Белокурая гейша
Шрифт:
Рид вдохнул окружающие его запахи, сильные, но вовсе не неприятные. Благоухающий аромат апельсинов, жасмина и специй. Страсти. Вожделения. Влажное тепло разлилось по его жилам, переполнив чувства, всколыхнув желания. Ридом овладело безрассудство, которое могло направить его лишь по одной дороге.
Он пойдет и заберет Кэтлин из чайного дома.
Сейчас же.
И планы его не изменит то обстоятельство, что за ним могут следовать люди барона. Он не просил, чтобы его затянуло в эту загадочную интригу со своим сводом правил, но Кэтлин теперь стала
Где-то в глубине его существа раздался глубокий стон, будто бы интуиция подсказывала ему, что если он не заберет Кэтлин из Чайного дома Оглядывающегося дерева сегодня ночью, то никогда больше ее не увидит.
Часть четвертая
Сердце гейши
Он просил меня прийти к нему. Обнаженной.
Я так и сделала, явилась, прикрывая руками груди.
Я сказала ему, что многие мужчины могут насладиться
моим телом, Но сердце гейша отдает раз и навсегда.
Глава 15
Незадолго до наступления сумерек барон Тонда-сама вошел в Чайный дом Оглядывающегося дерева через парадную раздвижную дверь, поправляя свои мечи - короткий и длинный, - висящие в тесном соседстве с его пульсирующим пенисом, и удаляя серебряной зубочисткой застрявшие между зубами зернышки риса. Сбросив сандалии, он поспешил подняться по крутой лестнице на второй этаж в поисках маленькой уютной комнатки, приготовленной для церемонии дефлорации. Втянув носом воздух, он улыбнулся. Атмосфера вокруг была пропитана запахом женского возбуждения, и это его ничуть не удивляло. Разве само название лишения невинности - мизуагэ– не означает «разгрузка партии рыбы»?
Я не убью девчонку сразу же. Прежде чем забрать ее жизнь, я трахну ее и получу наслаждение. Хотя она для меня не более важна, чем подхваченный четырьмя ветрами цветок вишни, аромат ее женского естества останется со мной и станет питать мои сны.
Симойё, нервная и раскрасневшаяся, точно это она была юной майко, стоящей на пороге первой ночи дефлорации, поспешно поднялась по ступеням вслед за гостем. Они встретились на верхней площадке и воззрились друг на друга.
– Вы прибыли раньше назначенного времени, барон Тонда-сама, - произнесла женщина, низко кланяясь. Она запыхалась и прижимала руки к груди.
– Разве вы не получили мое послание?
– Да.
– И подарки?
– Да.
– Хорошо. Эти дары являются дополнением к оговоренной цене и призваны сгладить неудобства, причиненные моим ранним приездом.
– Слова его не предполагали возражений, если бы окасан осмелилась пойти на такой глупый шаг и высказала их.
– Благодарю вас, барон Тонда-сама, - отозвалась она,
– Уплаченная вами цена цветка была внесена в приходную книгу.
Барон заворчал, затем спросил:
– Девушка готова?
– Все, как вы пожелали, милорд, - ответила Симойё, глядя в пол.
Он ухмыльнулся:
– Сообщите ей, что я прибыл и пальцы мои покалывает от желания раздвинуть ее малиновые уста, а потом оставьте нас. Сегодня вечером ваши услуги мне не понадобятся.
Барон ждал.
Женщина снова поклонилась, но не сдвинулась с места.
Он зарычал.
Но она продолжала стоять как вкопанная.
– Я не хочу оскорбить вас, барон Тонда-сама, но… - Симойё колебалась, в голосе ее слышалась нервозность, будто бы она висела под потолком, подобно пауку на тонкой шелковой ниточке.
– Наша традиция такова, что я должна оставаться за ширмой, своим присутствием давая девушке понять, что она не одинока.
– Ваши традиции разрушают гармонию.
– Не понимаю.
– Вы хотите, чтобы я позволил вам наблюдать за моими действиями? Почему? Уж не считаете ли вы меня шарлатаном, человеком, не способным воспользоваться своим орудием наслаждения?
Симойё покачала головой и с улыбкой заверила:
– От Гиона и до Камишичикен ходят слухи, что барон Тонда-сама - великолепный любовник.
– Так и есть, - ворчливо согласился он.
– Я известен тем, что за одну ночь имел многих женщин, не прибегая к помощи снадобий и не надевая на пенис эрекционное кольцо.
– Тогда вы поймете, как важно для вашего же собственного удовольствия, барон Тонда-сама, чтобы я находилась поблизости на случай, если понадоблюсь вам…
– Что?
– Возможно, вы чрезмерно возбудитесь, пробуя пальцами влагалище майко, и пожелаете немедленного орального облегчения.
– Она снова поклонилась, на этот раз ниже.
– Я к вашим услугам.
– Вы, Симойё-сан?
– Говорят, что у юных девственниц лоно влажное, а рот сухой, а вот у старых гейш все наоборот.
Барон рассмеялся, удивленный ее кокетливым искрящимся взглядом. Прекрасная владелица чайного дома относилась к тем женщинам, кого он называл «сушеной рыбой», то есть сексуально разочарованным.
Барон задумался. Он не испытывал отвращения к ее предложению взять его нефритовый стержень в рот и сосать в изысканном ритме. Он вообразил, как кончики ее пальцев ласкают его мошонку, а губы засасывают, засасывают глубже в рот, пока он не заполнится его огненной спермой, которая потечет по ее подбородку, точно соленые слезы.
Обрадованный такой перспективой, барон почесал живот. Эта ночь обещала свершить волю богов, стать ночью признаний и исполнения эротических фантазий, ночью, когда, закрыв одну дверь, тут же открываешь другую.
– Конечно, оставайтесь за ширмой. Не сомневаюсь, что до окончания вечера я почувствую потребность прибегнуть к вашим услугам.
Симойё отвесила ему низкий поклон:
– Благодарю вас, барон Тонда-сама. Я немедленно отправлю к вам девушку.
Ворча, барон проследовал за окасан в комнату. На пороге она замешкалась и произнесла на прощание: