Дар Авирвэля
Шрифт:
В кои-то веки река свернула вбок. На самом деле, если бы они пошли параллельно её руслу — дошли бы до столицы гораздо быстрее. Но сейчас, мало того, что мыслительный процесс сопровождался тяжестью в голодной голове и пустом желудке, так они ещё и собирались найти ближайшую дорогу, которых здесь априори не строили, считая этот отток не менее сакральным, чем изначальную реку (хотя это не помешало построить дорогу и пару мостов через неё). Таким образом, сбившиеся с курса путники были спасены тем, что Далий Мар назвал бы самой «неудачной удачей». Им на пути попались служащие верховным королям — об этом говорили и общие черты удобных и богатых нарядов, и маленькие золотые драконы, приколотые в районе правой груди, каких носили только привилегированные особы. Увидев на горизонте незнакомцев, подходящих под все данные критерии, служащие окрикнули их, зная о желании покаяния, и подозвали ближе. Далий Мар почти успел инстинктивно скрыться, однако был вовремя пойман Айвой, и все четверо, пёс и два коня подошли к нужным эльринам. Их разговор лучше передать с первых уст:
— Среди вас есть тот, кого не упомянул великий посланник Тарсиргейн. Но Их Верховные Величества догадались, что он будет держаться таких же преступников. Не получив добра от дракона, мы имеем право взять его под стражу. Остальные могут идти свободно, если злые ветры перемен не собьют ваши умы с курса.
— Простите… — Артуру не приходилось беседовать с настолько статными, пропитанными авторитетом и достоинством личностями. Поэтому его речь немного западала и её не восприняли с должной серьёзностью. — Можно ли нам всем покаяться в преступлениях и просить помилования?
— Только тем, кого упомянул великий дракон. Или ты не уважаешь мнение дракона?
Вопрос с подковыркой решил перенести на себя Айва:
— Именно он послал дракона с вестью о нас. Тарсиргейн и Артур уважают друг друга в равной степени. Не говорите при нём подобную чепуху. Этими словами вы оскорбляете честь дракона и человека, который ему понравился, — мужчина прекрасно знал отношение альманринов к высшим созданиям, поэтому точно понимал, какие слова нужно сказать. Служащие даже не ответили. Только покорно согласились и указали дорогу.
Никто в компании не знал, сколько мигов, минут или часов прошло с момента встречи, но почудилось, что время мелькнуло одним незаметным всполохом. У бродящих и неприкаянных товарищей появилась надежда на спасение, на обед с шантхом или вином, и на спокойный сон. Потому что вскоре после последнего разговора служащие, названные бельвирами, привели их к дороге, на которой стоял небольшой экипаж. Всех усадили внутрь, заперли дверь и повезли в столицу. Они бы шли пешком целую неделю, а в карете это время сокращалось, по крайней мере, вполовину. Первые ночи они провели в пути. Пристальнее всего в эти моменты следили за Далием Маром, которого вновь заковали в зачарованные кандалы и принудили сидеть обвязанным по ногам. Он согласился только после долгих уговоров и обещания, данного Артуром второпях и абы как: замолвить за колдуна словечко, дабы ему позволили работать при дворе. Из всех бесед, прошедших между ними двумя, юноша определил, что этот эльрин чувствовал бы себя лучше, позволь ему кто-нибудь командовать в сфере, в которой нет никого более талантливого и эрудированного — то есть, в магии. И Далий Мар, поразмыслив над этим, нейтрально согласился. Однако сидя, как птица, готовящаяся к смерти от ножа, он всё же пересматривал свою точку зрения на эту приятную возможность.
Проснувшись утром пятого дня, они позавтракали едой, приготовленной ещё в столице, напились воды (о, какое же это приятное ощущение!) и снова двинулись по дороге. Раздался громкий щелчок и пара лошадей зацокала дальше, да так грациозно и ритмично, что езда ощущалась подобно полёту! И очень скоро вдали показался знакомый город с небольшим дворцом, похожим на смешение азиатской и европейской архитектуры. Близился Ламонт. Но Артур не знал, почему они проезжают именно здесь: из-за дороги или из-за сговора с семьёй Этинак? Ведь Айва всё ещё представлялся лакомым кусочком, который хочется разорвать и выставить на обозрение с табличкой «Мастер-предатель». Юношу передёрнуло. Говорить им почти не дозволялось, так что узнать истину он не мог. Оставалось надеяться, что они проедут мимо города прямо к столице, в том же сборе и без пренеприятнейших скандалов. Но душа пустела всё быстрее, а по коже разливался озноб.
От сердца отлегло, когда карета, проехав по большой дороге, скрылась за главными воротами. Артур даже выдохнул — обрадованно и успокоенно. Этим путём они ехали, потому что он считался самым коротким и безопасным. К тому же, обворованный (пришлось признать это слово) конюх ждал возвращения своих драгоценных лошадок. Их отвязали от небольших выступов сзади кареты и вернули владельцу. На воров он посмотрел так, словно собирался выжечь им сердца. Но один взгляд на любимых животных быстро успокоил его, и больше этот конюх с недругами не пересекался. Да и не жаждал особо, увидев измотанных и не приглаженных коней, забывших о спокойной жизни. Через несколько минут староватый эльрин и два настрадавшихся коня пропали из виду. Карета ехала достаточно быстро. Видимо, все стремились увидеть покаяние как можно скорее, а день этого события уже запланировали. Только Далий Мар сидел мрачнее тучи и не желал смотреть на тех, кто сковал его придуманными им же кандалами. Мерлин тёрся о худющую ногу, пытаясь хоть как-то утешить древнее зло, ожидающее повторной казни.
Минуло два дня. Знакомые дороги выглядели немного иначе, — так выглядит любая дорога, по которой проезжаешь не впервой, но и не с детства. В открытые окошки залетал свежий пряный запах леса, немного густой и едва сладкий. Собирались тучи. Не такие страшные, как в начале весны. Скорее, пятиминутные. Инглия всё ещё ярко светила, едва скрываемая за перистыми облачками, подгоняемыми высоко бродящими ветрами. Ощущалось пение птиц, шелест листвы, которую задевали жители деревьев. Спокойное мгновение притупило взъерошенные нервы, и дети погрузились в сон. Айва глядел сначала на Далия Мара, увлечённого своими тёмными думами, и интересовался, о чём же всё-таки размышляет колдун: о казни ли, или о судьбе Артура, или о чём-то настолько древнем, что невозможно представить себе такое время? Говорить с тёмным магом не дозволялось в особенной степени, так что мужчина решил сменить цель интереса. Он посмотрел на двух статных эльринов с блестящими драконами на грудях и вскользь поинтересовался:
— Наверное, их сделали лучшие мастера Морганита?
— Не болтать.
На этом беседа завершилась. Айва перебросил взгляд на дремлющую Киаму и приобнял левой рукой так, что она завалилась на его плечо. Тогда зелёные глаза пали на пса, посапывающего во сне. Такая погода делала просто кошмарные вещи! Не было никого, кто бы хотел поговорить. Айва любил разговоры — он искренне верил, что через речь можно узнать о друге и враге больше, чем через его действия и заслуги. И постепенно верная убеждённость разбудила в нём болтуна, который не прочь завести ни к чему не обязывающий разговор. Его мастерское умение болтать, но не говорить много раз приводило к успеху. А долгое изнурённое молчание только добавляло масла в огонь — хотелось наверстать упущенное время. Поэтому Айва попробовал ещё раз:
— Я всё же полагаю, что такие потрясающие украшения подвластны только ювелирам Морганита.
Молодой светлый эльрин тяжело вздохнул и покосился на наёмника самым недружелюбным взглядом. Голубые глаза сверкали молниями нетерпения.
— Что вам надо?
— Поболтать — и только. Или у ваших слов есть крайнее значение?
— Ну ладно, давайте поболтаем. Да, этих прелестных драконов нам привезли из Морганита. Довольны? И отлично.
Служащий поправил брошь и посмотрел на коллегу. Их общий настрой не располагал к лёгкой беседе, поэтому они пытались заткнуть Айву всеми возможными (вежливыми) способами, но ничего не вышло. Мужчина постоянно возвращался к мелочам, примечая всё больше деталей одежды.
— А эти серьги?..
— Тоже из Морганита.
— О, так вы ещё и сэпри. Большая честь.
Когда тема внешности иссякла, Айва постарался замолчать. И правильно сделал, ведь, судя по взгляду, высокородные эльрины были готовы разорвать его на куски раньше собственной семьи. Дорога снова сделалась невыносимо длинной. Молчание будто растягивало её, а сияющие шпили серебряного дворца отдалялись и отдалялись. Но в конечном счёте, карета всё же проехала мимо деревень и главных городских ворот. В окнах замаячили небольшие дома и улочки между ними, уходящие прямо и вглубь, и скопления множества руберчан, занятых своими делами. Очень скоро они побросают и стирку, и гуляния, и работу, и отправятся лицезреть казнь того, кто сбегал от их правосудия многие столетия. Так думал Далий Мар, проматывая обрывки жизни и почти не наслаждаясь всеобщим вниманием. В прошлый раз он пылал уверенностью в победе — и победил, но сейчас его сил хватило бы разве что на один небольшой костерок и хорошо намасленный факел. Часть его хотела верить, что Артур действительно успеет вовремя и спасёт друга из лап обведённой вокруг пальца смерти. Но это больше походило на фантастику, чем на возможную правду.