День сомнения
Шрифт:
– Логика! – усмехнулась Аллуничик, наполняя по второй. – Ты все еще ищешь в этом городе логику… Такая здесь не проживает. Давно эмигрировала.
– Логика есть всегда. Просто их, логик, много. И не у каждой был свой Аристотель.
– А-а, ты все еще философ! – Аллунчик пошатнулась, схватилась за крышку бара.
– А ты, кажется, уже алкоголичка.
– Нет! Не алкоголичка! – Аллунчик захлопнула бар и потрясла кулачком.
– Тихо! – шикнул Триярский, заметив на экране возвращение Бештиинова.
– …кучка выродков,
Бештиинов.
– Якуб не был религиозным мракобесом! – всхлипнула Аллунчик.
– …суд состоится сегодня же, гласно, с соблюдением всех демократических процедур и наблюдателей… в Доме Толерантности…
– Упс! А как же концерт, национальные песни и пляски? – подскочил Эль.
– … с кратким обращением к народу выступит наш Правитель…
Серый Дурбек выдержал государственную паузу…
– Дуркентцы! Я буду говорить на одном из рабочих языков ООН, чтобы скорее ввести в курс международную общественность, которая, как известно, внимательно следит за нашими преобразованиями.
– Интересно, ей самой известно, что она за ними следит? – спросил Эль.
– Нехорошо смеяться над политиками… – нахмурился Триярский.
–
Аполлоний, наверно, в последний момент речь накатал, с русского перевести не успели.
Аполлоний служил пресс-секретарем Серого Дурбека, и был многократно увольняем то за незнание областного языка, то за пьянство. После чего в кресло Аполлония садился юноша стерильной трезвости, с прилежно забытым русским и безупречной родословной. Через месяц юноша уже мог составить вполне приличный, не лишенный лаконизма текст – им, как правило, было заявление об уходе. В пресс-секретарском кресле снова возникал Аполлоний.
– Когда я в детстве трудился простым садовником… – начал Серый
Дурбек.
Триярский помрачнел: еще утром юный Дурбек полировал гелиотид и кричал “Пиряжки-и!” Видимо, детство с чайными розами и живой изгородью пригодилось из биографии одного из заговорщиков, приглянулось…
Телефон.
– Алло-оо… – мяукнула в трубку Аллунчик, – Да-аа… – Протянула
Триярскому.
– Меня? Гм… Параллельный телефон есть? В той комнате? Эль, беги туда и следи за разговором, – скомандовал шепотом.
Странность звонка, наконец, дошла и до Аллунчика – она убавила телек и с тревогой посмотрела на Триярского.
– Руслан-эфенди? Служба безопасности “Гелиотид Инвеста”. Нам вас рекомендовали, необходима ваша консультация. Наш юрист сегодня занят. Дело срочное, будет вознаграждено. В тринадцать ноль-ноль вас будут ждать на проходной. Вас привезет Лева, он в курсе.
– Как вы меня нашли?
– А работка такая: находить кого надо, где надо и когда надо…
Короткие гудки.
– Учитель, это ловушка! Ехать нельзя… – влетел из соседней комнаты
Эль. – Давайте лучше на время…
– А я знаю несколько классных систем прослушивания. Так что делись своими планами потише, – Триярский посмотрел на определитель. – Гм, номер действительно заводской. Аллунчик, принеси, пожалуйста, “Кто есть кто”… Да, которую Якуб. Та-ак… Пройдем по алфавитному индексу… Завод “Гелиотид Инвест”. Директор, замдиректора… главный менеджер, замменеджера, замдиректора по духовности (гм!)… ага, вот. Старший юрисконсульт – Фидоев Шароф Шарофович. Так…
Сверился с блокнотом:
– Сходится: господин Фидоев действительно сегодня очень занят… освободится, думаю, не раньше, чем лет через десять.
– Учитель!
– Руслан… если и ты пропадешь, я не выдержу.
– Я взялся вести твое дело, Аллунчик. И они это знают. Иначе, с какой стати мной бы заинтересовались? Следовательно, это как-то сцеплено с Якубом, и я должен ехать. Сейчас я спущусь и минут десять потолкую с твоим боди-гардом – шофером. Эль, расспроси пока нашу гостеприимную хозяйку поподробнее, куда она вчера этого мерина отправляла… Минут через десять спускайся вниз – едем.
Лева уже ждал его, докуривая и разогревая мотор.
– Подожди, – Триярский опустился на заднее сидение. – Едем позже: здесь ведь недалеко… Я слушаю тебя. Вспомнил?
– Сзади сели? За физиономией моей слежку вести… Психологи! (со злобой отвернул зеркальце в сторону). Не вспомнил ничего. Ничего не было. Так едем?
– Не было? Тогда отдавай деньги, которые ты сегодня у хозяйки…
Шофер взвился… тут же осел – в затылок уперлось что-то металлическое.
– Это вам гаденыш этот… наплел?
– Зачем – гаденыш? Ну как, будем расставаться с награбленным?
– Да я этой сучке оставил… одних геликов тыщ на сто! Думаете, это у них честным трудом заработано все, да?
– Ты, Робин Гуд гребанный, тебя в детстве “не воруй” – учили?
– Она меня сама подставила… Хорошо, сейчас достану…
Полез в карман.
– Стоп! – тихо сказал Триярский и ткнул пистолетом в шоферский затылок с хвостиком.- Руку… Вот так. Имею основания подозревать, что в кармане у тебя приготовлена точно такая же игрушка… а устраивать здесь дуэль не намерен. Ну?!
– За домом… в тайнике… – выдохнул Лева.
– Так почему бы нам не прогуляться по свежему воздуху – предварительно выдав мне авансом твой арбалет? Без глупостей, естественно.
Без глупостей не получилось.
Когда они уже возвращались к машине (Триярский с увесистым черным пакетом)… из особняка раздался крик, грохот, потом из двери вылетел
Эль – с залитой кровью физиономией.
– На помощь! – кричала сверху Аллунчик.
Воспользовавшись замешательством Триярского, шофер одним броском сбил его, выхватил сумку (из нее хлынули пачки), бросился в машину.