Дар Авирвэля
Шрифт:
Запряжные лошади остановились посреди просторной площади, обитые большой толпой из эльринов. Артур даже запомнил название знакомого места — Локас Майт. Хотя в первый раз площадь казалась ему чем-то невообразимо прекрасным и волнующим, сейчас она больше походила на мрачную мостовую из страшного сна. Никаких особых изменений он не заметил: мраморный фонтан с драконом, что держит лиру, всё так же отливал серебряным блеском воды, а невысокие домики навевали желание отведать вкуснятину. Быть может, проблема состояла в нависших над городом тучах — очень недружелюбных и подозрительных. А может, всё из-за собранного эшафота, подготовленного для древнего колдуна много недель назад.
Да, всё определённо из-за эшафота.
Артур смотрел на деревянную конструкцию с содроганием. Их действительно заставят наблюдать смерть Далия Мара?!.. Сердце пропустило несколько ударов, и внутри что-то будто бы умерло и возродилось снова. Подобную боль и такой же жар юноша чувствовал, когда впервые заикнулся об отце, заставив маму долго плакать. Он не хотел потерять ни одного своего друга, и сварливый маг не был исключением! Но подошедшая стража, вооружённая копьями и короткими мечами, внушала недоверие собственным силам. Один из экипированных мужчин увёл Далия Мара в сторону эшафота. Артур хотел броситься вперёд, закричать о помиловании и настоять на прощении древнего зла, но теперь, пройдя через определённые трудности и приключения, он понимал, что это не закончится ничем хорошим. В лучшем случае, его проигнорируют. А в худшем, никто даже не вспомнит его имени. Тело прошибли мурашки. Ах, вот бы мир был чуточку проще!.. Вот бы всё работало, как в кино и книгах — вот бы народ прислушался к мнению чужака и хотя бы подумал над его словами!.. О, это было бы просто прекрасно.
Но тут выступил вперёд грозный Айва. От него веяло многолетним авторитетом и той мудростью, какую бы не получилось отвоевать Артуру даже за сотню лет. Стражи скосились на него, не очень доверяя чужеземцу (ведь он выглядел, как японец, да к тому же с бледной кожей), но всё же выслушали предложение: «Я ручаюсь за этого эльрина своей головой: он больше никогда не убьёт невиновного или дракона». Подумав немного, один из рослых, почти дотягивающих до Артурова роста мужчин удалился в неизвестном направлении. Толпа собиралась всё более плотная, так что нетерпение и тревога только нарастали. И чем дольше отсутствовал страж — тем сильнее волновался юноша. Однако Айва и Киама хранили почти ледяное спокойствие, словно убеждённые в победе или переживающие за Далия Мара, как змея переживает за полёвку. Но вот, над головами мелькнуло приближающееся остриё копья. Страж вернулся и попросил наёмника проследовать за ним к эшафоту.
— Ну вот, теперь повесят обоих! — взволнованно пискнул Артур, хватаясь руками за лицо. От страха и томления он совсем потерял голову.
Киама ничего не ответила. Да и зачем? Она тоже переживала — в большей степени, за Айву, — хотя понимала, что вряд ли альманрины позволят себе настолько грубую дерзость. В отличие от Артура, она знала принципы воспитания здешних детей, поэтому нисколько не сомневалась в достоинстве и чести, которые с лёгкостью запятнает столь странный выплеск эгоизма. А учитывая отношения верховных королей с семьёй Этинак, это действие воспримут именно так. Так что девушка, закатив уставшие глаза, приобняла Артура и положила голову на его бок (до плеча она не дотягивала). Это немного успокоило бешено стучащее сердце, хотя не могло полностью избавить от тревоги. К счастью или ужасу, обоих взрослых вывели на помост. Теперь сердце пропустило удар у некогда спокойной Киамы. Оба ребёнка лелеяли надежду, что с наставниками и друзьями не случится ничего кошмарного, но кто же мог это обещать! А следом за Айвой и Далием Маром вышла светлая женщина, разодетая, как на скромный бал. Как и в прошлый раз, она собиралась радостно озвучить приговор, но страж отвлёк её раньше. В итоге, перед народом она появилась несколько подавленной и не разумевшей. Хотя дети ещё не могли точно сказать, как обстоят дела.
— По давнему велению Их Верховных Величеств, тёмный маг Далий Мар должен быть предан смерти через повешение на змеиной петле, — женщина не напрягала связки, но всё равно говорила громко и отчётливо. — Однако прежде чем это случится, я предоставлю слово мастеру семьи Этинак, небезызвестному наёмнику Айве Йона. Мы понимаем ваше замешательство, но должны уважать членов этой семьи. Так что просим тишины. Слушайте!
Мужчина выступил вперёд. Сейчас, даже в каких-то замаранных обносках, он всё равно вселял доверие и сражал циничные взгляды. Любой бы узнал в нём заслуженного члена великой семьи. Так что разговоры прекратились, и Айва начал говорить. Не менее громко и чётко, чем та малоприятная женщина. А заметную картавость, обычно утяжеляющую ораторство, эльрины словно пропустили мимо больших корово-овечьих ушей.
— Все мы прекрасно знаем от наших предков, какие ужасные деяния совершал Далий Мар, — начало вселило Артуру уверенность. А Киама испугалась, подумав, что её наречённый брат собирается угнетать авторитет колдуна ещё сильнее, но юноша быстро объяснил, в чём подвох, и они оба продолжили слушать. — …мои предки пострадали тоже. Так что я могу понять вашу злость, ваше негодование и жажду древней магической крови. Однако случилось кое-что, что изменило моё мнение и мнение моих друзей: мы путешествовали рука в руке не один день. И узнали древнего колдуна так, как, возможно, не узнавал никто более.
Никто не сомневался в устных способностях Айвы, а те, кто сомневался, уже успели переменить своё мнение. Чётко поставленная речь, нежный от картавости и дружелюбный от характера голос и объединение всех эльринов под магическим «мы» делало своё дело: даже самые старые и самые предвзятые собравшиеся постепенно проникались речью талантливого наёмника. Примерно в то же время подошли члены королевской семьи, но о них позже. Айва продолжал заколдовывать народ словами-инструментами и изображал в головах всё более чёткую картину перемен, случившихся с Далием Маром. В какой-то момент на площади не осталось эльрина, который бы сомневался в услышанном хотя бы на половину. Помогало и то, что мужчина называл почти нарицательное имя редко — и только для неприятных моментов. Он играл с аудиторией так же легко, как играл в детстве на скрипке и на старом гармоничном пианино. А сам Далий Мар проникался всё большим уважением, наблюдая мудрым опытным взглядом за изящной работой старательного Айвы.
— Я не призываю вас забыть своё прошлое, ведь это было бы преступлением. Но вместе с тем, мы должны смотреть в будущее и следить за переменами. Ведь они происходят не только в масштабах целых миров… Они происходят и в нас самих. Даже если мы не замечаем этого, — он приложил руку к груди и слегка поклонился. Все поклонились в ответ.
Как только он оборвал речь, чтобы остальные домыслили нужные слова сами, его силуэт стал чуть меньше — он отошёл назад, давая дорогу хмурой, но уже не такой грозной женщине. Она стояла перед публикой, не зная, что сказать, ведь небольшое выступление наёмника смутило многие рассудки. Молчание длилось пару минут, не меньше, а некоторым показалось, что даже больше. Постепенно могильная тишина начала разбавляться шёпотками и серьёзными вопросами, которые долетали до ушей стоящих поодаль детей. Им тоже было интересно, что же случиться дальше, но никто больше не мог дать верного ответа. По лицу Далия Мара было ясно, что он хочет поблагодарить Айву за такую самоотдачу, но делать подобное прямо сейчас равносильно растаптыванию всех трудов мужчины в мелкие осколки. Никто не даст высказаться дважды, и, тем более, не поверит якобы заговорщику. И на эшафоте, и в толпе, и среди небольшого скопления самых важных особ королевства образовалась шуршащая суматоха. На помост вышел небольшой пухлый мужичок, одетый в удобный и пышный наряд, и сказал что-то удивлённой женщине. Они кивнули друг другу, после чего мужичок ушёл, а в глазах вестницы наконец воцарилось понимание дальнейших событий.
— Их Высочайшие Величества королева Одра и король Энт Бельтайны готовы признать слова наёмника Айвы Йона, если сам Далий Мар попросит у народов Эваса искреннее прощение и поцелует руки всех присутствующих Бельтайнов!
Что бы не говорил великий колдун, будучи уставшим от дороги и жаждущим прожить хотя бы один день без лишней суеты, но в час необходимости он всё равно поступал так, как велела редкая удача. Артур вспомнил, как старик почти божился на слово «никогда», и очень переживал, что оно прозвучит снова. Но и сам Далий Мар, видимо, так сильно устал от неприятных обстоятельств, неудач и кошмарного к себе отношения, что промурлыкал ехидно, но не злобно:
— С радостью.
В тот момент с плеч свалилась не гора — нет, с них свалился тяжелейший небосвод! Свободный вздох Артура слышали, по крайней мере, в трёх передних и трёх задних рядах, а его глаза залились светом, сравнимым со светом самой Инглии! Широкая улыбка чуть не сдавила скулы, но оно того стоило. На душе стало приятно и тепло, и больше ничто не могло испортить этот день! А наблюдать за тем, как старый маг клянётся быть лучшей версией себя, было до изумления и ослепления приятно!.. Его речь не блистала особенными петляниями и изворотами, но всё равно удостоилась быть занесённой в анналы истории: