Цветы зла

Бодлер Шарль Пьер

le francais

XIII

ЦЫГАНЕ В ПУТИ

Пророческий народ с блестящими зрачками В путь дальний тронулся, влача своих детей На спинах, у сосцов отвиснувших грудей, Питая алчность губ роскошными дарами; Вслед за кибитками, тяжелыми возами, Блестя оружием, бредет толпа мужей, Грустя о призраках первоначальных дней, Блуждая в небесах усталыми глазами. Навстречу им сверчок, заслышав шум шагов, Заводит песнь свою из чащи запыленной; Кибела стелет им живой ковер цветов, Струит из скал ручей в пустыне раскаленной, И тем, чей взор проник во мглу грядущих дней, Готовит пышный кров средь пыли и камней.

le francais

XIV

ЧЕЛОВЕК И МОРЕ

Свободный человек, от века полюбил Ты океан — двойник твоей души мятежной; В разбеге вечном волн он, как и ты, безбрежный, Всю бездну горьких дум чудесно отразил. Ты рвешься ринуться туда; отваги полн, Чтоб заключить простор холодных вод в объятья, Развеять скорбь души под гордый ропот

волн, Сливая с ревом вод безумные проклятья. Вы оба сумрачны, зловеще-молчаливы. Кто, человек, твои изведал глубины? Кто скажет, океан, куда погребены Твои несметные богатства, страж ревнивый? И, бездны долгих лет сражаясь без конца, Не зная жалости, пощады, угрызений, Вы смерти жаждете, вы жаждете сражений, Два брата страшные, два вечные борца!

le francais

XV

ДОН ЖУАН [27] В АДУ

Вот к подземной волне он, смеясь, подступает. Вот бесстрашно обол свой Харону швырнул; [28] Страшный нищий в лицо ему дерзко взглянул И весло за веслом у него вырывает. И, отвислые груди свои обнажив, Словно стадо загубленных жертв, за кормою Сонмы женщин мятутся, весь берег покрыв; Вторят черные своды протяжному вою. Сганарелло [29] твердит об уплате долгов, Дон Луис [30] указует рукой ослабелой Смельчака, осквернившего лоб его белый, Мертвецам, что блуждают у тех берегов. Снова тень непорочной Эльвиры [31] склонилась Пред изменником, полная тихой мольбой, Чтобы вновь сладость первых речей засветилась, Чтоб ее подарил он улыбкой одной. У руля, весь окован железной бронею, Исполин [32] возвышается черной горой, Но, на шпагу свою опершися рукою, За волною следит равнодушно герой.

27

Дон Жуан — персонаж средневековой испанской легенды, неоднократно послужившей основой самых различных произведений. Достаточно назвать комедию Мольера «Дон Жуан, или Каменный гость», оперу Моцарта или же картину Э.Делакруа «Данте и Вергилий в аду».

28

…обол свой Харону швырнул… — В греческой мифологии Харон, перевозивший мертвых в Аид, получал в уплату мелкую монету (по традиции обол клали усопшим под язык).

29

Сганарелло (Сганарель) — слуга Дон Жуана.

30

Дон Луис — отец Дон Жуана.

31

Донна Эльвира — жена Дон Жуана, оставленная им спустя несколько дней после свадьбы.

32

Исполин — статуя Командора.

le francais

XVI

НАКАЗАНИЕ ГОРДОСТИ [33]

В век Теологии, когда она взросла, Как сеть цветущая, и землю оплела (Гласит предание), жил доктор знаменитый. Он свет угаснувший, в бездонной тьме сокрытый, На дне погибших душ чудесно вновь зажег, И горний путь пред ним таинственно пролег, Путь райских радостей и почестей небесных В обитель чистых душ и духов бестелесных. Но высота небес для гордых душ страшна, И в душу гордую вселился Сатана: «Иисус, — вскричал мудрец, — ты мною возвеличен, И мною ж будешь ты низвергнут, обезличен: С твоею славою ты свой сравняешь стыд, — Как вид зародыша, смешон твой станет вид!» Вскричал — и в тот же миг сломился дух упорный, И солнца светлый лик вдруг креп задернул черный, И вдруг в его мозгу хаос заклокотал; Затих померкший храм, где некогда блистал Торжественный обряд святых великолепий; Теперь все тихо в нем, навек замкнутом склепе. И он с тех пор везде блуждает, словно пес; Не видя ничего вокруг, слепой от слез, Блуждая по лугам, навек лишенный света, Не отличает он в бреду зимы от лета, Ненужный никому и мерзостный для всех, У злых детей одних будя веселый смех.

33

Стихотворение навеяно средневековым преданием о проповеднике Симоне де Турнэ, изложенном в трехтомном трактате К. Удена. Во время публичной проповеди каноник, трактуя о таинствах Святой Троицы, пришел в такой восторг от собственного красноречия, что утратил дар речи и рассудок.

le francais

XVII

КРАСОТА

Вся, как каменная греза, я бессмертна, я прекрасна, Чтоб о каменные груди ты расшибся, человек; Страсть, что я внушу поэту, как материя, безгласна И ничем неистребима, как материя, вовек. Я, как сфинкс, царю в лазури, выше всякого познанья, С лебединой белизною сочетаю холод льда; Я недвижна, я отвергла беглых линий трепетанье, Никогда не знаю смеха и не плачу никогда! Эти позы, эти жесты у надменных изваяний Мною созданы, чтоб душу вы, поэты, до конца Расточили, изнемогши от упорных созерцаний; Я колдую, я чарую мне покорные сердца Этим взором глаз широких, светом вечными зеркальным, Где предметы отразились очертаньем идеальным!

le francais

XVIII

ИДЕАЛ

Не вам, утонченно-изящные виньеты, Созданье хрупкое изнеженных веков, Ботфорты тощих ног, рук хрупких кастаньеты, Не вам спасти мой дух, что рвется из оков; Пусть Гаварни [34] всю жизнь поет свои хлорозы [35] — Когда б за ним их хор послушный воспевал Меж вами, бледные и мертвенные розы, Мне не дано взрастить мой красный идеал. Как черной пропасти, моей душе глубокой Желанна навсегда, о леди Макбет, ты, И вы, возросшие давно, в стране далекой Эсхила страшного преступные мечты, И

ты, Ночь Анджело [36] , что не тревожишь стана, Сосцы роскошные отдав устам Титана [37] !

34

Гаварни Поль (наст. имя С. Г. Шевалье; 1804–1866) — французский художник-карикатурист. Бодлер писал о нем в своей статье «О некоторых французских карикатуристах», впрочем, сам он предпочитал О. Домье.

35

Хлорозы — болезненная анемия, для этого заболевания характерна чрезвычайная бледность.

36

Ночь Анджело — мраморная статуя, изваянная Микеланджело для гробницы Дж. Медичи (Флоренция).

37

Титан — в греческой мифологии один из сыновей Урана и Реи.

le francais

XIX

ВЕЛИКАНША

В века, когда, горя огнем, Природы грудь Детей чудовищных рождала сонм несчетный, Жить с великаншею я стал бы, беззаботный, И к ней, как страстный кот к ногам царевны, льнуть. Я б созерцал восторг ее забав ужасных, Ее расцветший дух, ее возросший стан, В ее немых глазах блуждающий туман И пламя темное восторгов сладострастных. Я стал бы бешено карабкаться по ней, Взбираться на ее громадные колени; Когда же в жалящей истоме летних дней Она ложилась бы в полях под властью лени, Я мирно стал бы спать в тени ее грудей, Как у подошвы гор спят хижины селений.

le francais

XX

МАСКА

Эрнесту Кристофу [38] , ваятелю

АЛЛЕГОРИЧЕСКАЯ СТАТУЯ ВО ВКУСЕ РЕНЕССАНСА

Вот чудо грации, Флоренции созданье; В него восторженно вперяй покорный взор; В изгибах мускулов и в складок очертанье — Избыток Прелести и Мощи, двух сестер; Обожествленная резцом волшебным глыба Предстала Женщиной, могуча и нежна, Для ложа пышного царицей создана; Ее лобзания пленить равно могли бы И принца и жреца на ложе нег и сна. С усмешкой тонкою, с улыбкой вожделенной, Где бродит гордости сверкающий экстаз, Победоносная, она глядит на нас — И бледный лик ее, презреньем вдохновленный, Со всех сторон живит и обрамляет газ. «Страсть призвала меня, меня Любовь венчает!» В ней все — величие, и все прекрасно в ней; Пред чарами ее, волнуясь, цепеней! Но чудо страшное нежданно взор встречает: Вдруг тело женщины, где чары божества, Где обещает все восторг и изумленье — О чудо мерзкое, позор богохуленья! — Венчает страшная, двойная голова! Ее прекрасный лик с гримасою красивой — Лишь маска внешняя, обманчивый наряд, И настоящий лик сквозь этот облик лживый Бросает яростно неотразимый взгляд. О Красота! клянусь, — река твоих рыданий, Бурля, вливается в больную грудь мою; Меня пьянит поток обманов и страданий, Я из твоих очей струи забвенья пью! — О чем ее печаль? Пред ней все страны света Повержены во прах; увы, какое зло Ее, великую, насквозь пронзить могло — Ее, чья грудь крепка, сильна, как грудь атлета? — Ее печаль о том, что многие года Ей было жить дано, что жить ей должно ныне, Но, что всего страшней, во мгле ее уныний, Как нам, ей суждено жить завтра, жить всегда!

38

Кристоф Эрнест (1827–1892) — французский скульптор, чья статуя «Маска», первоначально названная «Человеческая комедия», описывается Бодлером в статье «Салон 1859 года».

le francais

XXI

ГИМН КРАСОТЕ

Скажи, откуда ты приходишь, Красота? Твой взор — лазурь небес иль порожденье ада? Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, Равно ты радости и козни сеять рада. Заря и гаснущий закат в твоих глазах, Ты аромат струишь, как будто вечер бурный; Героем отрок стал, великий пал во прах, Упившись губ твоих чарующею урной. Прислал ли ад тебя, иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; Всегда таинственна, безмолвна власть твоя, И все в тебе — восторг, и все в тебе преступно! С усмешкой гордою идешь по трупам ты, Алмазы ужаса струят свой блеск жестокий, Ты носишь с гордостью преступные мечты На животе своем, как звонкие брелоки. Вот мотылек, тобой мгновенно ослеплен, Летит к тебе — горит, тебя благословляя; Любовник трепетный, с возлюбленной сплетен, Как с гробом бледный труп, сливается, сгнивая. Будь ты дитя небес иль порожденье ада, Будь ты чудовище иль чистая мечта, В тебе безвестная, ужасная отрада! Ты отверзаешь нам к безбрежности врата. Ты Бог иль Сатана? Ты Ангел иль Сирена? Не все ль равно: лишь ты, царица Красота, Освобождаешь мир от тягостного плена, Шлешь благовония и звуки и цвета!

le francais

XXII

ЭКЗОТИЧЕСКИЙ АРОМАТ [39]

Когда, смежив глаза, на грудь твою склоненный, Твой знойный аромат впиваю жадно я, Мне снова грезятся блаженные края: Вот — монотонными лучами ослепленный, Спит остров, в полусон лениво погруженный, — Дерев причудливо сплетенная семья, Где крепнет строй мужей, избыток сил струя, Где взоры смелых жен я вижу, изумленный. Мой дух уносит твой волшебный аромат Туда, где мачт леса валов колышет ряд, Изнемогающий от качки беспокойной, Где тамаринд [40] струит далеко запах свой, Где он разносится пьянящею волной И сочетается с напевом песни стройной.

39

Стихотворение открывает цикл, посвященный Жанне Дюваль (XXII–XXXIX). Мулатка, дама полусвета, она в течение двух десятилетий была возлюбленной поэта.

40

Тамаринд — тропическое дерево высотой 20–25 м, цветам которого присущ сильный пряный аромат.