вроисповданій. Самая любовь, которую она чувствовала къ дтямъ, только усиливала и раздражала нравственную борьбу и робость этой несчастной леди. Она не могла перевести своихъ дтей въ ту сферу, вн которой, по ея убжденію, не было спасенія. Ея мужъ былъ, повидимому, довольно равнодушенъ къ этому пункту. Когда сыновья были еще молоды, лордъ Стейнъ, великій казуистъ и любитель ученыхъ диспутовъ, иногда по вечерамъ сводилъ достопочтеннаго мистера Треля, наставника своихъ дтей и патера Моля, духовника своей жены, и съ удовольствіемъ сдушалъ ихъ ученую бесду.
— Такъ, Латимеръ! Хорошо сказано, Лойола! поперемнно кричалъ лордъ.
Онъ общалъ выхлопотать епископское мста патеру Молю, если тотъ откажется отъ своихъ мнній, и перейдетъ къ англиканской церкви; и въ то же время онъ вызвался употребить все свое вліяніе, чтобы достать кардинальскую шапку достопочтенному Трелю, если тотъ сдлается ренегатомъ въ пользу папы. Оба теолога, однакожь, остались при своихъ мнніяхъ. Нжная мать надялась долгое время, что, по крайней мр, младшій и любимый ея сынъ сойдется съ нею въ задушевныхъ врованіяхъ, но не суждено было сбыться этой надежд, и обманутая леди была потомъ убждена, что судьба наказываетъ ее за этотъ несчастпый бракъ, заключенный не по влеченію сердца.