Дар Авирвэля
Шрифт:
Глава XI . Героизм
— …Я боялся, что она отравила тебя вегилейским ядом. Но неужели она сказала те слова просто для острастки?
— Не знаю. Я не чувствую себя отравленной, только голова немного побаливает…
Артур слушал воркование Айвы и Киамы, подлеченных Далием Маром на первом привале, и старался восстановить образ белокурой принцессы. Они виделись где-то неделю-две назад, до особо страшных и неприятных происшествий, и юноша лелеял надежду вновь насладиться звонким уверенным голосом и твёрдыми бирюзовыми глазами. При одной мысли о Её Высочестве щёки покрыл нежный румянец, а губы расплылись в улыбке. Ах, как бы хотелось, чтобы весь этот кавардак поскорее закончился… если, конечно, он может закончиться. На этой ноте Артура поразила одна важная мысль.
— Скажите, — обратился он ко всем, включая Мерлина и коней, — вы предполагаете, что будет дальше? То есть, я хочу сказать, вы, Далий Мар, всё ещё самый разыскиваемый преступник. А вы, — он обратился к Айве и Киаме, — стали целью семьи Этинак и «господина». И я… Но я хотя бы могу уйти в свой мир и притвориться, что ничего не было. Что же станет с вами?..
Хотелось добавить: «И что станет с этими конями?», но в последний момент пришлось передумать. Наступило молчание. Воркование прервалось, а колдун даже помрачнел — это выдавало сложный мыслительный процесс, царивший внутри него. Но говорить он начал первым.
— Я думал об этом всём, когда только встретил тебя. И ты прав, Артур, всё и правда повернулось очень странным и непростым образом. Не могу же я вечно появляться то тут, то там и наводить ужас на простых эльринов? Это забавно, но рано или поздно надоест. Увы, я не могу придумать, как упростить эту ситуацию… И эти двое мне уж точно не помощники, с их-то обновлённой репутацией.
— Полностью согласен. А нахождение вместе только утяжеляет наше бремя изгоев. Но я верю, что всегда есть выход из ситуации. Например, как это было с бесподобной Дагой, если вы читали «Вавераг ум ат Кейва Альгивер»[10].
— …Нет, — лаконично опровергла Киама, глядя на ничего не понимающего Артура.
— Ладно, может, ещё почитаете. Но суть такова: когда на Дагу обрушился град из страшных проблем (чуть страшнее наших), она не отчаялась и не пала под натиском общества; вместо этого она решила проявить свои лучшие качества в помощи эльринам, за что была вознаграждена прощением и бесконечной любовью народа.
— Типично для Хадаана… — буркнул под нос Далий Мар. — Ну и что мы должны сделать, чтобы улучшить свою жизнь? Сразить сумеречную тварь? Принести Бельтайнам голову вожака оборотней? Или, во имя всего истинного, помочь крылатой нечисти?! Предложения принимаются прямо сейчас. Времени у нас немного… У нас троих, по крайней мере. Но ладно, допустим. Я помню, что сделала Дага. И к сожалению, в Альмандине запрещено убивать драконов. Разве что, самых распоясавшихся, да и то с разрешения верховных королей.
— А может, можно ездить по деревням и предлагать руки помощи? — громко предложил Артур, случайно разбудив Мерлина. После долгого молчания голос невольно сорвался.
— Знаешь, Артур, это прекрасная мысль!
Лицо юноши прояснилось очередной улыбкой.
— Будет так приятно, если какой-то умник сдаст нас королевской страже!
…Но потом сделалось печальным.
— Я просто хочу помочь. Киама, у тебя есть какие-нибудь предложения?
Девушка явно не ожидала, что к ней обратятся за советом, поэтому промолчала дольше положенного. Но когда до неё дошло, что кто-то всерьёз интересуется её мнением, черты молодого личика сгладились и будто стали чутка светлее, а осанка приобрела почти королевскую прямоту.
— Я… слышала, что в странах союза «Нефер» есть один шанс извиниться за все грехи…
— Нет, никогда! — резко перебил Далий Мар. — Если вам надо — вы это и делайте. А я не стану топтать своё достоинство, чтобы получить прощение и помилование. Лучше умереть, чем всю оставшуюся жизнь быть беспринципным трусом.
— Так что это за шанс, Киама?
— Ну… — девушка пыталась подобрать слова, которые почти не использовала прежде. Поэтому её речь постоянно прерывалась на междометия, которые стоит опустить, дабы понять смысл (Артур понял лишь после повторного объяснения). — Насколько я знаю, когда союз только появился, главы стран поняли, как много преступности царит вокруг. Они начали наказывать всех подряд, но очень быстро устали и поняли, что проблемы надо решать по-другому. Поэтому они придумали… это… процедуру прощения почти всех преступлений. Но только для тех, кто понимает свою вину и готов меняться! Чтобы перестать быть преступником, нужно извиниться перед обиженными, поцеловать руки глав страны, в которой были сделаны ошибки, и провести время за переписыванием нарушенных законов.
— У вас очень странные процедуры. Я бы сказал, бездейственные.
— Нет, она работает! Но только с теми, кто правда хочет измениться.
— Получается… Далию Мару нужно будет извиниться перед целым миром, да? — Артур ехидно улыбнулся, представляя, как это может выглядеть. Но старый маг не оценил эту идею.
— Никогда.
Беседа закончилась некрасиво, но повторная попытка начать её привела к небольшой ругани и душащему молчанию. Каждый снова погряз в своих мыслях: Киама думала, стоило ли сбегать от «господина» ради такой жизни; Айва пытался придумать, как прервать цепь неприятностей, упавших на их головы; Далий Мар оставался всё таким же загадочным, из-за чего ход его мыслей делался невозможным к дешифровке; Мерлин лежал на коленках хозяина и думал о своём, собачьем. А Артур — так ему казалось — старался разобраться вообще со всеми думами своих новых друзей. Хотя на самом деле, больше всего он переживал из-за грядущего возвращения. Ведь только вчера завершился здешний первый месяц весны — айрира, значит, по объяснениям Далия Мара и Айвы, в запасе осталось примерно восемьдесят дней, которые нужно потратить с умом и, желательно, радостью. А потом… кто знает, что может случиться?
Они ехали чуть больше недели, то сидя на конях, то ведя их следом. И без того старые поводья начали изнашиваться и натирать ладони. Но цивилизации так и не объявилось. Только железная дорога попадалась на пролесках и в чистых полях, тянулась подобно полосатой змейке и исчезала где-то впереди, вероятно, ведя в следующий большой город. И всё это компания старательно обходила стороной, не хотя попасться на глаза ненужным эльринам. Конечно, пару раз встречались пастухи, охотники и даже эксцентричный авантюрист из другого мира (он очень походил на эльфа, но в очках и цветочном халате, с длинной трубкой, дым которой клубился под неширокой доули). Этим связи с внешним миром и ограничивались. Однако новообретённые близкие чувствовали себя неплохо — в конце концов, они имели друг друга. Было бы гораздо сложнее, окажись все в одиночестве и при таких же неприятных обстоятельствах… Хотя, эти обстоятельства возникли как раз из-за них всех. Значит, возможно, поодиночке было бы безопаснее и проще, не так ли?..
— Что за глупости ты говоришь? «Поодиночке было бы лучше» — вздор! Ты хоть понимаешь, что не выжил бы, останься наедине с собой и этой шавкой? — Далий Мар называл Мерлина самыми неприятными словами, но все они звучали очень даже приятно и забавно. — Хотя, насчёт этих двоих ничего утверждать не могу… Мы бы обошлись и без них.
Колдун говорил достаточно громко, но не очень, указывая на парочку, сидящую на другом конце небольшой полянки и погружённую в любимые темы. И неизвестно, слышал ли эти слова Айва или нет, но его дальнейшие отношения с колдуном складывались не очень хорошо. Артур же тем временем продолжал доносить свои мысли и пытался создать вокруг хоть сколько-то успокаивающую атмосферу, которая рушилась при каждом новом слове старика. В итоге этих выходок размышления постоянно возвращались к одному и тому же…
Стоит ли вернуться в родной дом, в Йеру, и смириться с извечными законами самой природы? Или же следует поступить так, как велит неспокойное сердце, погостить у мамы в последний раз и ринуться в новый мир, в новые устои и приключения? Спустя недели одиночества, недели без материнской любви и заботы, кажущейся раньше чем-то постоянным и неизменным, Артур всё больше задавался ранее опускаемыми вопросами. Его всё больше интересовала жизнь подруги — Ники, с которой он познакомился ещё в начальных классах. Он всё больше переживал за маму и её реакцию на резкое исчезновение сына. Ведь она могла смириться с тем, что её ребёнок якобы умер, и свалиться в депрессию! В такие тяжёлые мгновения, когда облака закрывали инглию и не пропускали лучи позитивного настроя, самочувствие резко ухудшалось вслед за погодой, синие-синие глаза тускнели почти до серости, а улыбка не просто пропадала — она стирала с лица все признаки своего некогда присутствия.