Чума в Бедрограде
Шрифт:
Мог, кстати, и вовсе не вернуться оттуда — степной чуме поебать на уровни доступа. Но вовремя сообразил, припугнул помнивших его по прежней службе охранников, улизнул на ночном товарняке. Два десятка младших служащих, которых он с собой прихватил для самодеятельности, не улизнули. Не выжил вроде бы ни один.
Но хоть кассахскую шлюху отымели перед смертью.
Для того чтобы 66563 (он же Гуанако С. К., он же вообще-то черёмуха, что ещё дерьмовее) думал побыстрее, как помочь Андрею завалить Университетскую гэбню.
В
С личностью собеседника Бедроградская гэбня облажалась, поэтому плёнка побыла хорошим инструментом для выбивания из колеи самого Соция.
Нельзя смотреть, как два десятка младших служащих имеют кассахскую шлюху, и оставаться в своём уме.
Если ты, конечно, не черёмуха, который, дрянь такая, способен одновременно смотреть, расстёгивать форменные гэбенные брюки и задавать правильные вопросы.
И Соций ведь ответил на них.
Коротко, но достаточно для составления общей картины.
Ответил, как и почему фаланги выпустили и вернули в гэбню Андрея.
Ответил, когда Бедроградская гэбня догадалась, что Университет контролирует ситуацию с чумой.
Ответил, что никто так и не понял, откуда Университет узнал о планах Бедроградской гэбни.
Ответил, сколько районов подверглось централизованному заражению через водопровод и канализации.
Ответил, что завкафский дом через водопровод и канализации Бедроградская гэбня не заражала.
Ответил, что после манёвров фаланг запасов вируса не осталось (хоть это и не проблема), а запасы лекарства пришлось спешно восполнять (что не самая большая проблема, но проблема).
Ответил, что Ройшеву девку собственноручно прибили ещё во вторник, до того, как вернулся Андрей и до того, как догадались, что Университет в игре.
Ответил, что боялись кидалова от Андрея и расследования от фаланг, а потому даже не допросили девку (а стоило), просто убрали свидетеля побыстрей.
Ответил, что Ройша в Хащину вызывали через своего врача, чтобы слазить к нему в сортир, воспользовавшись тем, что девка мертва, а в Университете об этом не знают.
На все вопросы ответил.
Даже что завкафа из квартиры Гошка с Андреем выносили в его собственном ковре.
Нельзя смотреть, как два десятка младших служащих имеют кассахскую шлюху, если рядом с тобой сидит черёмуха (он же 66563, он же Гуанако С. К., он же, блядь, сержант Гуанако из твоего собственного давнишнего спецподразделения Ирландско-Всероссийской Армии).
Нельзя.
Когда в голове поганым образом прояснилось и стало чуть менее важно пристально следить, как стонет и извивается на рябой плёнке кассахская шлюха, Соций через силу обернулся к черёмухе. И увидел, что больше там и не пахло никакой черёмухой. То есть как раз по-прежнему пахло, но это всё, что осталось от ёбаного спектакля.
Гуанако (сержант Гуанако) выключил все бордельные замашки, по-человечески потянулся, по-человечески сел — и потому в шелках и кружевах выглядел теперь совершенно бредово.
Соций бы даже поржал, если б только что не сдал ему Бедроградскую гэбню с потрохами.
— Слышь, командир, — с тоской уставился на свои цветные с золочёным фильтром сигареты Гуанако, — угости нормальным куревом, а? Нет больше сил этой блядской хуйнёй давиться.
Соций сумрачно протянул ему пачку.
— Командир, — Гуанако покачал головой, — когда этот наш Университет был борделем в прямом смысле слова — слышал, наверное: Йыха Йихин, Академия, оскописты? Так вот, когда этот наш Университет был борделем в прямом смысле слова, там наличествовала традиция, которую я до сих пор понимаю скорее умом, нежели, гм, сердцем. Ряд помещений были оборудованы под так называемые аскезные. Специальные комнаты для тех, на кого после эротических действий наваливается тяжесть бытия и осознание собственной греховности, — Гуанако хмыкнул. — Командир, отставить аскезную.
Соций ещё более сумрачно закурил сам:
— Какая нахуй аскезная, это ж трибунал. Был бы трибунал, если б мы были в армии. А ты, блядина, ещё издеваешься.
— Ты про то, что у тебя язык развязался? — устало потёр глаза Гуанако. — Ну мы и не в армии, к слову. В армии, командир, трибунал — это не то, что ты мне сейчас растрепал, а то, что твоя гэбня в городе устроила. Сам знаешь, за умышленный вред мирному населению не пиздюлей получают…
— …а гранату в рот, — закончил за него Соций. — В армии проще.
— И тут всё просто, — пожал плечами Гуанако. — Спрашивай, я тебе тоже что-нибудь растреплю. Можно даже без ответных эротических действий, прямо сейчас мне и твоих сигарет со вкусом сигарет достаточно. Валяй.
Ёбаная наглая рожа.
Соций на эту ёбаную наглую рожу смотрел с какой-то прям неприличной теплотой с самого начала. Как только на улице признал.
Потому что, блядь, чума, Университет, все эти разборки — это одно, а сто лет назад в Северной Шотландии — другое.
Хорошо так, крепко впечатывается.
— Ты врубаешься, что по-хорошему я теперь не должен выпускать тебя отсюда живым? — Соций взялся за следующую сигарету.
— Нет, не врубаюсь, — Гуанако отмахнулся. — Что, блядь, такого стратегически важного ты мне выдал? Что девку никакой Силовой Комитет не забирал? Так это тебе Охрович и Краснокаменный ещё позавчера бы сказали, они всю вашу хащинскую больничку перетрясли. Что вы девку того? Так и это скорее понятно. Вы ж не думали в самом деле, что Университет за неё на какие-то уступки пойдёт, соври вы, что она живая?