Бурятские волшебные сказки
Шрифт:
Сын старика Таряши Гун Сэжэ сказал:
– На земле нужен знающий местность, а на море - знающий воду.
Сказал он так, сам поехал вверх по берегу, а друга послал вниз по берегу, и, найдя брод, они спокойно переплыли море.
Поехали дальше и увидели многоэтажный белый дворец Далай Баян-хана. Сын старика Таряши Гун Сэжэ сказал:
8– У этого хана левый глаз меньше, а правый - больше.
Тогда сын богатого торговца Гэлдэра разозлился на него:
– Еще не увидев человека, не зная, какой
Тем временем они подъехали к дворцу Далай Баян-хана. Далай Баян-хан пригласил сына богатого торговца Гэлдэра в высокий светлый дворец, а Гун Сэжэ вместе с двумя другими спутниками отправили на скотный двор.
Гэнэн Эрхэ сидел и блаженствовал: сидел он за белым серебряным столом и попивал чай, сидел за золотым столом и жажду свою утолял.
9– Куда путь держите?
– спрашивает Далай Баян-хан.
– Сам я еду дорогой жениха, а кушак мой предназначен для свата, - ответил Гэнэн Эрхэ.
– Крепость и мягкость железа узнают при ковке, а хорошее и дурное в чужом человеке узнают во время испытаний, - сказал [хан].
Про Гун Сэжу, сына старика Таряши, совсем забыли. Только красавица Дангир Шара, сидящая за семьюдесятью занавесями, умом поняла, разумом рассудила и решила накормить Гун Сэжу. Налила она в золотую чашу вкусного чаю, положила два сладких хлебца и семь кусочков сахару и сказала служанке Шэнэшхэн:
– Эту еду и питье отнеси на скотный двор, тем двум парням.
Подумав немного, добавила:
10– Передавая эту еду, спроси: полны ли [водой] берега великого черного моря или [наполнены] наполовину? Видны ли на небе следы луны и солнца? На месте ли все семь небесных старцев [74] или только их часть? Ведь вы проехали длинные реки, земные дали, в пути-дороге наверняка приметили?
По дороге служанка Шэгэшхэн отпила чаю из золотой чаши, съела один хлебец и из семи - один кусочек сахару. Передала [остальное] тому парню и сказала:
– Я бегом бежала к вам с едой, немного пролила, что-то, может, и выронила.
11 Гун Сэжэ спросил:
– Кто отправил тебя с этой едой и питьем?
– Красавица Дангир Шара.
Подавая еду-питье, она добавила:
– Велела спросить: полны ли [водой] берега великого черного моря или [наполнены] наполовину? Видны ли на небе следы луны и солнца, на месте ли все семь небесных старцев или только их часть?
12 Гун Сэжэ ответил:
– Скажи, что [вода] великого черного моря упала до середины своих берегов, скажи, что [из двух светил] небесных - луны и солнца - заметна только одна половина луны, скажи, что из небесных семи старцев нет одного.
Служанка Шэгэшхэн прибежала запыхавшись к красавице Дангир Шара и сказала:
– Говорит, что из небесных семи старцев нет одного, велел передать, что [из двух светил] небесных - луны и солнца - луны только половина осталась, а вода великого черного моря упала до середины [своих берегов].
Красавица Дангир Шара крепко отхлестала ее, приговаривая: "Зачем ты съела отправленную мной еду?"
13 Далай Баян-хан лишь назавтра вспомнил [о других гостях] и отправил служанку Шэгэшхэн.
– Иди на скотный двор и позови парня в нагольном тулупе и в сыромятных унтах.
Бегом побежала служанка Шэгэшхэн к скотному двору и, не заходя, крикнула:
– Парень в нагольном тулупе, в сыромятных унтах, выходи! Хан-отец требует к себе.
Сын старика Таряши Гун Сэжэ вышел со скотного двора и направился к хану. Заходит он в многоэтажный светлый дворец, приветствует так, как подобает приветствовать хана, здоровается так, как подобает здороваться с ханшей. Далай Баян-хан сидел и перебирал сандаловые четки.
14– Откуда будешь и куда направился? По какому делу идешь?
– Я сын старика Таряши с северной стороны моря, зовут меня Гун Сэжэ. Сам я ехал дорогой жениха, и кушак мой предназначен для свата, - ответил Гун Сэжэ.
– Знал я в молодости Таряшу с северной стороны моря. Мы вместе бывали на облавной охоте. Был он на охоте метким, а в питье архи– сдержанным. На охоте, в двадцать пять лет, мы, гордые и молодые, с радостью обменялись своими кушаками. Вот теперь напоминают мне об этом сейчас, когда голова моя поседела, а ноги плохо стали ходить, - злится хан, вздуваются у него желваки. Бросил он в сторону свою золотую чашу, из которой пил густой чай. Сидел он молча некоторое время и потом опять заговорил:
– Говорят, крепость стали узнают при ковке, силу чужого человека узнают при испытаниях.
15 После этого сказал своему первому батору Улану:
– На третий день после рождения красавицы Дангир Шара я заколол трехгодовалого бычка. Вели принести и сварить сушеное мясо того бычка.
Под присмотром батора Улана сварили сушеное мясо трехгодовалого бычка. Когда мясо сварили, разложили его на десяти больших деревянных блюдах. Каждое блюдо еле-еле поднимали два человека. Поставили их [перед гостями]. Далай Баян-хан сказал:
16– Ну, парни, на третий день после рождения красавицы Дангир Шара я заколол трехгодовалого бычка, и мясо его сушилось двадцать пять лет. Разделите это мясо поровну для моих подданных, чтобы каждому досталось по кусочку с большой палец - ни больше, ни меньше.
Сын богатого торговца Гэлдэра Гэнэн Эрхэ вынимает свой нож из золотых ножен, висевших на черном шелковом кушаке. А сын старика Таряши Гун Сэжэ вытаскивает свой нож с деревянным черенком из голенища сыромятных унтов. Потом немного поспорили - кому из них начинать первым.