Блестящая будущность
Шрифт:
— Я не былъ вполн увренъ, сэръ, но думалъ, что это вы. Вотъ записка, сэръ. Посыльный, который ее принесъ, проситъ васъ покорнйше прочитать ее при свт моего фонаря.
Очень удивленный этой просьбой, я взялъ записку. Она была адресована Филиппу Пипъ, Эсквайру, и подъ адресомъ стояли слова: «Пожалуйста, прочитайте это здсь». Я распечаталъ записку, привратникъ поднесъ мн свой фонарь, и я прочиталъ слова, написанныя почеркомъ Уэммика:
«Не ходите домой».
ГЛАВА XI
Прочитавъ эти слова, я повернулся спиной къ воротамъ и прошелъ въ сосднюю улицу; тамъ я нанявъ запоздалаго извозчика веллъ ему везти себя въ знакомую гостиницу. Я зналъ, что тамъ можно во всякій часъ ночи получить комнату. Какую мучительную ночь провелъ я! Какую тревожную, мрачную, долгую! Какія бы ночныя бредни и ночные шумы не тревожили меня, они не могли отвлечь меня отъ знаменательныхъ словъ: «не ходите домой». Незадолго передъ тмъ я прочиталъ въ газетахъ, что какой-то неизвстный джентльменъ прибылъ ночью въ этотъ самый меблиреванный домъ и легъ спать, и затмъ покончилъ съ собой, такъ что утромъ его нашли мертвымъ. Мн пришло въ голову, что, вроятно, это случилось въ той комнат, которую занималъ я, и, вставъ съ постели, я сталъ осматривать, нтъ ли въ ней слдовъ крови; затмъ отворилъ дверь въ коридоръ, чтобы успокоить себя видомъ отдаленной свчи, около которой, я зналъ, дремлетъ коридорный.
Вопросы о томъ, почему мн не надо было итти домой, и что длаетъ Провисъ, у себя ли онъ и въ безопасности, — вс эти вопросы волновали мой умъ такъ, что я не могъ думать ни о чемъ другомъ. Даже когда я вспоминалъ объ Эстелл и о томъ, какъ мы простились съ ней сегодня навсегда, и о подробностяхъ нашего прощанія, ея взгляды и слова, и движеніе ея пальцевъ, когда она вязала, — даже и тогда у меня не выходили изъ ума слова: «не ходите домой». Когда я наконецъ задремалъ отъ крайняго истощенія ума и тла, я продолжалъ мысленно склонять безконечный глаголъ: не ходи домой, пусть онъ не идетъ домой, не ходите домой, пусть они не идутъ домой. Или: я не могу, не смю, не долженъ итти домой и т. д, пока я наконецъ не почувствовалъ, что у меня въ голов мутится, и черезъ силу заставилъ себя проснуться.
Я ршилъ пойти къ Уэммику на домъ въ его замокъ, такъ какъ только тамъ могъ узнать отъ него, въ чемъ дло, а не въ его конторской обстановк.
— Ага! м-ръ Пипъ! — сказалъ Уэммикъ, завидя меня. — Вы, значитъ, вернулись?
— Да, — отвчалъ я, — но домой не ходилъ.
— Прекрасно, — сказалъ онъ, потирая руки. — Я оставилъ по записк у всхъ воротъ на всякій случай. Вы черезъ какія ворота проходили?
Я сказалъ ему.
— Я обойду днемъ вс другія и уничтожу записки, — сказалъ Уэммикъ:- хорошее правило никогда не оставлять никакихъ документовъ, потому нельзя знать, какое изъ нихъ сдлаютъ употребленіе. Я позволю себ обезпокоить васъ просьбой: не будете ли вы такъ-добры зажарить эту сосиску для престарлаго родителя!
Я отвчалъ, что съ удовольствіемъ.
— Тогда вы можете итти по своимъ дламъ, Мери-Анна, — сказалъ Уэммшсъ двочк-служанк:- и мы такимъ образомъ останемся вдвоемъ, не правда ли, м-ръ Пипъ? — прибавилъ онъ, подмигивая мн, когда она исчезла.
Я поблагодарилъ его за дружбу и осторожность, и мы продолжали бесдовать вполголоса въ то время, какъ я поджаривалъ сосиску для престарлаго родителя, а онъ жарилъ ему гренки.
— Ну, м-ръ Пипъ, вы знаете, что мы хорошо понимаемъ другъ друга. Мы теперь бесдуемъ, какъ частные люди о нашихъ личныхъ длахъ, а передъ тмъ мы вошли въ тайную сдлку.
Я отъ души сказалъ «да». Я былъ такъ нервенъ, что поджегъ сосиску престарлаго родителя и долженъ былъ задуть пламя.
— Вчера утромъ, — сказалъ Уэммикъ, — я случайно слышалъ въ одномъ мст, куда разъ водилъ васъ — намъ лучше избгать называть имена…
— Конечно, — согласился я, — продолжайте.
— Я услышалъ тамъ случайно вчера утромъ, — продолжалъ Уэммикъ, что нкоторое лицо, не чуждое колоніальныхъ предпріятій и не лишенное движимаго имущества, — я не знаю, какъ оно велико въ дйствительности, — мы не будемъ называть это лицо…
— Не будемъ, — отвчалъ я.
— …обратило на себя вниманіе въ такой стран, куда много людей здитъ не совсмъ по своему желанію и до нкоторой степени на казенный счетъ…
Всматриваясь въ его лицо, я опять запалилъ сосиску престарлаго родителя, что отвлекло и мое вниманіе, и вниманіе Уэммика отъ разсказа; я извинился.
— …исчезнувъ изъ того мста безслдно. Благодаря такому исчезновенію, — продолжалъ Уэммикъ, — возникли разныя предположенія и догадки. Я также слышалъ, что за вами и за вашей квартирой, въ Темпл, слдили и можетъ быть до сихъ поръ слдятъ.
— Кто? — спросилъ я.
— Этого я не могу сказать, потому что это, можетъ быть, связано съ нкоторой отвтственностью, — уклончиво отвчалъ Уэммикъ.
— Не слыхали ли вы про человка очень дурной репутаціи, котораго зовутъ Компейсонъ?
Уэммикъ отвчалъ кивкомъ головы.
— Онъ живъ?
Новый кивокъ.
— Онъ въ Лондон?
Новый кивокъ, посл чего Уэммикъ продолжалъ:
— Теперь съ вопросами мы покончили, и я разскажу, вамъ какъ было дло; я пошелъ къ вамъ на квартиру, чтобы увидть васъ; не найдя васъ, я отправился въ контору купца, у котораго служитъ м-ръ Гербертъ; я заявилъ ему, не называя именъ, что если ему извстно, что кто-нибудь — Томъ, Джекъ или Ричардъ — проживаетъ у васъ на квартир или по сосдству, то лучше будетъ удалить Тома, Джека или Ричарда, пока васъ нтъ дома; однако просилъ его сказать вамъ, чтобы никто не узжалъ изъ Лондона. Знаете, м-ръ Пипъ, въ настоящемъ случа нтъ лучшаго мста, какъ большой городъ, разъ вы въ немъ находитесь. Не вызжайте слишкомъ поспшно. Притаитесь пока. Подождите, пока воздухъ прочистится, прежде чмъ пуститься въ путь, хотя бы даже въ чужіе края.
Я поблагодарилъ его за полезный совтъ и спросилъ, что сдлалъ Гербертъ.
— М-ръ Гербертъ, когда прошло первое впечатлніе испуга, составилъ слдующій планъ. Онъ сообщилъ мн по секрету, что ухаживаетъ за молодой лэди, у которой больной отецъ, не встающій съ постели. Вы, конечно, знакомы съ молодой лэди?
— Лично не знакомъ — отвчалъ я.
Дло въ томъ, что она была возстановлена противъ меня, какъ противъ расточительнаго товарища Герберта, знакомство съ которымъ не приноситъ Герберту добра, а потому, когда Гербертъ предложилъ представить меня ей, она отнеслась къ этому предложенію очень холодно; Гербертъ нашелъ нужнымъ сообщить мн, въ какомъ положеніи дло, и предложить подождать съ знакомствомъ. Когда я сталъ расчищать путь для Герберта и устраивалъ его судьбу, я, конечно, весело и безпечно относился къ этому вопросу; онъ же и его невста не особенно хлопотали, понятно, о томъ, чтобы видть третье лицо во время своихъ свиданій; и такимъ образомъ, хотя меня уврили, что я выросъ въ глазахъ Клары, и хотя эта молодая лэди и я уже много слышали другъ про друга черезъ Герберта и посылали взаимно поклоны и привтствія, я ее никогда въ глаза не видалъ. Какъ бы то ни было, я не нашелъ нужнымъ разсказать Уэммику эти подробности.
— Домъ, гд они живутъ, — продолжалъ Уэммикъ, — стоитъ на берегу рки, и одна почтенная вдова отдаетъ въ наемъ комнаты въ этомъ же дом; м-ръ Гербертъ спросилъ меня, не будетъ ли удобно помстить именно въ этомъ дом, у этой вдовы Тома, Джека или Ричарда? Ну, я нашелъ, что это очень хорошо по тремъ причинамъ, которыя вамъ сейчасъ выскажу. Во-первыхъ, домъ этотъ въ сторон отъ уличнаго шума и людской толкотни. Во-вторыхъ, не бывая тамъ лично, вы постоянно можете получать свднія отъ м-ра Герберта о безопасности Тома, Джека или Ричарда. Въ третьихъ, по истеченіи нкотораго времени, и когда вы найдете нужнымъ перевезти Тома, Джека или Ричарда на корабль — онъ у васъ будетъ подъ рукой, такъ какъ домъ на берегу рки.