Бриганты
Шрифт:
— Хорошо, мы сдаемся.
Спрятав саблю в ножны, я одолел последние ступеньки.
Наверху меня ждали одиннадцать мужчин и две молодые женщины. Впереди стоял мужчина лет двадцати семи в льняной рубахе до коленей, ниже которых шли кривые волосатые ноги, босые. У него были светло-русые усы и короткая бородка. В руке держал острием вниз рыцарский меч. На остальных десятерых было всего два лука, топор и ножи.
Отдавая мне меч, англичанин представился:
— Эсквайр Роджер Кобхэм.
— Еще кто-то благородный есть? — спросил я.
— Нет, — ответил он.
— Остальных мужчин отведите и закройте где-нибудь, — приказал я бойцам, которые поднялись вслед за мной на третий этаж.
— Внизу
Я приказал бойцам отвести пленных в темницу, а эсквайру, как называют английский оруженосцев, и дамам разрешил одеться. Роджер Кобхэм надел дуплет из зеленой шерстяной материи, тонкой и дорогой, и пурпурные шелковые шоссы, обул башмаки с золотыми пряжками. Судя по всему, человек не бедный.
— Как вы проникли в замок? — поинтересовался он, закончив одеваться.
— Благодаря неправильной организации его охраны, — ответил я. — Судя по всему, ты вырос не в замке?
— В маноре, — признался Роджер Кобхэм.
— А почему до сих пор не рыцарь? — полюбопытствовал я.
— А зачем?! Тогда бы мне пришлось служить королю каждый год. Как оруженосец, я остаюсь благородным человеком, но служу, когда хочу, — объяснил он.
Я отправил половину отряда с Хайнрицем Дермондом за нашими лошадьми и обозом, а Мишеля де Велькура с тремя бойцами к Людовику, герцогу Бурбонскому с сообщением о захвате замке Ла-Рош-Позе и предложением взять его под свою защиту. Меня не прельщала роль кастеляна замка. Часть оставшихся бойцов распределил по постам, чтобы и нас не захватили внезапно, а остальные занялись сбором и подсчетом трофеев. Нам достался замок с запасами еды, которых хватило бы нашей руте на год, если не больше. В конюшне стояли два боевых коня и один верховой эсквайра Роджера Кобхэма, еще два верховых подешевле и четыре тягловые лошади. В хлеву жевали сено коровы и требовательно хрюкали свиньи, покормленные моими солдатами. Плюс оружие, доспехи и кубышки англичан. Говорят, принц Уэльский сильно задерживает выплату жалованья, но у каждого солдата было по целой горсти серебряных монет, а у некоторых и золотые.
Мишель де Велькур вернулся во второй половине дня. С ним прибыл и сам Людовик, герцог Бурбонский, вместе с двумя сотниками латников и пятью сотнями пехоты. Сначала в замок зашла пехота под командованием рыцаря, которого я часто видел в свите герцога. Убедившись, что это не ловушка, он вернулся к Людовику Бурбонскому, после чего вместе с ним опять заехал в замок.
— Как ты захватил его? — первым делом спросил герцог Людовик, осмотрев замок и сев за маленький столик в одной из ниш у окна на третьем этаже.
Мне он предложил место по другую сторону стола. Поскольку за столиком поместиться могли только двое, его придворным пришлось стоять полукругом возле ниши. Слуги герцога сразу подали нам по золотому кубку, в которые налили белого шампанского. Впрочем, пока что оно называлось просто шипучим вином.
— Божьими молитвами! — улыбнувшись, скромно ответил я.
— Научи и меня этим молитвам! — весело попросил он.
— Герцогу незачем их учить. У него есть подчиненные, которые знают эти молитвы, — сказал я.
— Еще тогда, в Лионе, я понял, что ты послужишь мне на славу. И не ошибся, — признался герцог Бурбонский и, выпив одним глотком полкубка вина, предложил: — Не хочешь остаться кастеляном замка?
— Охранять замок — это так скучно! — отказался я, попивая шампанское мелкими глотками. Употреблять его большими дозами в двадцать первом веке считалось дикостью. — Да и, сидя в нем, добычи не захватишь.
— Это точно, — согласился он. — Находясь в моей армии, ты больше пользы принесешь.
— Скоро у меня заканчивается контракт, — напомнил я.
— Считай, что он уже продлен. Я скажу Николя Лефевру, чтобы повысил тебе оклад, — сказал Людовик,
— Спасибо! — поблагодарил я. — Мне бы еще хотелось увеличить свой отряд, чтобы лучше служить тебе.
— Набирай столько людей, сколько тебе надо, — разрешил он.
Николя Лефевр прибыл вместе с герцогом Бурбонским. Он внимательно осмотрел замок. Его помощники пересчитали запасы продовольствия и фуража, а также коров и свиней. Лошадей нам разрешили забрать, как и доспехи, оружие и одежду убитых. В контракте в перечне подвигов захват замка не предусматривался. Никто не ожидал такого от небольшой руты.
— Триста ливров серебром, — оценил Николя Лефевр «подвиг» и трофеи.
— Даже не знаю, засмеется герцог Людовик или разозлится, когда расскажу ему, во сколько оценили действия его лучшего командира, — произнес я. — Тысячу золотых франков покажутся ему более правдоподобной цифрой.
— Пятьсот ливров, — сразу повысил интендант.
Сошлись на семистах пятидесяти золотых франках после того, как я предложил расписаться в получении восьмисот. Николя Лефевр сразу согласился, что замок и трофеи стоят этих денег. Еще пятьсот перепало лично мне за эсквайра Роджера Кобхэма. На этот раз обошлось без отката, потому что цену определил сам герцог Бурбонский. За пленных лучников ничего не полагалось, поэтому я отпустил их.
— Только сперва отрубите им указательный и средний пальцы на правой руке, чтобы больше не воевали с нами, — вспомнив валлийский опыт, приказал я своим бойцам.
Что они и сделали. Англичане, наскоро перевязав кровоточащие раны, быстро зашагали в сторону Пуату. Не уверен, что они доберутся туда. Встретить безоружного англичанина в глухом месте — это голубая мечта многих французских крестьян. Им отмщение, и они воздадут плотницкими топорами, вилами и мотыгами.
17
Мы едем по лесной дороге в сторону города Рошешуара. Недавно закончился дождь. С листьев еще падают капли. Хотя грозы не было, воздух наполнен пьянящим озоном. Метрах в трехстах впереди скачет разведка из четырех арбалетчиков, которыми командует Мишель де Велькур. Следом за мной едут мои новые оруженосцы. Первый — Ламбер де Грэ, уроженец графства Эно, девятнадцатилетний крепыш с густыми каштановыми волосами и широкими усами. Массивный, выпирающий подбородок он бреет. Ламберу кто-то сказал, что так он выглядит воинственнее. Не могу судить, потому что не видел его с бородой. Поскольку одни усы сейчас отращивать не принято, парень он, видимо, смелый. Под ним боевой конь Роджера Кобхэма. Второй — Анри де Халле, уроженец Брабанта. Я взял его только потому, что мне всегда везло с брабантскими рыцарями. Анри пятнадцать лет. Он русоволос, худощав и высок. Нос и щеки коричневые от веснушек. Он еще не бреется, но часто поглаживает щеки, проверяя, не пора ли начать? Под Анри де Халле второй боевой конь английского эсквайра. Тех жеребцов, на которых оруженосцы ездили раньше, я отдал новым арбалетчикам. Увеличил их численность до пятидесяти человек. Больше брать не стал, чтобы преобладали «ветераны», сохраняли навыки и традиции отряда. От желающих служить под моим командованием отбоя не было, хотя обычно предпочитают наняться в большой отряд, в котором несколько сотен бойцов. Во-первых, у моих зарплата выше, чем в других отрядах. Во-вторых, у них тут существует теория об удачливых и неудачливых командиров. С первыми и в маленьком отряде найдешь, а со вторыми и в большом потеряешь. В-третьих, я помогал с оружием, экипировкой и конем. Если видел, что боец толковый, снабжал его всем, чего у него не хватало, чтобы соответствовать требованием, предъявляемым Николя Лефевром, который в последнее время, после того, как мы согласовали с ним схему «распилки» казенных денег, стал намного меньше придираться.