Je te chanterai sur des cordes nouvelles,^O ma bichette qui te jouesDans la solitude de mon coeur.Sois par'ee de guirlandes,^O femme delicieusePar qui les p'ech'es sont remis.Comme d'un bienfaisant L'eth'e,Je puiserai des baisers de toiQui es impr'egn'ee d'aimant.Quand la temp^ete des vicesTroublait toutes les routes,Tu m'es apparue, D'eit'e,Comme une 'etoile salutaireDans les naufrages amers…— Je suspendrai mon coeur `a tes autels!Piscine pleine de vertu,Fontaine d''eternelle jouvence,Rends la voix `a mes l`evres muettes!Ce qui 'etait vil, tu l'as br^ul'e;Rude, tu l'as aplani;D'ebile, tu l'as affermi.Dans la faim, mon auberge,Dans la nuit ma lampe,Guide-moi toujours comme il faut.Ajoute maintenant des forces `a mes forces.Doux bain parfum'eDe suaves odeurs!Brille autour de mes reins,^O ceinture de chastet'e,Tremp'ee d'eau s'eraphique;Coupe 'etincelante de pierreries,Pain relev'e de sel, mets d'elicat,Vin divin, Francoise.
Я с нею встретился в краю благоуханном,Где в красный балдахин сплелась деревьев сень,Где каплет с стройных пальм в глаза густая лень.Как в ней дышало все очарованьем странным:И кожи тусклые и теплые тона,И шеи контуры изящно-благородной,И поступь смелая охотницы свободной,Улыбка мирная и взоров глубина.О, если б ты пришла в наш славный край и строгий,К Луаре сумрачной иль к Сены берегам,Достойная убрать античные чертоги:Как негры черные, склонясь к твоим ногам,Толпы покорные восторженных поэтовСложили б тысячи и тысячи сонетов.
65
Этот сонет был послан автором в октябре 1841 г. мадам Отар де Брагар, в доме которой на острове Св. Маврикия гостил поэт.
Ты ночною порой улетала ль, Агата [67] ,Из нечистого моря столицы больнойВ бездну моря иного, что блеском богато,Ослепляя лазурной своей глубиной?Ты ночною порой улетала ль, Агата?Исцели наше сердце от горьких забот,Ты, зловеще ревущая ширь океана,Сочетая журчанье певучее водС воем ветра, как с рокотом грозным органа!Исцели наше сердце от горьких забот!На колесах вагона, на крыльях фрегатаЯ умчусь от нечистых, беспомощных слез;Шепот сердца больного ты слышишь, Агата:— Прочь от мук, преступлений, безрадостных грезНа колесах вагона, на крыльях фрегата!Но далек бесконечно наш рай благовонный,Где не меркнут в лазури утехи любви,Где наш дух, совершенством мечты умиленный,Чистой страсти омоют живые струи!Но далек бесконечно наш рай благовонный!Рай зеленый, что полон ребяческих снов, —Поцелуи, гирлянды, напевы, улыбки,Опьяняющий вечер во мраке лесов,За холмами, вдали трепетание скрипки —Рай зеленый, что полон ребяческих снов!..Рай невинности, царство мечты затаенной,Неужели ты дальше от нас, чем Китай?Жалкий крик не вернет этот рай благовонный,Не вернут серебристые звуки наш рай,Рай невинности, царство мечты затаенной!
66
«Moesta et errabunda» — грустные и неприкаянные <мысли> (лат.).
67
Здесь поэт опирается на греческое значение имени Агата, т. е. добрая, хорошая, благостная.
Падший дух с желтым блеском зрачков,Я вернусь к ней в остывший альков,И с толпою полночных тенейЯ приникну невидимо к ней!Я пошлю ей среди тишиныПоцелуи холодной луныИ, ласкаясь, царицу мою,Как могилу — змея, обовью!А лишь ночь свой поднимет покров,Опустеет твой душный альков,Будет веять в нем холод дневной.Так не шепотом нежных речейЯ весной завладею твоей,А ужасной, ужасной мечтой!
68
Название этого сонета нередко переводится как «Привидение».
le francais
LXIV
ОСЕННИЙ
СОНЕТ
Твой взор мне говорит кристальной чистотой:«О, чем твой странный вкус во мне пленяться может?»— Люби, безмолвствуя! Мне сердце все тревожит;Пленен я древнею, животной простотой.Тебе, чья ласка снов сзывает длинный строй,Ни тайну адскую, что вечно душу гложет,Ни сказку черную душа в ответ не сложит.Я презираю страсть, кляну рассудок свой!Люби бестрепетно! В засаде темной скрыта,Уже сгибает Страсть неотразимый лук.Мне памятна еще ее проклятий свита,Старинный арсенал безумств, грехов и мук!Как два осенние луча, мы вместе слиты,Я с нежной белизной холодной Маргариты.
le francais
LXV
ПЕЧАЛЬ ЛУНЫ
Сегодня вечером, полна истомы нежной,Луна не может спать; не так ли, в забытьиЛаская контуры грудей рукой небрежной,Томится девушка, тоскуя о любви.Луна покоится среди лавин атласных,Но, в долгий обморок меж них погружена,Все бродит взорами в толпе теней неясных,Чьих белых венчиков лазурь еще полна.Когда ж на землю к нам с небес она уронитУкрадкою слезу, ее возьмет поэтИ на груди своей молитвенно схоронитОпал, где радуги мерцает бледный свет;Презрев покой и сон, он скроет, вдохновенный,От Солнца жадного осколок драгоценный.
le francais
LXVI
КОШКИ
Чета любовников в часы живой беседы,Задумчивый мудрец в дни строгого трудаРавно взлюбили вас: вы — тоже домоседы,Вы также нежитесь и зябнете всегда!И вы — друзья наук и наслаждений страстных;Вас манит страшный мрак, вас нежит тишина;Эреб [69] запряг бы вас в своих путях ужасных —Но вам в удел рабов покорность не дана.Перенимаете вы позы сфинксов длинных,Недвижно грезящих среди песков пустынных,Навек забывшихся в одном безбрежном сне.Сноп искр магических у вас в спине пушистой;В мистических зрачках, чуть искрясь в глубине,Песчинок тонких рой играет золотистый.
69
Эреб — в греческой мифологии сын Хаоса и брат Ночи; здесь употреблено как символ мрака царства мертвых.
le francais
LXVII
СОВЫ
Где тисы стелют мрак суровый,Как идолы, за рядом ряд,Вперяя в сумрак красный взгляд,Сидят и размышляют совы.Они недвижно будут такСидеть и ждать тот час унылый,Когда восстанет с прежней силойИ солнце опрокинет мрак.Их поза — мудрым указаньеПрезреть движение навек:Всегда потерпит наказаньеВлюбленный в тени человек,Едва, исполненный смятений,Он выступит на миг из тени!
le francais
LXVIII
ТРУБКА
Я — трубка старого поэта;Мой кафрский, абиссинский вид,Как любит он курить, про этоБез слов понятно говорит.Утешить друга я желаю,Когда тоска в его душе:Как печь в убогом шалаше,Что варит ужин, я пылаю,Сплетаю голубую сеть,Ртом дым и пламя источаюИ нежно дух его качаю;Мне сладко сердце в нем согретьИ дух, измученный тоскою,Вернуть к блаженству и покою.
Порою музыка объемлет дух, как море: О бледная звезда,Под черной крышей туч, в эфирных бездн просторе, К тебе я рвусь тогда;И грудь и легкие крепчают в яром споре, И, парус свой вия,По бешеным хребтам померкнувшего моря Взбирается ладья.Трепещет грудь моя, полна безумной страстью,И вихрь меня влечет над гибельною пастью, Но вдруг затихнет все —И вот над пропастью бездонной и зеркальнойОпять колеблет дух спокойный и печальный Отчаянье свое!
70
Основные моменты содержания этого сонета Бодлер изложил в своем письме к композитору Рихарду Вагнеру от 17 февраля 1860 г. Ж. Крепе, основываясь на анализе одного из автографов Бодлера, утверждает, что первоначально это стихотворение называлось «Бетховен».