Бриг 'Три лилии'
Шрифт:
– А вы не знали?
– Незнакомец наколол кубик на острие ножа и положил в рот.
– В Америке все речки уже обыскали. Ни щепотки золота не осталось. И вдруг до меня слух дошел: мол, в речке Синтора, в волости Льюнга, сразу за перепадом, где река петляет, золота уйма, только не ленись.
– Подумать только!
– удивилась Туа-Туа.
– Вот именно, - продолжал незнакомец и наколол еще кусок свинины.
– Ну, я, понятно, собрал вещички и сюда. Главное, застолбить первым... Сит даун, дакс.
– Что?
– сказал Миккель.
– Садитесь!
Они сели на кровать Симона. Туа-Туа поближе к двери.
– Но коли хоть одна душа пронюхает - все пропало!
– Он смотрел на Миккеля и Туа-Туа сквозь облачко синего дыма.
– А вы могли бы мне помочь.
– Промывать золото?
– спросил Миккель.
Незнакомец задумчиво кивнул.
– Это дело надо втроем делать, - объяснил он.
– Я здесь чужой, меня как увидят, сразу догадаются: "Гляди-ко, золотоискатель! Зачем бы это он сюда заявился?" И не успеешь оглянуться, как к реке столько народу сбежится, что негде будет плюнуть. Нет, настоящий золотнишник не так делает - у него разведчики есть, которые все для него выведывают, где золото и все такое. А сам он сидит, покуривает сигару и планы строит. Прибегают разведчики: "Нашли, есть золото!" Старатель отвечает: "Великолепно, бойз. На рассвете поскачем туда".
Чужеземец отшвырнул прочь окурок и сказал:
– Последняя была... А где же Бил?..
– Он поднялся и стал смотреть в разные стороны.
– Бил!
– Какой Бил?
– не выдержал Миккель.
– А, вот ты где?
– произнес с облегчением незнакомец. У каждого золотнишника есть помощник, по имени Бил. Завтра пойдешь через залив и купишь ящик сигар.
– Он бросил Миккелю мятую бумажку.
– И свинины кусок. Или вы передумали?
– Пойду, как только рассветет, - поспешно отозвался Миккель.
– Ну, и кофе пачку, если деньги останутся.
– А меня как звать?
– спросила Туа-Туа.
– Постой-ка...
– Незнакомец задумался.
– Вот как: Бетси.
Туа-Туа как будто осталась довольна новым именем.
А он продолжал:
– А река наша, так что никому ни слова. Я пока буду находиться здесь, в лодочном сарае Симона Тукинга.
– Неужто Симона и в Америке знают?
– Миккель даже рот разинул.
Незнакомец оторопел, словно проговорился. Но тут же опомнился и объяснил, что в Америке все знают всех.
Миккель сразу подумал об отце, Юханнесе Миккельсоне. Симона нет - так, может, американец знает? Вот только как спросить?..
Чужеземец достал гвозди, камень и стал прибивать мешок над северным окошком.
– Восемь лет назад на постоялом дворе одни крысы жили. А на рождество я зашел туда, думал переночевать, ан нет уже поселился кто-то.
– Так это по тебе плотник стрелял?!
– воскликнул Миккель.
– Выходит, по мне...
– пробормотал незнакомец.
– Замерз, понимаешь. А что это за плотник?
Миккель рассказал, кто такой Грилле и где он живет.
Чужеземец спросил:
– А внизу кто живет?
– Я, - ответил Миккель.
Незнакомец ласково улыбнулся, покачивая в руке камень:
– Как же тебя звать?
– Миккель Томас Миккельсон.
Камень грохнул о пол и закатился под стол. Незнакомец произнес страшное проклятие и запрыгал на одной ноге, держась за другую обеими руками. Потом полез за камнем.
Из-под стола он вылез бледный как мел.
– Прямо по мозоли!
– Он сморщился и повертел ступней. Беда с этими мозолями, а не миновать их, коли роешь золото в тесных сапогах.
Чужеземец пошел наружу - проверить, не пробивается ли свет.
Туа-Туа испуганно прижалась к Миккелю.
– Я боюсь, Миккель. Откуда он может знать, что восемь лет назад на постоялом дворе одни крысы жили? Пока не вселились вы и Грилле? Тут что-то не то, Миккель.
– Тш-ш-ш-ш, он обратно идет, - шепнул Миккель.
Чужеземец вошел в каморку.
– А хоть бы и было видно, - произнес он.
– Все равно я тут только ночевать буду. Мало ли что.
Он сел на скамейку перед печкой:
– Бил!
– Я здесь, - откликнулся Миккель.
– Добро, - сказал незнакомец.
– Мне нужно кое-что знать, чтобы все сообразить как следует. Кто из деревни приходит зимой сюда, на берег?
– А никто, - ответил Миккель.
– На Клеве всегда лед, страх как скользко. Одна Туа-Туа... то есть, я хотел сказать, Бетси. Ну и плотник, конечно, и мы с бабушкой, и...
Чужеземец прервал его:
– Ясно, Бил.
Он вытащил красный карандаш и нацарапал что-то на клочке бумаги.
– А лодки у кого есть?
– Только у плотника и Симона, - ответил Миккель.
– Добро!
– Он написал еще несколько слов.
– Это все очень важно для поисков золота. А скажи, недели так три-четыре назад, перед тем как льду стать, кто-нибудь выходил в залив на лодке?
У Миккеля сердце замерло. Он посчитал по пальцам.
Три-четыре недели назад - это же получается как раз, когда корабль на мель наскочил. Он проглотил слюну. Глаза незнакомца щурились на него сквозь дым.
– Подумай как следует.
– Чужеземец взял кусок мяса, Недели три-четыре. Это я так, к примеру. Поздно вечером.
– Может... может, Симон Тукинг?
– глухо пробормотал Миккель.
– А больше никто не мог быть?
– Чужеземец положил мясо в рот.
– Еще... еще помнится мне...
– начал Миккель.
– ...что плотник тоже выходил, да? Так, что ли?
Миккель кивнул. Чужеземец тоже кивнул, полез в карман и вытащил старую, видавшую виды табакерку.
– Вообще-то мне совсем и необязательно тебя спрашивать, - сказал он и подмигнул.
– Стоит только спросить зовутку.