Бриг 'Три лилии'
Шрифт:
Миккель боялся пошевельнуться: вдруг он проснется и окажется, что все это сон.
– И... о чем же он говорил во сне?
– прошептал Миккель.
Пат закурил новую сигару и сообщил, что Миккельсон говорил разное, но больше всего сокрушался о том, что бросил своих. Целые ночи напролет ворочался, покоя себе не находил. И все твердил: "Бездельник ты был и мазурик, Миккельсон. Ничего, вернешься домой, все иначе пойдет".
– Почему же он домой не поехал?
– спросила Туа-Туа.
Пат закрыл глаза - казалось, он перенесся куда-то далекодалеко. Потом протер глаза рукавом и пробурчал, что всегда-то они у него слезятся от сигарного дыма.
– Почему ж он домой не поехал?
– повторил Миккель.
– Почему не поехал, говоришь?
– Пат вздохнул, - Понимаешь, тот негр говорил, что Миккельсон хотел сначала побольше золота намыть, чтобы было на что дом построить на Бранте Клеве, когда вернется. За тем и дело стало. Негр уверял, что Миккельсон уже совсем было ехать собрался, когда получил весть, что жена чахоткой заболела и умерла. От горя он чуть ума не решился. Больше негр ничего сказать не мог, потому что нанялся на пароход. Там я и встретился с ним. Правда, негр рассказывал еще, что в последнюю ночь Миккельсон хуже прежнего во сне говорил. Лежит головой на деревянной книге и все какое-то имя бормочет.
– Какое имя?
– спросила Туа-Туа.
– Да он не совсем разобрал, негр-то. Что-то вроде "никель", не то "никель".
– А... а может, Миккель?
– чуть слышно произнес Миккель.
– Как же я не догадался раньше!
– воскликнул Пат.
– Ну конечно, Миккель! С тех пор негр ничего о нем не слышал. Но только, если я верно знаю зовутку, то скоро Петрус Юханнес Миккельсон будет здесь.
Пат потряс зовутку и поднес к уху.
– Нет, - сказал он вскоре, - видно, устала - ничего больше не говорит.
Он убрал зовутку в карман и пристально посмотрел на Миккеля.
– Бил, - заговорил он, - пока я не запамятовал - какую это ты книгу спрятал в стене?
Мгновение спустя Миккель уже стоял на коленях у оторванной доски. Еще мгновение - и он достал судовой журнал брига "Три лилии". Пат точно онемел, до того он был удивлен. Но удивление прошло очень быстро.
– Гляди-ка, он самый!
– ахнул Пат.
– В точности такой, каким я его видел, когда мы выплыли на берег у Дарнерарта... Дай-ка его сюда, Бил!
Миккель положил книгу на колени Пата. Тот стал листать ее. С каждой страницей он восклицал: "Надо же!.. Во-во, точно!.. Не может быть!.." Потом перевернул книгу и посмотрел на заднюю корку с зарубкой и потайным отделением. Он ловко отодвинул крышку, будто делал это тысячу раз.
– Пусто!
– сказал Пат.
Он положил книгу и скосился на Миккеля. Потом на Туа-Туа. Опять на Миккеля. Потом вздохнул, достал зовутку и потряс ее. Постучал по книге.
– Да... вот она - та самая, которую Петрус Юханнес Миккельсон клал ночью под голову в Клондайке. Это она ему счастье принесла. Но как она попала сюда?!
– Спросите зовутку, - предложила Туа-Туа.
– Я уже дул в нее, - ответил Пат.
– Не помогает. Как устанет, от нее ничего не добьешься. А ведь я хотел спросить ее еще кое о чем...
– Он снова постучал по крышке.
– Что бы это такое мог здесь прятать Петрус Юханнес Миккельсон?
– Правда, что?
– подхватил Миккель.
– А где вы нашли книгу?
– спросил Пат.
– Там, за доской, несколько дней назад, - объяснил Миккель.
– Увидели веревку. Я потянул за нее и вытащил.
Пат задумчиво кивнул. Потом он подвинул к себе Миккеля и Туа-Туа и зашептал им на ухо:
– Вы никому не говорите. Но только, думается мне, что здесь лежало клондайкское золото этого Миккельсона. И вот пропало!
– Когда мы нашли книгу, там уже ничего не было, - дружно заверили Миккель и Туа-Туа.
Пат откусил кончик сигары, вздохнул и сказал, что верит им. А жаль - особенно Петруса Юханнеса. Выходит, не видать ему собственного дома. Скорее всего, придется опять на корабль наниматься, начинать все сначала. Правда, в Клондайке золото на исходе. Такой самородок раз в сто лет можно найти.
Пат прикурил от свечи, поперхнулся дымом и закашлялся.
– Ты что это?
– с трудом выговорил он.
– Что с тобой, Бил?
– Если он уедет, то и я с ним!
– закричал Миккель сквозь слезы.
– На край света, и никакого золота не надо!
Пат никак не мог справиться с сигарой. Весь дым почему-то шел прямо ему в глаза. Он непрерывно тер их.
– Ну что ты, Миккель!
– тихо заговорил он.
– Будем держаться вместе, дружно, глядишь, и отыщем пропажу. Ну, не плачь. Слышишь, Миккель? Завтра же начнем искать.
Глава шестнадцатая
ПЛОТНИК НАХОДИТ ПИСЬМО И
ВОЗВРАЩАЕТСЯ ДОМОЙ НА ЧЕТВЕРЕНЬКАХ
Однажды, спустя год после того, как он поселился на постоялом дворе, плотник пошел на залив ловить треску в проруби. Был февраль, скользко, и недалеко от берега он упал. Упал ничком и ударился так сильно, что потерял сознание, успел только ощутить резкую боль где-то между бровями и подбородком. Когда плотник пришел в себя, нос примерз ко льду.
Он позвал на помощь. Но кто услышит человека, который лежит на животе и кричит в лед? Лишь через несколько часов пришел Симон Тукинг с ломом и ведром горячей воды. Водой он оттаял лед вокруг носа, а ломом вырубил кружок.
– Держись, Грилле!
– подбодрял он плотника.
Каждый раз, как Симон замахивался ломом, плотник молился про себя богу.
Наконец Симон освободил его, обмотал ему лицо мешком и проводил до дому. Про то, как выглядел нос, лучше не говорить.
На следующий день плотник Грилле купил в деревне градусник и повесил его на окне снаружи.
Если температура была ниже нуля и на дороге становилось скользко, никакие силы не могли выманить плотника Грилле за дверь. Nн надевал свои шерстяные носки, а шею обматывал тюленьей шкурой. Или еще лучше: напяливал на уши пыжиковую шапку и ставил ноги в кадку с горячей водой.