Базар житейской суеты. Часть 4
Шрифт:
— Гмъ! промычалъ капитанъ Макмурдо. «Чортъ бы побралъ всхъ этихъ адвокатовъ, подумалъ онъ, говорятъ какъ трещетки, а дла ни на шагъ».
Мистеръ Венгемъ взялъ стулъ, котораго ему не предлагали, вынулъ изъ кармана газетный листокъ, и продолжалъ.
— Вы уже, конечно, прочли, полковникъ, это пріятнйшее извстіе въ сегоднишнихъ газетахъ? Правительство пріобрло безцннаго слугу, а вы — превосходнйшее мсто. Тутъ нечего и сомнваться, что вы съ удовольствіемъ пріймете на себя эту должность. Три тысячи фунтовъ жалованья, прекрасный климатъ, отличный губернаторскій домъ, и вся колонія въ вашихъ рукахъ. Поздравляю васъ отъ всего сердца. Вы, конечно, догадываетесь, господа, кому почтенный другъ мой одолженъ этимъ мстомъ?
— Ведите меня на вислицу, если я тутъ понимаю что-нибудь, проговорилъ капитанъ.
Мистеръ
— А дло между-тмъ чрезвычайно понятное, продолжалъ Венгемъ, Великодушнйшій и добрйшій изъ людей, превосходнйшій другъ мой, маркизъ Стейнъ, ходатайствовалъ за почтеннаго моего друга, мистера Кроли, и его-то ходатайству…
— Я не приму этого мста, проревлъ Родонъ.
— Ахъ, полковникъ, вы, я вижу, находитесь въ раздражительномъ состояніи духа, спокойно возразилъ мистеръ Венгемъ, — вы сердитесь, почтеннйшій, и негодуете на благороднйшаго изъ людей.
— Еще бы!
— А за что? позвольте васъ спросить именемъ человческой справедливосій и здраваго смысла. За что?
— За что?! вскричалъ отуманенный Родонъ.
— Какъ за что? проговорилъ капитанъ, ударивъ объ полъ своею палкой.
— Вы удивляетесь, госнода, продолжалъ мистеръ Венгемъ съ пріятншпей улыбкой, — удивляюсь и я, смотря на непосгижимое ваше предубжденіе къ превосходнйшему моему другу. Будьте хладнокровне, полковникъ, и разберите это дло какъ свтскій джентльменъ, или просто, какъ честный человкъ; въ такомъ случа вы сейчасъ увидите, что сами виноваты кругомъ. Возвращаетесь вы домой… изъ путешествія, и находите… ну, что вы находите? Милордъ Стейнъ ужинаетъ въ вашемъ дом на Курцонской улиц вмст съ мистриссъ Кроли. Что тутъ страннаго и необыкновеннаго? Разв прежде этого никогда не было? Разв вы не заставали его больше сотни разъ въ обществ вашей супруги? Какъ джентльменъ и честный человкъ (здсь мистеръ Венгемъ, какъ парламентскій ораторъ, приложилъ свою руку къ жилетяому карману), я объявляю торжественно, что ваши подозрвія чудовищно-неосновательны, нелпы, и вы наносите самое чувствительное оскорбленіе какъ этому великодушнйшему нобльмену, истинному вашему благодтелю и патрону, такъ и этой неввнной, безпорочной леди, заслуживающей полнаго вашего уваженія и любви.
— Стало-быть вы полагаете, что Кроли введенъ былъ въ заблужденіе? сказалъ мистеръ Макмурдо,
— Не полагаю, а совершенно увренъ въ этомъ, отвчалъ мистеръ Венгемъ съ великой энергіей. Я убжденъ, что мистриссъ Кроли невинна точно такъ же, какъ моя жена, мистриссъ Венгемъ. Ослпленный адскою ревностію и выведенный изъ себя, почтенный другъ мой поразилъ оскорбительнымъ ударомъ слабаго старца, убленнаго сдымт волосами, но и собственную свою супругу — перлъ добродтелей женскихъ, красу и честь его дома — разбялъ въ дребезги будущугю репутацію своего сына и затмилъ, въ нкоторомъ смысл, блистательную перспективу своей жизни.
— Вотъ что случилось, милостивые государи, продолжалъ мистеръ Венгемъ съ великою торжественностію. Сегодня утромъ присылаетъ за мною лордъ Стейнъ, прихожу, и нахожу его въ самомъ плачевномъ состояніи!.. Вы понимаете, полковникъ, въ какомъ положеніи долженъ находиться слабый старикъ посл борьбы съ такимъ гигантомъ, какъ вы, милостивый государь… Да, въ глаза скажу, вы жестоко, сэръ, воспользовались своимъ физическимъ преимуществомъ надъ слабостію старика. Не одно только тлесное страданіе сокрушаетъ въ настоящую минуту великодушнаго моего друга, нтъ; душа его растерзана, сердце обливается кровью. Человкъ обремененный, такъ сказать, заваленный, загруженный его благодяніями; джентльменъ, имъ уважаемый, любимый, защищаемый и покровительствуемый — этотъ самый джентльменъ, милостивые государи, поступилъ съ нимъ оскорбительно, жестоко, безчеловчно…. И чмъ, какъ не безпредльнымъ великодушіемъ лорда Стейна, объясните вы это самое назначеніе, о которомъ публикуютъ ныншнія газеты? Да, милордъ былъ истинно въ плачевномъ состояніи, когда я сегодня поутру явился на его призывъ; такъ же какъ и вы, милостивый государь, онъ сгаралъ желаніемъ кровію смыть обяду; нанесенную ему, и возстановить оскорбленное достоинство его возраста и сана. Вамъ извстны, конечно, доказательства его неустрашимости, полковникъ Кроли?
— Лордъ Стейнъ не трусъ: это вс знаютъ, отвчалъ полковникъ.
— Первымъ его приказаніемъ было: написать вызовъ и отправить его къ полковнику Кроли. «Одинъ изъ насъ», сказалъ онъ, «не переживетъ этой обиды».
— Наконецъ-то вы добрались до дла, мистеръ Венгемъ, сказалъ полковникъ, кивнувъ головой.
— Я употребилъ съ своей стороны вс зависящія отъ меня средства, чтобъ успокоить лорда Стейна. Великій Боже! воскликнулъ я, какъ это жаль, сэръ, что мистриссъ Венгемъ и я не могли воспользоваться приглашеніемъ мистриссъ Кроли на ея ужинъ!
— Она просила васъ ужинать? сказалъ капитанъ Макмурдо.
— Посл оперы. Вотъ ея записка… позвольте… да… нтъ, это другая бумага… я полагалъ, что она со мной; ну, да это все равно: увряю васъ честнымъ словомъ джентльмена въ дйствительности факта. Еслибы пошли — головная боль мистриссъ Венгемъ помшала этому визиту; она страдаетъ очень часто, особенно въ весеннее время — такъ, еслибы мы пришли, говорю я, и вы застали насъ по возвращеніи домой, не было бы тогда никакой ссоры, никакихъ обидъ, никакихъ подозрній. А теперь? Боже мой, какія страшныя послдствія отъ такой ничтожной причины! изъ-за мигрени моей жены подвергается опасности жизнь двухъ честнйшихъ, благороднйшихъ людей, и погружаются въ глубокую печаль дв древнйшія и знатнйшія фамиліи во всей Англіи!
Макмурдо посмотрлъ на своего пріятеля съ видомъ человка, поставленнаго въ совершенный тупикъ. Родонъ скрежеталъ зубами при мысли, что жертва ускользаетъ изъ его рукъ. Онъ не врилъ ни одному слову во всей этой исторіи, и, однакожь, какъ прикажете опровергать ее?
Между-тмъ рчь мистера Венгема продолжала изливаться быстрйшимъ потокомъ, къ чести ораторскаго таланта, неоднократно обнаруженнаго имъ въ засданіяхъ Верхняго Парламента.
— Больше часу просидлъ я у постели страждущаго старца, и всми силами убждалъ его, уговаривалъ, умолялъ, отказаться отъ намренія посылать къ вамъ этотъ роковой вызовъ. Я объяснилъ и доказалъ, что обстоятельства, въ самомъ дл, могли показаться довольно подозрительными съ перваго взгляда. Я признался, что многіе, на вашемъ мст, были бы введены въ это роковое заблужденіе, и старался доказать, что человкъ, одержимый припадками ревности, дйствуетъ какъ помшанный; его, даже въ юридическомъ смысл, должно считать не иначе, какъ съумасшедшимъ. Дуэль между вами была бы въ высшей степепи непріятною для всхъ сторонъ, и притомъ вы, лордъ Стейнъ, не имете никакого права рисковать своей жизнью въ такія преклонныя лта, когда, можно сказать, дни ваши сочтены, и каждая минута ваша драгоцнна для отечесгва. Что скажетъ милордъ Бумбумбумъ? Что станутъ говорить въ большомъ свт? Не хорошо, очень не хорошо. Пусть вы невинны, но все же безразсудная толпа наброситъ невыгодную тнь на вашу незапятнанную репутацію. Таковы ужь ныньче времена, и таковы нравы. И вотъ такимъ-то способомъ, миломтивые государи, мн удалось, наконецъ, уговорить его не посылать этого бдственнаго вызова.
— Не врю я ни одному слову во всей этой басн, сказалъ Родонъ, выведенный наконецъ изъ себя. Все это чистйшая ложь, и вы, мистеръ Венгемъ, первый въ ней соучастникъ. Если онъ не вызываетъ, можете его уврить, что вызовъ этотъ послдуетъ отъ меня.
Мистеръ Венгемъ поблднлъ смертельно при этомъ неожиданномъ оборот дла, и пугливо посмотрлъ на дверь.
Но тутъ, къ счастью, явился на выручку самъ капитанъ Макмурдо. Этотъ джентльменъ гнвно поднялся съ своего мста, и безъ церемоніи сказалъ полковнику Родону, чтобы онъ прикусилъ себ языкъ,
— Ты поручилъ мн это дло, и, стало-быть, твоя обязанность — слушаться меня, а не распоряжаться, какъ теб вздумается. Ты не имешь никакого права обижать моего почтеннаго друга, и вы, мистеръ Венгемъ, можете, если вамъ угодно, потребовать отъ него удовлетворенія. Что жь касается до вызова лорду Стейну, то ужь, прошу извинить: посылай съ нимъ кого хочешь, а я не пойду. Ищи себ другаго секунданта. Чортъ побери совсмъ: мы отколотили, съ нами объясняются, и мы еще ломаемся! Это изъ рукъ вонъ. Если милордъ соглашается сидть смирно, не шевелись и ты. А что касается до этого дла… относительно мистриссъ Кроли, объявляю теб, дружище, я совершенію согласенъ съ мистеромъ Венгемомъ, что она чиста и непорочна, какъ голубица. Ты вспылилъ безъ всякаго повода, и не доказалъ ничего. Наконецъ, другъ ты мой любезный, надобно быть совершеннымъ глупцомъ, чтобы не принять этого мста, которое теб предлагаютъ. Нечего отказываться отъ счастья, если оно само въ ротъ лзетъ.