Белокурая гейша
Шрифт:
Марико представляла, какие звуки они должны были бы издавать, исследуя тела друг друга, точно набегающие на берег волны, а момент абсолютного торжества наслаждения для гайджина был бы подобен белой пене. Женский морской аромат Кэтлин смешивался бы с его терпким мужским запахом.
Марико была довольна собой и тем, что она поспособствовала гайджину заняться любовью с ее подругой. Любопытно, но девушка испытала огромное облегчение, принимая во внимание, что она с самого начала спланировала подобное свидание, стоило ей лишь увидеть прекрасного Кантрелла-сан и осознать, что Кэтлин
Она глубоко вздохнула. Мгновения радости ее омрачала мысль о том, что она могла и заблуждаться. Что, если Кэтлин в самом деле сбежала с прекрасным гайджином? Что тогда будет? Нет, она не могла поверить, что подруга позволит барону обрушить свой гнев на чайный дом и убить всех его обитателей во имя принца Киры.
Марико принудила себя снова сосредоточить внимание на Юки, все еще бормотавшей себе под нос ругательства в адрес белокурой гайджин, которая, по ее мнению, была ничуть не лучше проститутки самого низшего класса.
Марико ничего больше не сказала Юки, когда та вихрем метнулась прочь из комнаты, волоча по татами длинные рукава кимоно, так спешила она передать окасан свиток с новостью о том, что барон прибудет раньше запланированного.
Расстроенная и встревоженная, не знающая, что предпринять, Марико стала наигрывать мелодию на лютне. Она повторяла одни и те же три пронзительных аккорда до тех пор, пока эта монотонность не всколыхнула в ее душе отчаяние, сковавшее ее тело. Безысходность, какая же безысходность кругом. На Марико одновременно нахлынуло слишком много сомнений и ощущений, среди которых доминировали страх и беспокойство. Кровь ее стыла в жилах, а мысли трепетали на границе реальности и вымысла.
Что же ей делать? Кэтлин так и не появилась, а все уже было готово для церемонии становления сестрами. Также Марико тревожило то, что окасан не позволила ей, как то предписывала традиция, проконсультироваться с календарем предсказания судеб, чтобы узнать, сулит ли этот день счастье. Симойё прибегла к искусству, не говоря ничего, сказать все. Для Марико ее отказ означал лишь одно: этот день не сулит счастья, которого она так жаждет.
И что теперь с этим делать? Ничего. Ожидается, что Кэтлин присоединится к ней на церемонии девятикратного обмена сакэ, чтобы скрепить их сестринские узы. Разочаровать Кэтлин было бы еще большим оскорблением, поэтому Марико занялась приготовлениями: повесила свиток, раздвинула ширму, достала красные лакированные неглубокие чашки и заполнила их сакэ, подогретым и успокаивающим.
После чего облачилась в традиционное черное кимоно и, так как она отказалась от профессиональной укладки волос в традиционную прическу, памятуя о том, что время быстротечно, как облака на рассвете, сама привела свои волосы в порядок с помощью специальной помады. Она выпрямила свои длинные, до талии, волосы щипцами и уложила их завитками на макушке, скрепив прическу серебряными шпильками. Итак, Марико подготовилась к церемонии становления сестрами. Хотя она и не была старшей майко, окасан даровала им такую милость. Почему? Не из-за того ли, что Кэтлин была
Или оттого, что жизнь ее находилась в опасности?
Смятение Марико подпитывалось пугающим известием о том, что барон прибудет раньше, чем ожидалось. Несмотря на обстоятельства, девушке казалось, что церемония была близка, как никогда, хотя ее нежелание целиком ввериться милости богов и противоречило кодексу гейш. Она первая это признала.
Что же произвело в ней подобные изменения? Ответ был ей известен. То было связано с Кэтлин и вендеттой принца, знание, хранимое Марико глубоко в сердце. Вне зависимости от того, что произойдет сегодня ночью и во что окасан заставит их поверить, жизнь в чайном доме никогда уже не будет прежней.
Именно поэтому Марико и стала претворять в жизнь свой план, согласно которому Кэтлин получала предназначенное ей судьбой, чего никогда бы не случилось, если бы этот маниакальный барон похитил ее девственность. Отправить Кантрелла-сан в баню было лишь первой частью плана. Если он и в самом деле любит Кэтлин так, как она считает, то ее будущей сестре-гейше может потребоваться от Марико то, что она может отдать лишь однажды. Девушка осознавала, что план ее рискован, но тело ее омывало теплое ощущение безопасности, умиротворяющая дрожь. Ее сестринский дар Кэтлин станет крайним выражением покорности долгу.
Марико продолжала перебирать струны лютни, напевая слова старинной баллады: «Гейша подобна лютне. Заставь три ее струны вибрировать, и она получит наслаждение от исполняемой тобой музыки». Девушка повторяла этот мотив снова и снова и внимательно прислушивалась, не раздастся ли в коридоре стук сандалий по полу.
В чайном доме царила тишина. Всем было известно о крайней важности предстоящей ночи, поэтому нынешним вечером другие гейши развлекали лишь высокопоставленных клиентов. В комнатах витал аромат масла камелий, розовых лепестков и жасмина - и сильный запах секса.
Окасан находилась в своей комнате (ранее Марико лично в этом убедилась, подняв бумажную шторку на смотровом окошке и заглянув внутрь), занимаясь приготовлениями к предстоящему вечеру и наслаждаясь радостями Харигата. Она пронзала себя похожим на гриб пестиком до тех пор, пока не получила полного удовлетворения.
Маленькая майко знала, что то было деяние одинокой женщины, которая отчаянно стремилась к любимому мужчине, но понимала при этом, что никогда больше не услышит звук его голоса, не почувствует тепло его прикосновений.
Струна на лютне Марико лопнула.
Девушка прекратила игру, уколов себе палец и испытывая еще более сильный укол в сердце. Лопнувшая струна лютни сулила неудачу. Посасывая палец, она снова принялась вглядываться через бамбуковую шторку. С ее красных губ сорвался громкий вздох. Несчастья в Чайном доме Оглядывающегося дерева сегодня не случится. Боги одарили их своей улыбкой.
За стволом ивы, чьи ветви были лишены листьев, четко угадывалась женская фигура, которая оглядывалась на кого-то, скрытого из поля зрения Марико. Для маленькой майко то был самый желанный и трогательный вид гейши, оглядывающейся на своего возлюбленного.